
Несмотря на утренние заторы на дороге, к своему пациенту, коту Лису, я домчался минут за пятнадцать. Благо жил он от меня совсем недалеко — в самом начале Ленинградского проспекта, рядом с Белорусским вокзалом. Но, к моему великому огорчению, в скорой ветеринарной помощи кот с явными признаками трупного окоченения уже не нуждался. По моему предположению, смерть у животного наступила около трёх или четырёх часов ночи. А Лис, точнее его безжизненное тело, хозяйкой был обнаружен только около восьми часов утра. Но, как часто бывает в подобных трагических случаях, владельцы некоторое время не в силах осознать свершившийся факт смерти и поверить, что их любимое животное мертво. Полагают, что оно просто на некоторое время потеряло сознание и, как правило, надеются на чудо, которое может сотворить ветеринарный врач с их внезапно заболевшим четвероногим питомцем. Вот точно так получилось и с хозяйкой Лиса. Она никак не могла свыкнуться с мыслью и понять, что кот, который никогда ничем серьёзным не болел, мог вдруг умереть.
Действительно, Лис хворал редко и то лишь разными кошачьими пустяками: запорами, конъюнктивитом, отложением зубного камня, панарицием да небольшими ранениями ушей, получаемыми в многочисленных драках с сородичами во время дачного сезона. Регулярные прививки от инфекционных болезней, периодические врачебные осмотры приносили положительный результат.
В сегодняшней ситуации мне ничего не оставалось делать, как только убрать в саквояж совершенно ненужный фонендоскоп да в сердцах произнести:
— Нелепая трагедия! Ты, мой маленький пациент, немного не дотянул до шести лет. Тебе, эдакому красавцу-здоровяку, жить бы да жить до глубокой старости — лет до двадцати, не менее…
— Не-ле-па-я тра-ге-дия, не-ле-пая тра-ге-дия, не мо-гу по-ве-рить, не мо-гу по-ве-рить, — нараспев по слогам несколько раз повторила убитая горем плачущая Елена — хозяйка Лиса.
— Ну надо же, какая трагедия, — притворно-елейными голосами дружным дуэтом произнесла молодая семейная пара арендаторов, временно поселившаяся у Елены.
Прилюдно разбираться в этой нелепой трагедии, произошедшей с Лисом и искать виновных я, конечно же, не стал. Во-первых, я не легендарный сыщик Эркюль Пуаро из всемирно известных детективных романов Агаты Кристи, а во-вторых — мёртвого Лиса никакими следственными действиями и реанимационными мероприятиями с применением самых действенных лекарств к жизни уже было не вернуть. Слишком много прошло времени с момента остановки сердца. Это всё равно что если бы ветеринарные врачи попытались вернуть к жизни случайно обнаруженного маленького мамонтёнка Любу, пролежавшего в вечной мерзлоте полуострова Ямал более сорока тысяч лет.
На прощание, на всякий случай, на своём бланке с поставленной на нём личной круглой печатью я написал хозяйке разрешение на похороны безвременно усопшего кота, который не был болен бешенством и перед смертью никого из людей не покусал. Елена намеревалась предать Лиса земле на своём дачном участке под высоченной раскидистой липой, на которой он с самого раннего детства любил развлекаться и охотиться на птичек.
Обратная дорога до дома заняла у меня около часа. Функционировала только одна дорожная полоса. На трёх других рабочие-дорожники с мрачными лицами совковыми лопатами тупо бросали в лужи дымящийся горячий асфальт. Их совсем не интересовало то, что плохо спланированная руководством дорожной службы работа не позволяет людям вовремя прибыть к месту назначения, скорой медицинской помощи приехать к умирающему больному или к роженице… А самое главное, асфальт, уложенный ими в плохую погоду, долго не продержится. Вскоре снова появятся выбоины и ямы, а мы, не замечая их в темноте и попадая в них колёсами, будем гнуть колёсные диски, губить передние подвески и разбалтывать рулевые тяги. Глядя на эту никчёмную тривиальную работу, точно так же, наверное, думал каждый автомобилист — плательщик дорожного налога. Подобная картина повторялась каждый год с одним и тем же бездарным результатом… Конца и края этому разгильдяйству было не видно…
«Однако хватит думать об асфальте, который по сравнению с нелепо закончившейся жизнью прелестного кота — ничто!» — мой мозг резко оборвал и отогнал прочь привязавшуюся мысль, которая, кроме раздражения от чувства понимания своего бессилия что-либо радикально изменить в этой полувековой советской проблеме, ничего не вызывала.
Еле двигаясь в нескончаемой веренице машин и постоянно поддерживая безопасную дистанцию, я непроизвольно вернулся к трагической нелепице, постигшей моего маленького пациента.
Основную причину беды искать мне не пришлось. Она лежала, как говорится, на поверхности. Именно полуголодная вегетарианская диета, противоестественная для данного вида плотоядного домашнего животного и привела кота-«вегетарианца» к этому вполне закономерному печальному исходу. Более же глубокие предпосылки ночной катастрофы зародились давно — тогда, когда ещё и мамочка Лиса, наверное, не родилась.
*
С Еленой я был знаком ещё со времён советской власти по издательству, которое выпускало в свет одну из моих книг. Она работала заведующей редакцией переводной иностранной литературы. А подготовкой к изданию моего литературного произведения занималась другая редакция, располагавшаяся по соседству, — научно-популярной литературы. Но стоило мне только появиться в издательстве, как ко мне тут же обращались за консультациями и советами все сотрудники, у которых дома жили собаки, кошки, птицы, хомячки, кролики и так далее. У всех владельцев животных к ветеринарному врачу имелись безотлагательные вопросы, которые можно было разрешить не покидая стен издательства.
Елена не стала исключением. В то время она держала дома таксу. Такса ей досталась по наследству от отца, который был страстным охотником. Не взять её в дом она не могла так, как собака была очень привязана к её дочери — Тане. Каждое лето Таня уезжала на каникулы к дедушке и бабушке в Тверь. И когда их не стало, она настояла на том, чтобы дедушкины родственники отдали собаку ей. Время летело незаметно. Таня окончила школу с золотой медалью и с первого раза поступила в институт. А через год её любимая такса без мук и страданий умерла от старости. Рабочие норные собаки, как известно, долго не живут.
Чтобы развеять тоску, вызванную потерей верного дружка, Таня принялась за чтение сентиментальной литературы. Незаметно для себя увлеклась романами американского писателя Гарольда Роббинса, которые мать приносила ей из издательства. Там они лежали мёртвым грузом, были актированы и подлежали утилизации. Государственные цензоры, строго следуя линии Коммунистической партии, согласно которой секса в советской стране нет, ревностно блюли чистоту нравов подрастающего поколения, не давая разрешения на перевод и издание массовым тиражом подобных душещипательных романов с пикантными подробностями интимных человеческих отношений. Девушка читала их запоем в оригинале. Благо окончила спецшколу с английским уклоном.
Вообще она была умной, начитанной, чрезвычайно грамотной интеллектуалкой. Заокеанский романист оказал на юную, чистую и чувственную натуру своеобразное влияние. Поглощая роман за романом, Таня незаметно для себя сексуализировалась. А это означало, что половые гормоны, ранее находящиеся в равновесии и полной гармонии с тягой к знаниям и не мешавшие студентке постигать нравившиеся ей азы науки раньше генетически запрограммированного времени, «забурлили», погрузив её сознание в некий романтический туман. Одновременно в подсознании женской особи возник доминантный очаг возбуждения под красивым названием libido. Короткий медицинский термин, красиво звучащий на латинском языке, таил в себе немыслимую силу разыгравшихся половых гормонов и был способен не только повлиять на женскую душу, но и враз изменить судьбу человека. Он расшифровывался как половое влечение молодого индивидуума к противоположному полу со всеми вытекающими последствиями… Вот из-за этого libido организм девушки, словно у мартовской кошки, пришёл в состояние половой «охоты», а девушка в своих бессонных эротических грёзах мечтала только о любви. Как часто бывает в подобных случаях, самец-искуситель, благодаря случайности, оказался тут как тут…
В один из апрельских дней, Таня, задержавшись на приёме у стоматолога, опаздывала на лекцию. Выход был прост — воспользоваться услугой такси. Пока ехали до института, всё, что ушлому таксисту нужно было узнать для реализации давно стоящей перед ним цели — навсегда остаться в Москве, у по-детски наивной экзальтированной пассажирки он легко выведал. Упустить шанс — красивая невинная девушка-студентка из обеспеченной семьи, отдельная четырёхкомнатная квартира в центре Москвы, постоянная московская прописка — он не мог…
Несколько пылких свиданий закончились тем, что до окончания второго курса Таня, не успев как следует узнать мужчину — эдакого новгородского мачо, который был старше её на семь лет, — и познакомиться с его родителями, неожиданно забеременела и поспешно вышла замуж. Сокурсницы, видя на безымянном пальце её правой руки массивное золотое обручальное кольцо, которое, кстати, принадлежало её бабушке, не скрываясь, завидовали счастливице. Они, наверное, как и все девушки половозрелого возраста, тайно мечтали о принце на белом коне и замужестве. Но романтическим поведение однокурсницы выглядело только со стороны. В реальной же семейной жизни у неё всё складывалось не так-то гладко. Жизнь молодой замужней женщины не была безоблачной и радужной.
Отцу Тани её избранник сразу же не понравился. А как мог ему — боевому офицеру, контр-адмиралу, писателю, учёному, профессору, большому знатоку литературы, живописи, музыки, настоящему русскому интеллигенту, — понравиться малообразованный человек. В придачу без постоянной московской прописки. Мужлан, да и только! Отцу с ним и поговорить-то было не о чем. Он так и сказал дочери, что выбрала ты человека не нашего круга и к тому же не совсем здорового. Но, как гласит старинная русская пословица, относящаяся в основном к невинным молоденьким девушкам: любовь зла — полюбишь и козла.
По самые уши влюблённой и пребывающей в состоянии libido девушке казалось, что лучше этого «козла» на всём белом свете никого нет. Он самый-самый — навсегда любимый, единственный и желанный… Вдобавок, по словам матери, это для дочери, может быть, был единственный шанс выйти замуж. Вот так Таня, можно сказать, с позволения своей матери, попала в плен стремительно охватившей её бездумной-безумной страсти.
Скорая размолвка с отцом привела к тому, что Таня с мужем ушли из родительского дома. На стороне стали снимать однокомнатную квартиру. Через девять месяцев у Тани родился незапланированный ребёнок. Появление его на свет радости молодой матери не принесло.
Когда акушерка, согласно действующей инструкции Минздрава, поднесла новорождённого ребёнка к лицу родильницы, чтобы та засвидетельствовала его пол и взглянула на личико, Таню охватил смертельный ужас, ввергший её душу в леденящий шок. Лицо девочки грубо обезображивала врождённая патология — зияющее незаращение верхней губы и твёрдого нёба. Вскоре выяснилось, что аномалия была «подарком» от отца ребёнка. Как оказалось, оба родителя мужа в анамнезе имели подобную патологию. А это означало, что именно он являлся носителем генетического уродства. Только потом Таня узнала, что и у него самого при рождении отмечалась эта же патология, только в меньшей степени. На его счастье хирургам-педиатрам областной детской больницы, хоть и не имеющим обширной практики пластических операций по ликвидации щели твёрдого нёба и косметическому ушиванию незаращения верхней губы, с врождёнными дефектами, грубо уродовавшими лицо малыша, удалось блестяще справиться. Со временем заячья губа и волчья пасть для окружающих стали вообще незаметными. Гнусавость полностью исчезла. Сведения о весьма вероятных у будущего ребёнка отклонениях от нормы с малоприятными зоологическими названиями и стойко передающихся в его роду из поколения в поколение хитрый жених от доверчивой невесты скрыл. Не мог же он на самом начальном этапе пылких любовных отношений и перед первым коитусом — половым актом, — когда задумал обрюхатить девушку, чтобы та никуда от него не делась, раскрыть ей страшную семейную тайну… Риск оказаться отвергнутым был слишком велик. Получение вожделенной московской прописки требовало жертв. Но, как хорошо известно, всё тайное когда-то становиться явным. Тем более, дольше девяти месяцев скрывать от беременной жены свою стойкую наследственную патологию — всё равно что пытаться утаить в мешке острое шило. Как оказалось, на простые житейские истины Таниному суженому было просто наплевать. А как могло быть иначе, когда спутником жизни ты сама поспешно выбрала мерзкого и подлого типа.
В родильном доме, а может быть ещё раньше — вскоре после того, как в женском организме произошло зачатие плода, а вслед за ним временное физиологическое угасание libido, — любовный туман в голове молодой женщины рассеялся. Неуёмная половая страсть улеглась. Наступили прозрение и горькое разочарование. Таня наконец осознала, что совершила роковую ошибку, связав свою жизнь с нездоровым, никчёмным, примитивным, по её меркам, даже глупым мужчиной. Ещё не исполнился ребёнку год, как она решила с мужем развестись. Но мать, вторично употребив свой родительский авторитет, отговорила дочь от этого, как она считала, слишком поспешного, скоропалительного решения.
— Поживи с ним, доченька, ещё некоторое время — слюбится, такова женская доля у многих, — проникновенно вещала она.
Зять-мужлан почему-то ей был симпатичен. Вот так, по материному наущению, Таня прожила с мужем ещё пять долгих лет. Слава Богу, что снова не забеременела…
Умной девушке жить с примитивным мужчиной, озабоченным только совокуплением, который к тому же однажды на неё поднял руку, стало совершенно невыносимо. Тем более что после полученных побоев вступать с ним в интимную близость Тане не позволяло женское самолюбие. Но супружескую обязанность надо было выполнять… Повышенная у мужа половая возбудимость, которая вначале так нравилась романтично-эротически настроенной девушке, и проявления у него после обретённой московской прописки периодически повторяющейся беспричинной гневливости объяснялись просто — он был носителем ещё одной тяжелейшей наследственной болезни — эпилепсии. Как Тане объяснили медики, нервные центры головного и спинного мозга у данного лица постоянно находились в состоянии повышенной нейроактивности. Проявление же самих эпилептических припадков, точно таких же, какими страдал его папаша-эпилептик, было делом времени. Одним словом — «подарок» судьбы, да и только… Прогнозы её мудрого отца полностью сбылись.
Несмотря на продолжающиеся увещевания матери, Таня всё-таки развелась. Но иногородний провинциал оказался не промах. Интеллектуально ограниченным действительно был, но не дураком в полном смысле этого слова. В общежитие таксопарка, где до женитьбы он имел временную койку, возвращаться ни в какую не пожелал. По суду решил заставить Таню разменять отцовскую квартиру. Ведь сразу после свадьбы он в этой просторной квартире получил постоянную прописку. Теперь же варяг намеревался отсудить у адмирала как минимум однокомнатную квартиру. Советский закон позволял бывшим мужьям подобные проделки с жилплощадью. Хорошо зная это, нахальный тип упрямо подыскивал для себя сказочный вариант размена, который позволил бы ему жить не только в отдельной квартире, но и в центре столицы. Однако народный суд ветерана Великой Отечественной войны не обидел. Не позволил новоявленному москвичу уж слишком ухудшить жилищные условия заслуженного человека. Тем не менее от большой четырёхкомнатной квартиры пройдоха отхапал одну комнату. Однокомнатная квартира досталась Тане с дочкой. Елена же с мужем переехала в небольшую двушку на Ленинградском проспекте. Вроде бы всё, наконец, разрешилось. Однако стресс, полученный во всей этой семейной драме, включая рождение больной внучки, для отца Тани, физически крепкого и, в общем-то, здорового, ничем не болевшего человека, бесследно не прошёл. Плюс распад Советского государства. Всё вместе подействовало на боевого офицера во много раз сильнее, чем в годы войны массированная атака фашистских торпедоносцев на боевой корабль, которым он командовал. Однажды утром глава семейства не проснулся. Врачи скорой медицинской помощи констатировали у него обширный инфаркт миокарда, наступивший во время сна…
Каждый год в день смерти любимого мужа Елена приезжала к нему на Кунцевское кладбище. Во время одного из посещений она неожиданно встретила на могиле незнакомца приятной наружности — маленького огненно-рыжего котёнка, который из-за длинного пушистого рыжего хвоста с белым кончиком очень походил на лисёнка. Котёнок, словно бронзовое изваяние, неподвижно сидел на мраморном надгробии, как будто поджидал её прихода. Увидев Елену, он стремительно бросился к ней, признав в ней свою хозяйку. Начал громко мурить и тереться худеньким тельцем о её ногу. Женщина поняла, что это не простая случайность — котик заранее спланировал эту встречу, чтобы на всю жизнь стать ей компаньоном и скрашивать её тоскливое и грустное одиночество. Ведь после смерти мужа она осталась практически одна.
Таня, обвинив мать в своём раннем и вынужденном замужестве, исковеркивавшим её девичьи годы, продала квартиру и переехала с дочкой на постоянное место жительства в далёкую Австралию. Может быть, Таня и не уехала бы на чужбину, если бы не одно веское обстоятельство. Глубокая обида на мать у дочери была вызвана ещё и тем, что она уличила её в гнусном материнском предательстве. Но, как оправдывалась мать, на самом деле она совершенно не хотела предавать свою дочь. У неё и в мыслях этого не было. Бывшая тёща только из самых, на её взгляд, добрых побуждений несколько раз встречалась с бывшим зятем. Подробно рассказывала ему о жизни бывшей жены. Достоверно не зная о его действительных намерениях, вела за спиной дочери переговоры по их примирению и воссоединению. За переданную информацию не брезговала получать от бывшего плутоватого зятька незначительные презенты: микроскопическую, по размерам, баночку чёрной икры, никчёмную безделушку…
В своё оправдание она потом призналась дочери, что ей просто хотелось быть для всех хорошей, чтобы её маленькая внучка, которая очень походила на своего отца, росла в полной семье… А в том, что её бывший зять, под предлогом посещения маленькой дочки, каждый раз грубо и похотливо пытался овладеть своей бывшей женой, уже не испытывавшей к бывшему мужчине прежних чувств, она ничего плохого или предосудительного не видела. Не чужой же он Татьяне… «Не человек с улицы, а отец ребёнка, бывший, но всё же муж, к тому же первый в её жизни мужчина, а для неё — её матери — первый и любимый зять», — философски рассуждала она. Однако повзрослевшая дочь, унаследовавшая гордый характер отца и деда, думала совершенно иначе…
Писем Таня матери не писала и не звонила, по-видимому, навсегда вычеркнув её из своей жизни. Так что удержаться от соблазна взять котёнка Елена не смогла. Она принесла его домой и назвала Лисом. В тот же вечер у меня появился новый маленький пациент, который нуждался во врачебной опеке.
Лис, как и все беспризорные котята, подобранные сердобольными людьми на улице, страдал обычными недугами, характерными для бездомных животных. С помощью инсектицидных средств и антигельминтных лекарств, мне пришлось избавлять месячного пациента от огромного количества блох и глистов. Когда с кожными и кишечными паразитами было покончено, Лис буквально на глазах стал преображаться. Конечно же, в лучшую сторону.
Любимого малыша хозяйка кормила как на убой. Сытный и полноценный рацион питания, состоящий из свежих продуктов, таких как говядина, рыба, сметана, творог, всего за один месяц привели котика к норме. Реденькая матовая шёрстка заблестела, превратившись в блестящий и густой шерстный покров огненно-рыжего цвета. Выпирающие с боков рёбра исчезли. Тельце округлилось. И самое главное — котишка, обретя энергию и силу, стал непрерывно, с утра до вечера, играть. Играл в любые игры. То бегал за солнечными лучами, то, заскочив в туалет, где стояли его два лотка для физиологических отправлений, и ловко ухватив зубами свисающий над ними конец туалетной бумаги, бежал в комнату. Рулон с шумом разматывался, а Лис от всего этого приходил в неописуемый восторг. Кстати, Елена тоже…
А сколько разных игрушек она ему надарила. Одних имитаторов мышей только с десяток. Среди них были мышки лохматые и голые, молчаливые и пищащие, ничем не пахнущие и с запахом настоящей мышатины. Столько же шариков от пинг-понга.
Чем ещё удивителен был Лис? Во-первых, котишка любил, чтобы, независимо от того, линяет он или нет, каждый день его вначале вычёсывали расчёской с мелкими неколючими зубьями, а затем шёрстку шеи, спины и боков массировали волосяной щёткой. Во-вторых, он не противился, когда ему стригли на передних лапах быстро отрастающие острые коготки. Если необыкновенную любовь кота к расчёсыванию Елена связывала с избавлением животного от огромного количества блох и последующего явного облегчения страданий от суток напролёт непреходящего кожного зуда, то происхождение терпеливого отношения к стрижке когтей оставалось для хозяйки загадочным. Ведь редкие кошки безропотно позволяют проведение на передних лапах подобной косметической процедуры. По-моему же знанию кошачьей психологии, последнее вполне можно было отнести к покладистому и доброму нраву домашнего животного. Конечно, немаловажную роль сыграло и то, что при самом первом маникюре, который я провёл, кот-добряк никакой боли и дискомфорта от процедуры не испытал.
Когда Лису исполнилось три года, Елена от напавшей вдруг на неё глубокой тоски по преждевременно ушедшему из жизни любимому мужу, уехавшей на далёкую чужбину дочери с внучкой, увлеклась модным древнекитайским учением фэн-шуй. Накупила различной литературы по этой теме, стала посещать платные курсы. Полученные знания со временем получили внедрение в её повседневную жизнь. По совету китайских мудрецов женщина занялась переустройством своего жилища. Ориентируясь по специальному фэн-шуйскому компасу багуа, она расставила мебель таким образом, что теперь каждый предмет находился в так называемой определённой зоне активации живительной энергии. Не забыла она и про Лиса. Его любимое мягкое кресло было также ориентировано на активную энергетическую зону. Теперь оно стояло строго напротив окна, выходящего на восток. Как следовало из инструкции по фэн-шую, блеск лучей утреннего восходящего солнца вносил в организм домочадца особую солнечную энергию под названием ци. Как утверждало учение, эта энергия обладала огромной и нескончаемой жизненной силой. Именно от энергии ци зависело не только самочувствие кота, но и вся его жизнь. Тогда, как мне помнилось, я довёл до сведения хозяйки, что только её любовь, ласка да натуральные продукты: мясо, рыба, творог, яйца и так далее — обладают необходимой жизненной энергией и положительно влияют на настроение и самочувствие животного. Всё другое, не считая развлечений на даче, для Лиса — негатив. Однако Елена тут же парировала, приведя, как ей казалось, весомый аргумент:
— Негатив, доктор, коту, впрочем, как и человеку, тоже необходим. По учению фэн-шуй, он не просто необходим, а даже чрезвычайно полезен. Согласно учению, живой организм без него жить вообще не может, как без воздуха.
Услышав такое от весьма образованного человека, я хотел ей возразить, что её супруг, с которым нас связывала многолетняя дружба, этот самый «полезный негатив», который для неё являлся «позитивом», пережить-то не смог, но вовремя опомнился. Это было бы с моей стороны слишком жестоко… Тем более, переспорить или переубедить Елену, как я хорошо знал, было вообще невозможно. Учение фэн-шуй крепко засело в её упрямую седую голову.
А ещё, строго следуя китайскому учению фэн-шуй, над проёмами дверей Елена развесила специальные колокольчики, каждый из которых состоял из семи мелодично звенящих тонюсеньких металлических трубочек. А я, не успев к этим висюлькам привыкнуть, забывая нагнуться, задевал их головой. В ответ они издавали долго звучащую нежную мелодию, которая мне, впрочем, нравилась.
Но на постижении китайского учения увлечения Елены не закончились. И если, по моему врачебному мнению, фэн-шуй для кота являлся совершенно безобидным и безразличным, то новая страсть хозяйки у меня сразу вызвала опасение за здоровье и жизнь домашнего животного.
Дело заключалось в том, что Елена решила стать вегетарианкой. Она как-то сразу и добровольно отказалась от употребления в пищу мяса. И не потому, что у неё вдруг обнаружили рак или острую сердечно-сосудистую недостаточность… Ничего подобного у неё не диагностировалось. Как и не отмечалось в её крепком организме повышенного уровня холестерина. Биохимический анализ крови имел положительные показатели, подчёркивающие хорошее состояние здоровья. Кроме этого, пожилая женщина имела обычную комплекцию. Вес её тела соответствовал возрастной норме. Она также не страдала старческой катарактой, глаукомой, склерозом, диабетом, астмой, подагрой, аллергией, желчнокаменной, мочекаменной болезнями и другими расстройствами здоровья, при которых медики обычно исключают из рациона красное мясо. Удивительно и непонятно. Вот так просто, что называется, на ровном месте, взяла и отказалась от мяса. Как сообщила мне Елена, она сознательно перешла на здоровое питание, полностью исключив из употребления даже курицу и рыбу, правда, оставив в рационе некоторые молочные продукты и яйца. В её вегетарианской, так называемой не строгой диете основное место заняли свежие фрукты, овощи и бобовые культуры.
«Если пожилой, к тому же благоразумный человек, добровольно отказался от мяса и решил стать вегетарианцем, то это — дело сугубо личное. Но причём же здесь Лис, относящийся к семейству кошачьих — то есть плотоядным животным?» — рассуждал я, прибывая в некотором волнении.
Тем не менее последнее слово опять же осталось за Еленой. Вот так по принуждению своей любящей хозяйки, кот, который не желал отказываться от мяса, превратился в кота-вегетарианца. Причём не в строгого, как и его хозяйка. Творог, плавленые сырки, куриные яйца, консервированный зелёный горошек стали у кота единственной едой. От такой пусть и скудной пищи, конечно же, не умрешь, но и радостей жизни не испытаешь. Так и случилось — кот погрустнел, стал заметно вялым. Похудел. Меньше играл. Большую часть времени спал на своём месте, вместо любимого мяса получая в редкие солнечные дни благотворную энергию ци» зверским образом повышающую аппетит и как никогда обостряющую чувство постоянного голода.
От полной кахексии и голодной смерти кота спасало лишь пребывание на даче. Там он мог досыта наедаться жирными мышами, постными птичками, закусывая бабочками, большекрылыми стрекозами, здоровенными жуками и толстыми гусеницами.
В летний период Лис, словно бурый медведь перед долгой зимней спячкой, накапливал подкожный жир, который позволял ему не только дожить до следующего выезда на природу, но и от полуголодной хозяйской вегетарианской диеты раньше времени «не протянуть лапки». Поэтому дачный сезон, который длился с начала мая до конца октября, являлся для Лиса райским и сытным раздольем.
Жизнь в новой России заметно дорожала с каждым годом, а сравнительно небольшая пенсия хозяйки Лиса оставалась неизменной. К тому же галопирующая инфляция делала её вообще мизерной. Жилищно-коммунальные платежи издевательски росли, росли и росли, словно тесто на дрожжах. Цены на продукты питания тоже не стояли на месте… Лис это почувствовал, что называется, на своей шкуре, вернее на своем желудке. Вместо восемнадцати или девятипроцентного натурального творога коту теперь предлагался более дешёвый — так называемый творожный продукт или суррогат, состоящий в основном из сдобренного кефиром соевого белка. Несмотря на то что хозяйка пачку творога честно делила с Лисом пополам, кот весь день чувствовал себя голодным, несчастным и обиженным.
Однажды из почтового ящика Елена извлекла квитанцию на оплату жилищно-коммунальных услуг и ахнула от увиденной суммы платежа за прошедший месяц. Сумма немыслимых поборов была идентична сумме пенсии, которую она только что получила и на которую ей предстояло жить весь месяц. Как сказал бы аудитор Счётной палаты, дебет сошёлся с кредитом. То есть образовался полный баланс. Сколько денег получено, столько нужно отдать за коммуналку… А ведь ещё вот-вот должны были прийти очередные платежки за телефон, свет и газ.
— Кошмар какой-то… Как жить на пенсию, как дальше жить? Коммунальщики грабят простой народ средь белого дня, да и только… Поневоле придётся перейти на строгую вегетарианскую диету… Без молочных продуктов, яиц и так далее, — не сдержавшись, тихо произнесла Елена, убирая в хозяйственную сумку ненавистный листок.
Выход из создавшейся ситуации пришёл неожиданно. Не успела она повернуть ключ в замке входной двери, как её соседка по лестничной площадке предложила ей сдать внаём на длительный срок одну из двух комнат дальним родственникам из Тулы — молодой семейной паре без детей и вредных привычек.
— Если бы у нас самих была бы двухкомнатная квартира, как у вас, я бы сама с радостью одну сдала… Если бы мы не ютились в однокомнатной… Притом с парализованным мужем… Тогда и за квартиру было бы чем платить, хватило бы на покупку памперсов и баснословно дорогущих жизненно необходимых лекарств… Не была бы страшна галопирующая инфляция. Цены-то ведь, словно безумные, каждый день прыгают вверх, — как бы оправдываясь, убитым голосом произнесла бывшая учительница средней школы.
Вот так в квартире Елены появились новые жильцы. Семейная пара занималась бизнесом по-российски: купить подешевле — продать подороже. Подобная коммерция приносила бизнесменам ощутимый доход. На кухне, после долгого перерыва, снова запахло мясом. Сосиски, сардельки, колбаса, ветчина, запечённое мясо в тесте, рубленые котлеты и другие мясные полуфабрикаты стали сводить Лиса с ума. Несмотря на то что квартиранты изредка и в мизерном количестве угощали его чем-то мясным, постоянно голодный зверёк, всё равно норовил прыгнуть на обеденный стол в надежде что-нибудь украсть.
Было несколько случаев, когда коту удавалось незаметно что-то утащить со стола и попировать… Но однажды его застигли на месте преступления, и животное получило от скуповатых жильцов-арендаторов лёгкую взбучку. Правильней было бы сказать — ему преподали урок. И этот урок для кота не прошёл даром. Лис его моментально усвоил, что называется, включил в работу оба полушария — свои маленькие мозги. В сообразительной голове миллиарды нейронов пришли в активное движение, как шутливо говорят в народе: шарики зашли за ролики и… В результате кот поумнел… А где ум — там появляется идея. А от идеи до воплощения — один шаг… Но на самом деле Лису от хозяйской комнаты, в которой напротив окна находилось его мягкое кресло, застеленное потёртым шерстяным исландским пледом, до кухни, где стоял ХОЛОДИЛЬНИК, полный вкуснейшего ароматного мяса, пришлось сделать не менее тридцати бесшумных кошачьих шагов. Арендаторы и его любимая хозяйка к этому времени уже спали крепким ночным сном.
Лис, усевшись напротив молчащего холодильника, немигающим взглядом своих огромных красивых жёлто-зелёных глаз принялся его гипнотизировать. Минут через десять, широко зевнув и выгнув спину дугой, он начал мурить и тереться о дверцу рефрижератора попеременно то левым, то правым боком. При этом Лис периодически и как-то по-особому тихо издавал короткие звуки: мя-у-мя-у-мя-у… Со стороны могло показаться, что кот не только задабривает это неодушевлённое железное и холодное вместилище мясных продуктов, но и пытается о чём-то договориться с ним.
К назойливым ласкам и уговорам животного холодильник не остался безмолвным и равнодушным. Вскоре со стороны задней его стенки вдруг что-то затряслось и задёргалось. Несмотря на то что Лис по своей природе был умным котом, объяснить, что это автоматическое реле терморегулятора включило электрический мотор для накачки холода, животное, естественно, не могло. Но знание этой технической тонкости для достижения желанной цели коту было совершенно не обязательно. Зато животное отлично почуяло и осознало, что именно в этот момент — момент сильной вибрации железного ящика —аромат мяса стал как никогда явственным и близким. И этот умопомрачительный запах доносился именно через образовавшуюся в проёме дверцы малюсенькую щель. А это означало, что физически сильный кот сможет приоткрыть заветную дверцу и проникнуть в его холодное нутро.
Согнув правую переднюю лапу крючком и слегка выпустив крепкие когти, Лис, приложив к нижней части дверцы значительное усилие, ловко открыл её. В нос сразу же пахнуло желанным свежим мясом…
Несколько антрекотов лежали в эмалированном лотке, который, к счастью кота, не был прикрыт крышкой. Как отметил умный котишка, квартиранты не очень-то разбирались в тонкостях санитарии и гигиены хранения пищевых продуктов в домашнем холодильнике. Именно по этой причине открытая посудина с сырым мясом хранилась не на самой нижней полке рефрижератора, где ей положено было находиться, а выше полки, на которой лежало сливочное масло, пирог, начинённый мясом и яйцами и миска с развесным творогом. Эта средняя полка с антрекотами располагалась так, что Лис свободно на неё запрыгнул, и мёртвой хваткой вцепившись зубами в верхний кусок мяса, попятившись назад и надавив крупом на податливую дверцу мясного хранилища, поспешно выскочил наружу. Воровато озираясь по сторонам, прижимаясь к полу, кот, словно уссурийский тигр, понёс кровавую добычу к себе в комнату-логово…
Утром молодая пара, не досчитавшись антрекота, по кровавым потёкам внутри холодильника и по каплям крови на полу, идущим от кухни в хозяйскую комнату, враз высчитала ворюгу. Молодой мужчина, имеющий инженерное образование, понял и причину, способствующую краже мяса. Свернув газеты в несколько слоёв и получив таким образом две толстые прокладки, он подложил их под передние стойки холодильника. У холодильного шкафа, получившего значительный уклон к стене, массивная металлическая дверца сразу стала плотнее примыкать к проёму и открывалась с приложением значительных усилий. По расчёту ушлого торговца коту открыть дверцу холодильника теперь было не по силам…
Переваривание украденного антрекота и сохранение чувства насыщения, заняло ровно двое суток. Ликование сытого организма медленно угасало. На третий день, ближе к вечеру, Лис опять почувствовал непреодолимый голод. Несмотря на то что с кухни до его ноздрей доносился манящий запах жареного мяса, звериная осторожность подсказывала коту, что на кухню раньше времени выходить не следует и свой чудовищный голод квартирантам не показывать. По соображениям кошачьей безопасности ему следовало дождаться, пока все домочадцы уснут крепким сном… И кот, свернувшись калачиком, неподвижно лежал в кресле, артистически притворяясь, будто он сладко и крепко спит. Наконец, за полночь, молодая пара, натешившись любовными играми, утихомирилась, и в квартире наступила полная тишина. Безмолвие нарушал лишь негромкий храп его хозяйки, которая спала на спине, да уличный шум, создаваемый постоянно проезжающими по шоссе легковыми автомобилями и легко проникающий в жилище через приоткрытые окна. Эти уличные звуки Лис в расчёт не брал. К ним он давно привык. Тем более что для домашнего животного, ведущего затворнический образ жизни, машины никакой опасности не представляли. Кота интересовал только один-единственный волшебный звук — звук работающего холодильника…
Бесшумно выскользнув из своей комнаты-логова, прожорливый котишка оказался у заветного холодильника… Вот и долгожданная вибрация… Но на этот раз открыть дверцу холодильника с первого раза коту не удалось. Ему даже подумалось, что она прибита гвоздями. Но Лис не привык отступать от задуманного. Он был упорным и упрямым котом. Мало того, обладал мощной мускулатурой передних лап. Одна попытка сменяла другую… третью… Рывок, рывок, ещё рывок… Под шум очередной вибрации мотора согнутая крючком кошачья лапа, словно стальная монтировка в опытных руках автомобилиста наконец сделала своё дело. Дверца холодильника поддалась и на какой-то миг слегка приоткрылась. Однако ловкому коту этого оказалось вполне достаточно для того, чтобы воспользоваться удачным моментом. Не раздумывая, просунув внутрь холодильной камеры рыжую голову, хорошо развитым плечевым поясом кот распахнул её настолько, сколько требовалось для проникновения всего его мощного, но голодного тела. Дверца за ним, как бы автоматически, бесшумно закрылась, не успев даже прищемить рыжий хвост.
На этот раз сырых антрекотов в тёмном чреве холодильника Лис не обнаружил. Два съели квартиранты, а три — слегка поджаренные и ароматные лежали на самой верхней полке в сковородке, плотно прикрытой тяжёлой крышкой. Межполочное пространство, где она покоилась, было настолько узким, что сдвинуть крышку лапой и полакомиться жареным мясом кот при всём желании никогда не смог бы. Поэтому голодное животное тяги отведать антрекотов, тем более жареных, не испытало. Этому было простое объяснение. На средней полке — на той, на которой раньше стоял лоток с вкусными сырыми антрекотами, — Лис обнаружил целую тушу рыбы. Судак горячего копчения испускал такой фантастический запах, что у кота обильно потекла слюна. Не теряя времени, Лис разом глубоко вонзил все четыре огромных острых клыка в увесистую рыбью тушку и крепко сжал её сильными челюстями.
Включив, задний ход, кот тут же ощутил, что добыча неподъёмно тяжёлая… Или она примёрзла к полке… Кот рванул рыбину ещё раз и ещё раз… Всё оказалось безрезультатно. От сильных рывков только треснула рыбья кожа, обнажив нежное мясо. Аромат рыбьего мяса вызвал у Лиса неконтролируемый приступ чудовищно голодного безумства, которое он за все пять с половиной лет своей кошачьей жизни никогда, даже в самые первые дни навязанной ему хозяйкой вегетарианской диеты, не испытывал. Лис предпринял ещё одну попытку утащить рыбу. Но и она оказалась тщетной.
Изголодавшийся кот не мог знать, что тушка судака горячего копчения, по технологическим условиям приготовления, для её целостности и сохранения товарного вида, в нескольких местах была перевязана прочным шпагатом. Животное также не могло догадаться, что квартирант-коммерсант с инженерным образованием, предусмотрительно пропустив два конца веревок под тушку и решетчатую полку, крепко-накрепко их связал. Только ножницами или ножом разрезав концы шпагата, вкусную рыбину можно было извлечь из холодильника. Но это, естественно, мог сделать только человек. А животное — оно есть животное… Поэтому Лис рассудил, как обычный лесной хищник: коли не удаётся утащить добычу к себе в логово и там спокойно её съесть, расправиться с ней следует тут же — на месте удачной охоты… Копчёная рыбина оказалась слишком вкусной, чтобы голодный кот мог поступить как-то иначе. Он с жадностью набросился на неё. Ел, ел, ел и ел… Живот котика постепенно приобретал форму тугого шара. Казалось бы насытился… Прекрати есть! Дождись вибрации от мотора, чтобы тяжёлая дверь стала более податливой… Открой её крупом или мощным плечом и беги скорее прочь из опасного ледника. Но нет!
Кот-«вегетарианец» никак не мог остановиться. Казалось, что он хотел досыта наесться на всю оставшуюся жизнь. Поглощать лакомство, скорчившись на полке, тем более с полным животом, коту вскоре стало некомфортно. Он догадливо принял лежачее положение. Вот в такой удобной для себя позе Лис продолжил безудержное смертельно опасное пиршество.
То ли от обильной и сытной еды, то ли от наступившего переохлаждения, веки у Лиса, помимо его воли, стали закрываться. Незаметно подкравшийся сон медленно, но верно одолевал насытившееся животное. В состоянии охватившей пищевой эйфории и снизившейся температуры тела коту даже не хватило сил проглотить очередной и ставший для него последним откушенный кусочек рыбы. Он так навсегда и остался в его маленьком ротике. Никакого даже малейшего желания бороться со сном у Лиса, вплоть до полной остановки сердца, не было. На это указывала блаженная улыбка на его красивой широкой рыжей мордочке, навсегда, словно посмертная маска, застывшая от холода.