Я иду. Собралась быстро. Прекрасный день. На мне лёгкая одежда, удобные сандалии, в которых я могу пройти полмира. Автобусы ходят часто. Это меня радует, потому что помнится то время, когда можно было простоять в ожидании целый час и, не дождавшись, топать ещё полчаса до трамвая. Это было печально.

            Теперь же мой город расцвёл. Не устаю им любоваться — такой тут порядок. Видно, люди, которые живут тут, любят его так же, как и я. Совсем недавно разъехались шумные иностранные болельщики. Они были в восторге от чистоты, зелени, очевидного богатства. Их удивлял современнейший аэропорт, великолепный стадион. А я любила мой город просто так. Мне нравится, что он молодой, что улицы в нём прямые и никогда не заканчиваются тупиками.

            Подошёл автобус. Маршрут длинный, есть время подумать. Я любовалась гладкими дорогами, сверкающими окнами, новыми парками и ухоженными газонами в радугах оросительных фонтанчиков.

            Думаю, что обернусь часа за три. Недавно открыла для себя интернет (чем очень гордилась) и загуглила маршрут.

            Я всегда ругала детей, просиживающих часами перед непонятным ящиком, но потом дети уехали, у меня появилось время, и мне (не без мучений) открылась тайное — в этом ящике всевозможные искушения, фильмы, советы на все случаи жизни и стихи. В большинстве своём стихи были ужасны, но были поэты, перед которыми блекли классики…

            В интернете я и нашла просьбу проведать пожилую женщину. Писала её дочь, слёзно просила навестить маму, она за двор не выходит — опасно, а соседи уехали, связаться не получается. Я написала, что могу туда поехать. Дочка попросила привезти маме успокоительное, пару пакетов ряженки, (деньги мне вернёт) и передать, что у неё всё в порядке, она застряла между границами, впереди несколько таможен, но как только её пропустят, она сразу же приедет. Итак, я получила адрес, телефонный номер, (правда, звонить можно было только в посёлке уже, там связь плохо ловит) и, закупившись, поехала.

            Авантюра, конечно, но … Моей мамы давно уже не было … Дети уехали. Почему бы не помочь ближним?

            Ну, вот и железнодорожный вокзал — конечная моего автобуса. Недавно я отсюда провожала своего старшего сына. «Не грусти, ма, — смеялся он. — Буду приезжать каждый месяц». Эээх! — эхом отдалась пустота в сердце. «Пустяки, приедет, уже скоро» — успокоил разум.

            Вошла в переход. Он был длинный, облицованный симпатичным мрамором, серым в чёрную крапину, отполированным, как зеркало.

            «Ведь я желаю того, что и ты тоже — чтобы журавль в руках, а клинок — в ножнах» — пел под гитару паренёк у входа. Но в самом переходе почти никого не было. Выход, а с ним и солнечный свет, был очень далеко, гладкий мрамор казался чёрным… Мне стало немножко страшно. Так всегда бывает, когда ты под землёй и не видишь солнце. Ускорила шаги, чтоб быстрее по этой зеркальной трубе катиться. Вот и свет Божий! Хорошо-то как!

            Хотя опять безлюдно. Видимо, автобус только ушёл. Ничего, посёлок небольшой!

            Вокруг битые стёкла. Наверное, и тут ремонты, подумала я и поторопилась за пожилой женщиной, которая удалялась от остановки.

            — Уважаемая, я с вами пойду, можно? Я собак боюсь.

             — Собак — это правильно, — вздохнув, сказала женщина. — Сколько их у нас — ужас! Как хозяева разбежались, собак побросали, все-то думали, что ненадолго. Некоторых даже на цепи оставили, мы потом ходили, пытались отстегнуть, чтобы они от голода не померли или заживо не сгорели.

            «Странно как…», — пронеслось у меня в голове.

            — А куда тебе-то?

            Я назвала улицу.

            — Ну что ж. Почти по пути. Чужие у нас редко бывают. Многие и не знают, как мы живём.

            Мы пошли по улицам, странно пустым

            Женщина шла и негромко рассказывала. Она говорила о том, как после переворота (чего-чего? где это я?) над посёлком стали летать вертолёты без дверей. Они расстреливали дома. Её муж накосил травы, собрал сено и поставил досушиваться в мешках во дворе. По ним и пришёлся первый выстрел.

            — Наверное, пилот отрапортовал, что нашёл тут армию, — горько сказала женщина. — Сначала люди уехали, думали переждать, надеялись, что этих сумасшедших упрячут в тюрьму, и жизнь пойдёт по-старому. Но закончились деньги, а безумие всё не кончалось. Нужно было где-то работать, где-то жить, многие вернулись. Многих уже нет… Да и как возвращаться? ЖД сколько лет не работает…

            Сердце ухнуло.

            Я боялась в ответ слово сказать. Что говорить? Если всё это просто бред сумасшедшей, то откуда эти разбитые улицы, этот неживой посёлок?

            Мы пошли молча. Мимо продырявленных как дуршлаг ворот. Мимо красивого дома, где пол на втором этаже наклонился, как будто сцена, я видела роскошный белый кожаный диван и кресла. Стены не было. Мимо кривых крыш без единой ровной линии (странная, нечеловеческая геометрия). Мимо трубы, высоченной, на уровне третьего этажа. Дом вокруг трубы сложился.

            — Ну вот, тут пару кварталов осталось, мне в другую сторону, — простилась попутчица.

            Я пошла очень быстро, хотелось убежать отсюда. Сон, страшный сон. Но, наверное, тут всё же живут люди! Какие прекрасные цветы! Я не видела таких нигде. «Ул. Макарова» — прочитала я. На следующем переулке я решила набрать номер по телефону, сказать, что приехала. Но тут мне под ноги выскочила собака. Она была охотничья, такая худющая, белая. Не просто тонкая, как все гончие, а высушенная настолько, что казалась призраком. Собака стала остервенело лаять на меня, чужую, некстати стоящую среди дороги. Я достала сухари, припасённые на всякий случай, и бросила ей.

            Есть она не стала. Посмотрела на меня с горьким укором и ушла. До назначенной улицы мне оставалось несколько домов. Стараясь не слушать пульс, шумевший в ушах, я подошла к дому, на котором висела табличка с нужным мне адресом. На воротах красовалась несколько пробоин размером с ладонь.

             — Хозяева!

            Никто не отозвался. Живы ли? Через пробоины (как можно продырявить толстенный металл?) заглянула во двор. Разбросанные вещи, тихо. Людей не видно. Что делать? Я повесила пакет с лекарствами на столбик от ворот (потом позвоню) и побежала обратно. Вдруг услышала шаги за спиной. Оглянулась — улица пуста! Схожу с ума? Пошла быстрей — за мной опять послышались шаги!

            Я быстро обернулась — ветер гнал преждевременно постаревший сухой лист, он перекатывался и шлёпал по дорожке.

            Не хочу возвращаться прежней дорогой.

            Мне неприятно было встречаться с тощей собакой. Я свернула на большую улицу и увидела автобусную остановку. Людей было мало. Вдруг раздался взрыв, такой страшный, что я чуть не рухнула в придорожную пыль.

            — Прилёт, — устало сказал немолодой мужчина.

            Тут подошёл маленький пазик, мы быстро сели в него и поехали на вокзал, подбирая по дороге людей.

            — Что там? — спрашивали входящих пассажиров.

             — На Макарова женщину убило, — сказал кто-то рядом.

            Конечная. Подземный переход. Я нырнула в него. Какое счастье, что над головой бетонное перекрытие, многие слои земли. Я шла по чёрному гулкому глянцевому коридору.

            «Сколько времени прошло? Куда я выйду?»

            Сердце застучало гулко, с шумом ударяясь о грудную клетку. Ноги подкосились, и я приникла к мрамору. Он был холодный. Посмотрела на тусклое отражение некрасивой перепуганной женщины. Погладила его рукой. Сделала усилие. Стоять нельзя. Шаг. Ещё шаг.

            Я иду.