Шатровым шалашом цветет платан!
И небо, птицы и река
Плывут под шепот древнего огня.
Несет нам пламя поле Дикое славян,
И наступает тишина...
В закате сумрачного дня
Я вижу смысл Бытия!?
***
Лампа фонарного столба
Прерывисто захлебывается светом,
Открываясь снежным метелям и ветрам,
Словно жизнь великого поэта,
Душа которого расстреляна толпой,
Мечтающей о пошлости "разумного" ответа,
Который должен дать герой
На плёнке, что длиною в полуметр.
***
Серый ворон, что мне снишься,
Что тревожишь мой покой,
Падаль - это твоя пища,
Серый ворон, я не твой!
Не заглушишь мою песню,
Для тебя всегда чужой,
Я прохожий через Вечность,
Где дороги нет твоей.
Можешь сниться и не сниться,
Древний путь мой удалой,
Исхожу ночные тропы,
Буду вечно молодой!
Хоть ты каркаешь под утро,
Но, укрывшись тишиной,
Я ловлю обрывки Слова,
Серый ворон, я не твой!
***
Черный ворон, что запрятался в темной листве?
Я не знаю, что, ореховый, ты хочешь,
Но, пожалуйста, не каркай в зыбкой тишине.
Мне печально, видя твой тревожный взгляд.
Ничего не снится, мысль сбежала по волне,
Но мне хочется ужасно горько петь,
Оседлав грозовые облака на коне,
Уносясь куда-то вечно в даль!
***
Млечный путь! О, вечный странник!
На роду написан мне.
Хвост кометы, как изгнанник,
Прячет мысли в вышине.
Звезды светятся удало,
Ветер шепчет по листве.
Ночь пришла, и это славно,
Мир пребудет в тишине!
***
Мой музыкант играл во сне,
Рояль стоял на сцене театра,
И голос бога в вышине
Рождал неповторимо завтра!
Он пел в кромешной темноте
Для тех, кто есть и может будут,
Чтоб мы проснулись наконец,
Узнав, что каждый – это путник!
Дорога путника трудна,
Сбивает с ног угрюмый ветер,
Но песнь его не холодна,
Мой музыкант согрел всю сцену!
Он пел, роняя слезы из огня,
И жемчуг падал рядом с небом,
Вздымая смыслы бытия,
Сжигаясь в воск и пламень.
И вот горит его свеча,
В дороге отпечатан шаг,
Земля проснулась, живы небеса...
Мой музыкант поверг наш страх!
Поход Аскольда
Древняя славянская ладья, рассекая волны,
Направляла свои ветрила к Царьграду.
Древнерусский воин шел познавать Истину,
Которую он не мог найти дома.
Этот поиск почему-то не только
В тихой каютной задумчивости,
Но и в разудалом пире,
И в утреннем похмельном взгляде,
И в морской соленой синеве, разъедающей глаза.
Больно. Впереди Православные храмы
Ослепляют.
Последовал сигнал к атаке.
Что-то огненное полоснуло.
Мир и люди раскололись надвое.
Наступило забытье…
Очнулся, когда ладья, полу-сожженная «греческим огнем»,
Пристала у днепровского берега.
Странный мифический сон. Ещё вдали, в мареве, виднеется,
Укрывающая омофором море, Пресвятая Дева.
Окунулся полностью
В воды великого Днепра.
Это было Крещение.
Так, разумом не осознав,
Русский воин сердцем познал Истину (17.11.10).
***
Промозглая южная зима.
Сумрачно и дождливо.
Завывает ветер, сотрясая отверстие печной трубы.
Прижавшись спиной к русской печи, упираясь друг другу в плечи,
Сидят влюбленные муж и жена.
В окне мелькают качающиеся ветви деревьев.
В такт ветру поют русское и татарское сердце.
Мифологический сон окутывает любовное предание,
Которое в тютчевском древнем хаосе ищет космос.
Песня застывает в ночном поцелуе,
Оставляя неразгаданность – рассвету… (21.11.10.).
***
Неразгаданность впереди, туманная мгла позади, что посредине? (2.01. 2011.)
***
В далекой юности случилось оказаться в бытии
Своих неведомых восторгов.
И оказаться рядом с человеком,
С которым шёл песчаными дорогами,
Творя стихосложённую любовь.
О, эта была неизвестность, наполненная тайной.
Рядом шла она.
Вместе созидали путь своей незавершенности,
И верили в бесконечное многоточие,
Мысли и слова сливались в невидимом потоке
Божественного времени и пространства:
Мы очутились в сказке,
И прикосновения осенней листвы
Не могли разрушить мифологической правды (22.01.2011).
***
Какой-то сумрак окутывает сознание,
Размывая совесть и мировое бытие,
В которых разорвана сопричастность.
Мелкие осколки времени пространства,
Запечатлели мировую скорбь поэта.
Пьяно, сквозь тусклое стекло,
Рассматривающего прошедшее и былое.
Слышатся звуки,
В которых отсутствие созвучия.
Задыхается поэзия в чреслах постмодернизма
Разных литературоведов и буквоедов.
Осталась только одна строка,
Евангельски прочертившая сознание
Человека!
***
Звучат «Слезы Армении»
В узком ущелье моей души.
Течет ручей из небесной выси,
Своим лепетом, уводя в Неведомое время и пространство.
Наступает абсолютное понимание в абсолютном непонимании.
Вечность становится реальностью,
Чтобы капли Бытия неслиянно слились,
Повиснув в потоке сознания.
Уже ничего не важно!
Молчит душа средь Божественного шума.
Нет слов! Уже все сказано…
***
Состояние души, подобно яичной скорлупе,
Прижатой чьим-то сапогом,
Растресканной в тысячах кусочках.
Обычно это происходит от боязни смерти,
Её абсолютного непонимания.
Религиозная правда ума отступает
Перед инстинктом самосохранения.
Становится грустно.
Из радио доносится голос малоросса,
Обращенный к далекой Сьюзе,
Оставляя букву во вселенском алфавите.
Стою у окна, отыскивая
В ночном небе неведомую звезду!
***
Закатное солнце, подобно красной краюхе ржаного хлеба,
Плавно расположилось на небесном блюде,
Прикрывая свое совершенство расстрелянными тучами,
Нашептывая ветру свою всемирную тоску.
В ней историческая отзывчивость Бытия,
Хроника нашей Богом данной цивилизации,
Гамлетовский театр с веговской собакой,
Сидящей на сцене;
Булгаковские тараканьи бега,
После которых хочется кальдероновски заснуть…
И проснуться,
Озаряя лучами рассвет!
***
В чем смысл Бытия? – спросил лирический герой своего автора.
Видимо, в ровном предсмертном дыхании автора «Мастера и Маргариты».
Он ушел, чтобы оставить прекрасное лицо.
Его так не хватало автору романа о Понтии Пилате;
Желтые цветы его героев несли фаустовскую разлуку,
В которой было ли прощение?
Так значит в смерти! – воскликнул лирический герой.
Возможно! Ибо чрез ее предел приходим в беспредельность.
И не заворачивайся в папирусную бумагу,
Чтобы познать Непостижимое, – посоветовал автор своему лирическому герою.
Наступило молчание…
***
Рождественское
Зима! Русская тройка несётся на взлет!
Щеки пылают от ветра в лицо.
Веселая дума и творческий лик
На миг озаряет Восток!
В соснах слезится березовый путь,
Снежная пыль застилает глаза,
Но видится Бог и Святая Звезда! (8.01.2003 – 21.08. 2011).
***
Листаю глаз твоих страницы,
Заветную там вижу даль.
Уже не скроют их ресницы,
Ведь нам прошедшего не жаль.
Пусть не мелькают вещих лица,
Забыли мы с тобой печаль,
И ничего уже не снится,
Уйдя в предвечную мистраль.
***
Бездонное небо. Из него вышел Бог и Человек. И оно осталось таким же бездонным. Но уже стал другим человек (25.07. 2002 - 24.08. 2011).
***
Серебристая нить паутинкой свисает с ольхи.
В ней слилась бесконечная мысль о тленности бытия,
В котором произойдет встреча преображенных существ (25.07. 2002 - 24.08. 2011).
***
Седина в бороде. Моя чаша пуста. В настоящем прошедшем жизнь была, завернувшись в папирус памяти; в настоящем настоящем – в молитвенном стоянии к Тебе, мой Боже! Ожидая настоящее будущее… (25.12. 2001- 8.09.2011).
***
Кто-то управляет веслом,
Вверх по течению плывет ладья,
Распявший караван веков
Господь несет корабль без возврата
Туда, где нет ни яви и не снов! (15.01. 2001, 2023)
***
С восторгом в Храме припадаю
К тебе, мой преподобный Сергий!
Жива ещё моя душа Твоей мольбой,
От древности спасительной красой!
Глубокое исследование души человеческой, находящейся на переломе. это путник в мироздании. Видно, что поэт уже знает некую истину, но предлагает и нам, читателям, прикоснуться к тайнам природы