1

            Погода этим летом выдалась на редкость жаркая, отчего городок наш, утопающий в долине среди сопок, изнывал от зноя и словно впадал в спячку, особенно в послеполуденные часы, – тогда всё вокруг замирало и на улицах, едва было можно встретить прохожего.  

            Нынче утром, за завтраком, мне в голову пришла мысль сходить к роднику в горах, благо солнце ещё не так припекало.

            Дорога моя лежала через центр городка, где расположились, притулившись друг к другу, разномастные здания магазинчиков, забегаловок, кафешек, ресторанов, банков и третьеразрядных гостиниц.  И была тут небольшая стекляшка-пекарня, выпекавшая разные вкусности. Я покупал там частенько булки, которые напоминали российские. Мне один знакомый привез однажды буханку ржаного хлеба из Москвы, так я его ел экономно, по малому кусочку, растянул на месяц, оставалась тонкая корка, которую сохранил и держал, завернув в целлофан, в холодильнике. Доставал эту корку и просто нюхал.

            Миновав административный центр, я вышел на городскую окраину с одноэтажными домами, которые уступами поднимались к холму. Холм весь зарос кустарниками, очень схожими с рябиной, на них мелкие листочки и черные плоды.

            На плече у меня рюкзак с четырьмя пустыми двухлитровыми бутылями. Вскоре впереди завиднелась сопка с соснами, их мохнатые ветви отбрасывали на землю синие тени. Мои ноги мягко пружинили по толстому слою сосновых игл. Я сорвал одуванчик у тропинки и некоторое время разглядывал на солнце пушистую ажурную головку, любовался совершенством природы, затем я дунул, и белые парашютики разлетелись в разные стороны, они повисали в воздухе и медленно, плавно опускались на землю. Следующей весной семена одуванчиков проклюнутся, и вся окрестность покроется ковром ярких желтых цветов. 

            Я углубился вглубь рощи, обогнул сопку, вышел на плато. Ещё издали я заметил человека, сидящего на скамейке у родника. Приблизившись, я поздоровался с незнакомцем, тот кивнул, – на вид ему лет шестьдесят-шестьдесят пять, одет в выцветшую тенниску и парусиновые светлые брюки. У ног его стояла маленькая тележка с пластмассовой канистрой, наполненной родниковой водой. Из отвесного увала торчала железная труба, – из неё несильной струйкой лилась вода, падала на камни, журчала тонко. Я набрал воды в бутыли и сложил их в рюкзак. Затем сел на скамью, достал сигареты. Мужчина рядом курил трубку и со скучающим видом смотрел пред собой.

            – День уходит, другой приходит, – он заговорил со вздохом, будто сам с собой разговаривал. – Одинаковые серые дни… И ничто не радует. Скука и тоска.

            – Это от жары, – сказал я. – Жара пройдет и настроение наладится.

            – Нет, – качнул головой мужчина. – Вы не понимаете. Я прихожу сюда каждый четверг… из месяца в месяц. А зачем? Что мне этот ни к чему не обязывающий ритуал? Принято считать, что родниковая вода целебная. Пустое. Самообман. 

            Я молчал, не зная, что ему ответить.

            – А что для вас родник? – спросил меня вдруг незнакомец. – С какими мыслями вы приходите сюда?

            – Да так, – ответил я. – Ни о чем особенном не думаю, я сюда редко хожу. Просто сегодня вспомнил о роднике и решил наведаться. А вода вроде ничего.

            – Гм… Мы с вами, кажется, одного возраста. За нашими плечами годы прожитых лет. Я часто думаю, вот человек копошится в постылой суете, горбится всю жизнь, а ради чего? Вы можете сказать?

            – Сложный вопрос, – сказал я. – Явление человека на этом свете, вероятно, есть тайный Божий промысел.

            – Вы верующий?

            – Да.

            На это мужчина ничего не ответил, он вложил в карман брюк потухшую трубку, встал, взялся за ручку тележки, проговорил:

            – Извините за мою фамильярность. Всего наилучшего!

            – До свиданья!

            Колеса тележки, поскрипывая, удалились. Наступила тишина. Журчал родник, пели совсем рядом какие-то лесные птицы.

            Вскоре и я отправился в обратный путь.

            2

            Прошел месяц, жара спала, а по ночам было даже прохладно.

            На улице я увидел баннер-плакат, извещающий о том, что в эту субботу в соседнем городке состоится фестиваль цветов. От нас до того городка было ходу минут двадцать на автобусе. Что ж, поеду, развеюсь, подумал я.

            Устроители фестиваля цветов постарались на славу, – огромный павильон под открытым небом сверкал на солнце, точно калейдоскоп, разбитый на ячейки миниатюрных садов и украшенный на все вкусы. Такое было ощущение, что сюда свезли все цветы мира. По периметру всю площадь обрамляли клумбы с петуньей. Эти неприхотливые цветы росли в этой стране с ранней весны до поздней осени и были самых разнообразных оттенков, от белого до алого. А перед фасадом дома, где я жил, росли в лотках петуньи голубые, синие и фиолетовые.

            Пришло полюбоваться на этот праздник цветов множество семей с детьми, – там и тут звучали звонкие детские голоса. Развлекали публику и заморские музыканты, – загорелая группа парней в костюмах перуанских индейцев с головными уборами из перьев, играла на гитарах и свирелях, пела зажигательные и искрометные песни на своем языке.

            Походив и поглазев на цветочное пиршество, я заглянул в кафе под тентом, чтобы выпить чего-нибудь прохладительного.

            Какой-то мужчина рядом окликнул меня, верней, подсел он за мой столик, воскликнув:

            – Это вы!? Очень рад встрече!

            Я подумал, что мужчина обознался. А тот продолжал сиять лицом.

            – Помните, у родника мы с вами виделись?

            Я его узнал. И спросил, в свою очередь:

            – Как поживаете?

            – Замечательно! – ответил мужчина. На нем был светлый летний костюм, на голове – соломенная шляпа. Сидевший предо мной человек разительно отличался от того давнего, угрюмого и мрачного.

            – В тот раз я не спросил, вы, наверное, из-за границы приехали? У вас заметный акцент.

            – Да. Я из России. 

            – Из России? А вы похожи на корейца.

            – Я кореец, но родился и вырос в России.

            – Вот как. Стало быть, ваши родители из Кореи?

            – Нет, мой прапрадед. Он перебрался с семьей из Кореи в Русское Приморье в середине 19 века.

            – В самом деле?

            – Да.

            – Разбросало наших людей по свету… А вы тут один?

            – Один. Жена из Москвы приедет через две недели.

            – Понятно. А чем здесь занимаетесь?

            – Перевожу роман одного корейского писателя на русский язык.

            – Правда? Тяжелый труд, наверное?

            – Ничего. Мне нравится этим заниматься. Здесь хорошо, тихо, вокруг лес, горы. Я живу тут в квартире друга, он сам в Сеуле с семьей живет.

            – Вот, как? Замечательно! Да, разбросало нас… В прошлом году я встретил соотечественника из Гавайских островов, так он ни слова не говорил по-нашему. Значит, говорите, вы из России? Я там никогда не был, но знаю, чувствую широту громадных русских просторов, широту души людей. Характер народа чувствую. И лихую удаль. Стенька Разин…

            Мужчина неожиданно запел басом, четко произнося каждое слово:

            «Из-за острова на стрежень,

            На простор речной волны

            Выплывают расписные,

            Стеньки Разина челны!..»

            – О, нет! – замахал он рукой, прерывая себя. – Всё забыл. В школьные годы я знал всю песню, у меня пластинка была. Да, веселое было время.

            – Очень неплохо у вас получается!

            – Спасибо!

            Он помолчал секунду и добавил с улыбкой:

            – Я тут человека жду. Женщину! Она должна подойти с минуты на минуту.

            – Приятное дело! – заметил я.

            – Представляете, жил себе и жил один, двадцать лет, как расстался с женой, дочь выросла, у неё своя семья, так и коротал бы до конца дней своих бобылем, и тут встречаю человека… я даже не подозревал, что рядом на соседней улице живёт такое милое создание. Знаете, где я впервые её увидел? У родника. Она сидела на скамейке и смотрела вдаль, за сопки, и такое было у неё светлое, одухотворенное лицо, что внутри меня всё перевернулось.

            – Значит, родник всё-таки пошёл вам на пользу! – пошутил я.

            – О, да! – улыбнулся собеседник. – Знаете, оказалось, что мы с ней учились в Тэджоне в одной школе, только я окончил на двенадцать лет раньше. Вот как бывает.

            – Жизнь полна неожиданностей! – согласился я.

            Помолчали.

             Допив свой апельсиновый сок, я встал.

            – Мне пора. Удачи!

            – И вам!

            Мы пожали друг другу руки.

            – А вы ходите к роднику? – спросил мужчина.

            – Хожу изредка, – ответил я.

            – Всего доброго!

            – До свиданья!

            Я вышел из павильона и направился к автобусной остановке.

            А фестиваль цветов продолжался, народ веселился, и, не уставая, играли свою искрометную мелодию перуанские музыканты.