
***
Как несуразно протекала
Моя беспутная весна!
Бродил по паркам и кварталам
В объятьях вымысла и сна.
Смотрел на трещины на льдине,
Вдыхая марта аромат,
Пока приятели твердили
Мне, дураку, про сопромат…
А жизнь начало отмечала:
Спешили парочки в кино,
Гитара бойкая бренчала,
Табачный дым влекло в окно.
Вода покрапывала с крыши.
Стояло солнце высоко…
А мне грачиный гомон слышать
Тоскливо было и легко.
***
Ни друзьям, ни близким я не ближний,
Я им милость окажу едва ли.
С детства я в людском семействе лишний,
Не гуляю с ним на карнавале.
Ни нарядов никаких не мерю,
Никогда не надеваю маску
И с тоской смотрю, как мама в сквере
Ласково склонилась над коляской…
Но, увидев паренька с девчонкой,
Я желаю, чтоб в их жизни хлипкой
Век плыла ладонь его тихонько
По щеке, приподнятой улыбкой.
Озеро во взгляде отразилось,
Скромно дразнит зыбью золотою.
Так чужая жизнь мне полюбилась,
Точно ничего моя не стоит.
***
Сегодня мне приснилась арка,
Её железные цветы
И как тогда, в тот день, из парка
Не обернувшись вышла ты.
На солнце волосы светились
Твои прекрасно, как во сне.
Я знал: «Надолго мы простились», –
Но грусти не было во мне.
Я постоял, чуть-чуть подумал,
Поулыбался и вздохнул,
А тут, как в сказке, ветер дунул
И голубь с ветки упорхнул.
И солнце спряталось устало,
Скользнув по зеркалу пруда…
От взмаха лёгких крыльев стало
Так тяжело, как никогда.
***
Безбрежен, свеж был зимний лес,
Внезапно веяло свободой,
Невдалеке шумело что-то,
Сиял меж веток свет небес…
Но снег порхающий сковал
Легчайшим бархатом округу.
И мы катились друг за другом.
С горы. Мальчишек шумный вал.
На санках. Нас заснять хотел
Какой-то трогательный малый,
Но кадры дымка застилала.
И с сосен рыхлый снег летел.
А ты стояла наверху,
Махала мне и улыбалась
И так навеки и осталась
Смотреть сквозь снежную труху.
***
Общага одинока и бедна.
Сияют пятна грязного окна.
Закатом комнатёнку освещает.
В лицо льёт солнце, пыль подняв вокруг…
Бутылкой булькнув, не заглянет друг,
Девчонка не зайдёт отведать чая.
Тогда печаль проснулась бы во мне,
А так в гранёных банках на окне,
Как ртуть, лучи дробятся… И беспечно
Отчаянье… Не будет ничего.
За скуку, скудность дома моего
Благодарю, Иисусе, бессердечно.
***
Остановись, вдыхай холодный воздух,
По телу воздух медленно пусти.
Пусть тяжело перетекает в просто
И серебрится тихо на пути.
У берегов сгустившаяся тина.
В осоке перебитое весло.
Земную жизнь пройти до середины –
И с этим-то тебе не повезло.
Вылавливая мысли о высоком,
Реки, залитой зыбью, на краю
Стоишь воздушным Александром Блоком,
Не пережившим молодость свою.
***
Облаков наносы,
Как всегда, грустны.
Церковка. Покосы.
Золотые сны.
Завтрак трактористов
Прямиком в полях.
Пляска золотистых
Искр на куполах…
Всё бреду, бродяга,
С рюкзаком вдали,
И не работяга,
И не соль земли.
***
Из жёстких камышей, осоки, пыли
С улыбкой я смотрел из-под руки.
Блестели плёнки стрекозиных крыльев,
И вкрапливались ряби островки
В тугую гладь реки. Лениво плыли
Под лёгким ветром веточки, листки.
И все влеченья и касанья были
Чудесны, молчаливы и близки…
И мне хотелось выбежать наружу,
Но я ушёл, утихомирил пыл.
И пусть! Я их блаженства не нарушил,
Но я их видел и не позабыл.
***
Трава сияла в утреннем саду,
И я стоял, и яблони шумели,
И плыло солнце, яблоко в меду,
В такой густой и вязкой карамели.
И я смотрел, отбросив боль и страх.
Для памяти и скорби было рано.
Моргаю – на распахнутых глазах
Сиреневые вспыхивают раны…
И я за взгляд наказан был, и вот,
Смотрю на небо, выйдя из застенка:
Хотя закат походит на восход,
У солнца нет медового оттенка.
***
Весна сумбурная, грачи на проводах –
Как мог я брызг её и ветра сторониться!
Хотел покоя – а упёк себя в темницу,
Живя в своей общаге как монах.
Как на чугунный люк, струящий мягкий пар,
Ложится прикорнуть лохматая дворняга,
Ложился на матрас продавленный, бедняга…
Как пару первую, я молодость проспал.
***
Когда в твоём застрянет горле ком
И ты сглотнёшь испуганно и тонко,
Мне каждый раз охота, как котёнка,
К груди тебя прижать – но что потом?
Прости, прости! Не смею, ни на волос,
Пройти рукой по этим волосам,
И распахнуть глаза твои к слезам,
И взволновать твой виноватый голос!
Да, мы опять останемся одни
И ко всему вокруг совсем ослепнем,
Но погляди же, как великолепны
Дождливые, неласковые дни!
***
И всё зима. Стою, меня заносит,
И слышу хор церковный за стеной,
И, опускаясь, снег меня возносит
Над этой неприбитостью земной.
Прошёлся по аллеям побелённым,
По улицам безлюдным походил.
Здесь я слонялся Вертером влюблённым
И обозлённым Гамлетом бродил.
Здесь я отрёкся от людского хора,
От мира, от бессмысленного дня…
Не знаю, мир ли, меч ли, только скоро
Должно коснуться нечто и меня.
Утро (цикл)
1
Помню долгое лето. Мы много бродили,
Как вдали облака проплывали, следили,
В этом мире одни, среди тихих полей,
И зеркальных озёр, и стрекоз, и шмелей.
Ты учила, учила: «Зачем суетиться?
Делай дело, как звери, как звери и птицы!» –
И всё вились вьюнки, и летел самолёт,
И ты ясно глядела лимоннице вслед.
И трава колыхалась, и ты просыпалась,
Помню, к солнцу тянулась с травой, улыбалась
И не знаю куда уводила меня
Ярким лугом по краю июльского дня.
И казалась, с сияющим взглядом и чёлкой,
Много лет по соседству живущей девчонкой,
Кем я с детства подолгу любуюсь тайком
И меня восхищение ловит сачком.
Ты и раньше, наверное, шла, и я следом.
Кем я был тебе – братом, любимым, соседом –
Так давно, в осиянные тайной года,
За пределами памяти? Кем и когда?
2
Озеро. Вот я и здесь!
Щебет, осока, прохлада.
Редкая рябь – всё, что есть,
Редкая рябь – всё, что надо.
Вот и на спящем лугу!
Вдаль убегает дорога.
Вдаль… Переходит в строку…
Стихла, ни слова, ни слога.
Стрёкот, ромашки, покой.
Сроки, расчёты – пустое!
Мысль, проблестев стрекозой,
Тонет в пестрейшем просторе.
Бродишь – ни планов, ни дел.
Стадо поодаль пасётся.
К небу возносится день,
Светит бездонное солнце.
3
Кручу педали, вспоминаю:
И мчишься ты, и следом я,
И отстаю, и догоняю,
Но, как всегда, ты не моя.
Но катятся велосипеды:
Я еду за тобой в закат.
Со лба стекает пот, но еду,
Быстрее, никогда назад!
Дорога на меня несётся,
Гудки, грузовики вокруг –
Но волосы в оправе солнца,
Но смуглые изгибы рук!
И сколько мне ещё осталось
До робкого объятья, до…
Всё катится – и боль, и радость –
В лучащееся навсегда.
4
Какой осенний день! Спокойный, золотистый.
Как небо высоко и мысли высоки!
Тянусь за яблоком, куда-то к солнцу, в листья.
Сладчайшие мечты срываются с руки.
Как зрелые плоды печальны и прозрачны!
Не труд и не каприз, не суета сует.
И в пруд я загляжусь, и поброжу по даче –
И прошлое своё увижу на просвет…
Со мной? Не может быть! Но с кем же это было –
Знакомства, поезда, известный институт?
И было ли? Как знать! Растаяло, остыло,
И я грущу в саду, где яблони растут…
Где листья жёлтые дрожали и сияли,
И где смеялись мы, и капала вода.
Нет в мире времени, нет в мире расстоянья,
Есть только ты и я, смотрящий в никуда.
5
Помню печальную ночь. Мы вдвоём у костра.
Звёзды сияют, и мы просидим до утра.
Мы расстаёмся, ты просишь прощенья, прощаясь:
«Всё завершается. Что ж, в тишине посидим.
Мы расстаёмся, и ты остаёшься один…»
Как? Обвыкаться на свете, умнея и маясь?
«Дальше ничто – и последние дни пронеслись. –
С пеплом во мрак отлетает тоскливая мысль,
Взгляд в этой ночи, в печали теряется, тонет. –
В жизни иной, всё продолжится в жизни иной!
Пруд заискрит, ты решишься остаться со мной,
Выпустишь бабочку чувства из чутких ладоней».
6
Так и снится, бывает: на солнце трава маслянится,
И сверкает река, и леса голубеют за ней,
И, щеки ненароком касаясь, порхает ресница,
И сияет, сияет трава наших радостных дней.
Только там, в этих снах, ты решилась назвать меня милым,
Я с любовью касаюсь губами стыдливой спины.
Наслаждаюсь блаженным, к утру умирающим миром.
Я расстался с тобой, и на мне не осталось вины.
…И меняются кадры: ты щуришься, вишню срывая.
Просыпаясь, я медлю, истому стараюсь продлить,
Но врывается в комнату ветер, окно раскрывая,
Всё проходит, и всполохов сна воедино не слить.
Ну, пойду! За трудом, за куском немудрёного хлеба.
День и светел, и долог, светлее и дольше – тоска.
Перекинемся словом с соседом, и гляну, как водится, в небо:
Бессловесно на взгляд откликаясь, летят облака.