15 мая 2022 года

Вообще-то на даче я не бреюсь, только в исключительных случаях. А так — жаль времени, здесь столько неотложных земных и даже земляных хлопот, да и не перед кем: мама твоя знает меня как облупленного ещё с тех пор, когда и брить-то мне было нечего — цыплячий пух. Тогда нечего, теперь, как правило, незачем — пусть и шкура отдохнёт.

Но пятнадцатого я в любом случае должен был побриться. Попадало на день рождения моего замечательного свата, Владимира Николаевича, с которым я неизменно дружен, но который лет десять уже практически прикован к постели. И с которым я, к сожалению, года три уже не виделся: больницы, его и моя, пандемия, боязнь заразить — я ведь ещё рыпаюсь, «фунциклирую», кручусь в людском московском водовороте, а он проживает постоянно в Подмосковье, в своём доме, — и я заранее планировал в этот день проехать в Москву, домой, через него. Повидаться: совестно, что так давно не навещал его.

Опять же — планировал заехать и к тебе. Вот и брился, стоя перед небольшим зеркальцем.

Человек полагает, а Господь — располагает…

— Даша — в коме…

Нет, я не порезался. Бритва у меня безопасная, «Жиллет».

Я задохнулся.

Попытаюсь восстановить всё в последовательности.

Михаилу велел сесть вместе с тобой в скорую и тоже ехать в больницу. Оттуда сразу же позвонить мне.

Позвонил Диме, он как раз находился у отца, Владимира Николаевича, на полпути к нам, и попросил как можно быстрее приехать за нами в Борисовку.

Дима, не мешкая, вылетел.

Минут через пятнадцать позвонил Михаил — из Первой градской. Дал мне телефон реанимации, в которую уже доставили тебя. Пока Дима долетел за нами, я смог всё же дозвониться до дежурного реаниматолога: видимо, эфир действительно в определённых ситуациях может быть живым и даже — сочувствующим.

— Вы кто?

— Отец.

Секундная пауза, и молодой мужской голос сразу стареет:

— Ваша девочка скорее всего погибнет…

Вот тут уже хорошо, что в руке у меня не было бритвы, даже безопасной, даже «Жиллет».

Я не стал его расспрашивать: раз реаниматолог дежурный, стало быть, у него абсолютный дедлайн — не отвлекай, отец!

В висках стучало страшное слово, пока только слово, не облекаясь во плоть, в конкретную форму, в ужас, которые мне только предстояло увидеть и постичь. Окунуться в который с головой.

Слово, какое я не мог повторить склонившейся над моей головой жене.

…Академик Франк, мой тёзка и старинный друг…

Академик Румянцев, к которому я когда-то вместе с Раисой Горбачёвой привозил импортное оборудование для его детского гематологического центра, — оба мировые светила в своих сферах.

Марьяна Лысенко — легендарная главврач полтора года назад выходившей меня легендарной Пятьдесят второй больницы…

Хороший, надёжный, не раз выручавший меня в жизненных неурядицах вице-мэр Москвы…

Мне надо было сохранить здравость ума в эти безумные минуты… Мы уже в машине, мы летим в Москву. Я лихорадочно выискиваю телефоны этих и других, имеющих отношение к медицине, моих друзей и знакомых, да просто потенциальных спасителей. Подключаю свою палочку-выручалочку на все случаи жизни, Наташу, помощницу по работе… Названиваю, пытаюсь сохранить каменное лицо, не паниковать, не истерить, вяло отбрёхиваюсь от жены, которая с заднего сиденья волчицей вце