Он на всех парах летел к славе, и его дорога была широкой и гладкой. Господин случай — этот неуправляемый глумливый субъект — и тот перестал насмешничать и преклонил перед Эдиком выю…

Многие тогда дивились, как он во власть пролез. Сел в автобус и уехал в центры. А вернулся — не узнать! Прыг в кресло тёплое, и по имени отчеству.

…и золотится свет свечи
в объявшей грешный мир ночи…

Не случайно молодому Франсу приписывали эпикурейское мировоззрение, четыре основных постулата которого - «Не бойся богов», «Не беспокойся о смерти», «Благо легко достижимо», «Зло легко переносимо»…

Жанр определён правильно: роман-надежда. И даже можно сказать сильнее: роман-спасение.

…странное создаётся ощущение, будто жизнь — сумма шершавых, грубых, притом метафизических досок, которые люди, вынужденные делать постоянный выбор, полируют — собственными судьбами.

Он был парижанином и панорама его творческих проявлений в других жанрах — репортаж, городская зарисовка, мемуары, велопрогулка — неизменно, всегда и везде, была связана с Парижем

Часто вопрос задаётся, чтобы отвечающий поразмышлял и необязательно получил определённый ответ. Можно предположить, что спрашивающий хочет просто возбудить сам процесс мышления.

В искусстве должна быть тайна. Для искусства важно, чтобы тайное никогда не становилось явным. Часто бывает так: задумаешь одно, получается — другое. Вот на этом этапе и появляется тайна.

Они учились у наших шахматистов и в итоге превзошли своих учителей.

В условиях, когда рушатся памятники солдатам-освободителям, а жертвы и палачи неожиданно меняются местами, эти стихи — пусть не подвиг, но поступок. Вероятно, это тот самый случай, когда перо приравнивается к оружию.