Священник, оказывающийся вором, — колоритный поворот. Благородный Бельмондо, становящийся таковым из презрения к миру, желания его наказать, раз дядя, а родители умерли рано, оказался тем, кем он оказался…
У Л. Маля всё делается на грани фола или просто — проводит сюжеты по режущей, от неё не избавиться: слишком объективна в такой необъективной действительности, которую фиксирует, подчиняясь режиссёрскому замыслу‑промыслу, объектив
Двойники?
Ярко, с зигзагами экспрессионизма и привкусом абсурда тема Эдгара По разовьётся во второй части киносборника «Три шага в бреду» — развернётся в нечто поразительно таинственное, роскошно- таинственное, подчёркнутое образами Алена Делона и Джейн Фонды…
Образами — островами красоты.
Люди отражаются друг во друге.
Как отражается сам в себе раздвоенный герой?
…Маль ассистировал Р. Брессону во время рождения фильма «Приговорённый к смерти бежал» — не отсюда ли, поняв, что интереснее всего бездны, провалы в себя и работал с такими темами: работал виртуозно, развивая их по‑своему, ни на кого не похоже, выгранивая ювелирные камни эпизодов, добиваясь симфонической целостности звучания каждого своего кино.
«Блуждающие огоньки» погаснут — человек не может жить.
Хороший человек, красивый, пивший так, что сносило, бывший офицер, командовавший другими.
Собственно, фильм — отчёт о последнем дне самоубийцы, всё решившим, прощающимся с прошлыми друзьями — одна рюмка после четырёхмесячного перерыва выбрасывает вон из яви.
Герой лечится в роскошной клинике: оплатила жена, оставшаяся в Америке.
Он вернётся в клинику.
И поскольку доктор, утверждавший, что жизнь прекрасна, не сможет ответить, чем, — застрелиться, хотя его ждали на завтрак всё те же друзья, сыто обитающие в особняке.
Ужас и мрак внутри человеческого сознанья, пустота исследуются через внешнее, отчего не делается легче.
Страшнее — скорее…
Вспоминаются страницы «Шума и ярости» Фолкнера, второй части, такой же хроники человеческого последнего дня.
А в «Шуме в сердце» всё весело, богато, молодёжно, сочится соком сексуальности, как молодая мать, которая между делом заявляет сыну‑другу о своём бесстыдстве.
Молодая, сексуальная, все вокруг в восторге…
Ведь ужасно содержание, если вдуматься — первый полноценный сексуальный опыт подросток получает с матерью, такою роскошной — залюбуешься.
Ужасно.
Но почему нет ужаса?
Лёгкость фильма — неистовство молодых жизней, старшие братья так веселы — захлёстывает, будто думается просто: И так, мол, возможно.
Хотя и ужасно.
А фильм прекрасен.
Расходятся сюжетные линии «Вора», роскошный Бельмондо блистает воровским, быстро обретаемым мастерством.
Неуязвимый.
Никакой морали.
Или — сплошное исследование аморальности?
Сложно ответить, ибо всё двойственно в предложенных текстах мира.
Сияли подводные съёмки: фильм «В мире безмолвия», созданный Малем совместно с Кусто, изучившим подводные дебри, как никто, завораживал красотой.
Для кого сотворена, если наблюдатель так редок?
Маль снимал и другие документальные фильмы — об Индии, например.
«Любовники», некогда осуждаемые в прессе, кого теперь бы удивили столь невинные любовные сцены? Поражают по‑сейчас красотой внезапно возникшего, лунного и дневного, поглотившего моментально чувства.
Напрочь изменившего жизнь — унёсшего в неизвестность
Обязательно ли всё должно быть неизвестно? Слишком много иксов понатыкано в уравнение жизни.
Маль не отвечает, творя свои феноменальные исследования, создав гроздь шедевров.Маль не отвечает, творя свои феноменальные исследования, создав гроздь шедевров
Кинематограф Маля — живое своеобразие киноязыка и тонкое изучение человеческого разнообразия, сложная эстетика, волокнами переплетающаяся с этикой, великолепие яркости, которой не грозит обветшание
