Обо всём этом мир узнал сравнительно недавно. И хотя время жестоко обошлось с памятью великого творца, не оставив потомкам даже места его захоронения, в огне нескончаемых войн, пожарищ и других катаклизмов чудом уцелели бесценные картины Леонардо (их около 20), его чертежи, рисунки и манускрипты.
К настоящему времени рассеянное по всему свету богатейшее рукописное наследие великого творца собрано воедино и оберегается от воздействия вредных внешних факторов в специальных хранилищах различных национальных библиотек и в музеях Милана, Турина. Лондона, Парижа, Мадрида и Сиэтла в США.
Рукописи Леонардо насчитывают свыше семи тысяч страниц, кроме тех, что были утрачены в разное время из-за небрежного хранения. Они содержат мысли и записи мастера, вырванные из его тетрадей, и представляют собой переплетённые листы, собранные в двадцать девять кодексов. Все рукописи написаны мелким убористым почерком левой рукой — справа налево, и поэтому прочесть любую запись можно лишь с помощью зеркала. Обычно это вырванные из тетради листки с торопливой записью, чтобы не забыть, возникшей мысли.
Например, на одной из страниц Атлантического кодекса вместе с рисунком содержатся размышления о сферичности Земли или мысли о строении тела человека, снабжённые анатомическими рисунками. На тетрадных листках можно прочитать весёлые прибаутки и прозвища, услышанные на улице, или подробный перечень денежных расходов при расчётах с подмастерьями и поставщиками продуктов. Следует также учитывать, что язык рукописей претерпел значительные изменения вместе со становлением итальянского литературного языка.
Острый ум Леонардо, изучавший законы природы и действие изобретенных им приборов и механизмов, ставит перед исследователями целый ряд неразрешимых загадок, да и сам он был таинственной натурой, склонной к мистификациям. Леонардо сознательно прибегал к тайнописи, вписывая одну строку в другую и широко применяя замысловатые графические знаки и символы, а слова, как отмечает Вазари, вписывались «навыворот». Он ревностно оберегал записанные им мысли и наблюдения за природой от посторонних глаз непосвящённых. Видимо, на то у него были веские причины. Известно, как придирчива к каждому написанному слову была цензура всесильного ордена иезуитов, которая особенно свирепствовала в мрачную пору Контрреформации.
В качестве примера сошлёмся на две сказки Леонардо. Так, в одной из забавных историй под названием «Устав обязывает» говорится:
Два случайных путника остановились поначалу у придорожной харчевни, где у хозяина, кроме жалкого худосочного курёнка, нечего было подать к столу. Один из путников сразу смекнул, что курёнка едва хватит лишь на одного, чтобы заморить червячка, и обглодал его до косточки. А вот его сотрапезнику, молодому монаху, пришлось довольствоваться куском хлеба в сухомятку.
Когда после перекуса оба оказались у переправы через бурную реку, и первый путник с брюшком, оказавшийся купцом-хитрюгой, на правах старшего попросил рослого монаха помочь ему перебраться на другой берег.
В желании помочь ближнему молодой монах взвалил попутчика на закорки и вошёл в воду. Но дойдя до середины реки, спросил:
— А скажи-ка, любезный, что у тебя там в сумке?
— Глупый вопрос! — ответил тот. — Да какой же порядочный купец отправится без денег в путь?
Услышав это, монах сбросил, не раздумывая, с себя тяжёлую ношу в воду с такими словами:
— Устав нас обязывает не прикасаться к деньгам.
— * —
В другой притче «Сто за одно» приводится такая забавная история:
Однажды священник решил обойти дома прихожан, чтобы удостоверится, насколько прилежно ими соблюдаются церковные предписания. Остановившись перед домом известного художника, он поднялся на второй этаж и, оказавшись в просторной мастерской со множеством развешанных везде картин и рисунков, приступил к своему привычному делу, обильно окропляя стены святой водой.
Увидев, что краски на его работах потекли, художник не на шутку разозлился. Осознав совершенную им оплошность из-за чрезмерного усердия при окроплении стен, священник постарался успокоить художника:
— Не гневись, сын мой, я лишь исполняю свой долг. Всяк, кто поступает праведно, должен с надеждой и верой уповать на слова Всевышнего:
«За каждое доброе деяние на земле да вознаградит нас небо сторицей!»
Художник подождал, пока словоохотливый проповедник с его нравоучениями покинет мастерскую, и затем подбежал к окну. Видя, как тот выходит на улицу, он вылил ему на голову целое ведро воды.
— Принимай, отче! — прокричал он сверху — Вот тебе обещанное вознаграждение с неба за испорченные работы! Сто за одно!»
Эти две притчи с их явно антирелигиозной подоплёкой являлись порой причиной отказа некоторых издательств, в том числе и итальянских, публиковать леонардовские «Сказки, легенды и притчи». Напомним, что Вазари в своих «Жизнеописаниях» писал о безверии великого мастера. Правда, потом его настолько напугали судилища инквизиции над безбожниками, что он вычеркнул из книги свои прежние слова, чтобы не навредить памяти великого мастера.
Но каковы бы не были опасения сомневающегося биографа, Леонардо своими творениями показал, сколь велика и безгранична была в нём вера в Христа. Чтобы в этом убедиться, достаточно вспомнить его фреску «Тайная вечеря», написанную им в трапезной миланской церкви Санта Мария делле Грацие.