Конечно же, в известном смысле можно сказать, вслед за уважаемым российским книгоиздателем, что литературная способность — это способность рассказать историю… и не надо думать, что поэзия лишена подобной связи с окружающим её миром… Однако искусство мыслить образно и напевно… говоря простым языком — «уму не подвластно».

Сама «мировая гармония», по выражению Ал. Блока, говорит языком поэзии; Поэзия может быть высокой, очень высокой, и не очень… но — она всегда есть осуществление некой духовной связи с Высшим, благодаря набору средств, главным из которых является Слово! Владеть Словом — Дар Божий!.. Владеть и выражать и… выразить не только предметный мир вокруг себя… но, может быть прежде всего — выразить себя, осуществить себя… свою душу.

Как-то в «беседах с собственным сердцем» митрополит Анастасий (Александр Грибановский) — незаурядная в святоотеческой православной среде духовная личность — высказал очень здравую мысль: «Если вы хотите глубже заглянуть в душу того или иного писателя, внимательнее вчитывайтесь в его произведения. В них, как в зеркале, отражён его собственный духовный облик… Он почти всегда творит своих героев по собственному образу и подобию, влагая в их уста нередко исповедь своего сердца». Да, «Исповедь сердца» — лучше не скажешь!

Я не мог не вспомнить эту замечательную дневниковую запись владыки Анастасия, держа в руках недавно изданную книгу стихов хорошо известного (не только мне) поэта Виктора Мостового. Сборник так и называется: «Я стихами душу изолью». Эта книга вызывает добрые чувства не только хорошим качеством книгоиздательской работы, подкреплённой творческими усилиями художника В. М. Тронзы.

Самая привлекательная, на мой взгляд, особенность сборника — его содержательная полнота — и в прямом и в переносном смысле. Вообще, говорить о поэте вне контекста его поэтического творчества — задача сумасбродная. Но, как это часто бывает, даже обнажив кровеносную ткань поэтического слова — органическую часть души автора, — очень непросто увидеть живую, осязаемую личность, воссоздать портрет «по образу и подобию». И в этом смысле лирика Мостового, как справедливо заметил писатель и журналист Юрий Шипневский, редкое исключение… «редкий случай, когда поэт живёт с душой нараспашку, не оглядываясь назад и по сторонам…».

Наверное, есть что-то трогательное и притягательное в искренности людей, по-детски прямых и непосредственных… Не станем рассуждать о смысле и об этическом значении фразы «Будьте, как дети!..», известной каждому правоверному христианину… но обратимся непосредственно к предмету нашего внимания — к автографу души… поэта, гражданина и человека — к его стихам.

Вспоминается Картамыш жаркого июля 2006 года. На месте археологических раскопок стоянки людей II века до н. э. в районе Красного озера, что на Луганщине в Попаснянском районе, проводился седьмой областной фестиваль «Великая степь». В творческом коллективе стахановцев — поэт Виктор Мостовой. Обратила на себя внимание неподдельная толстовская опрощённость… и в одежде, и в облике: рубаха навыпуск, седовлас, немногословен, сдержан, безыскусственен и малоэмоционален… даже флегматичен — невольно возникло ощущение, что автор дарственной надписи в сборнике своих стихов, подаренном мне, находится в каком-то смутном похмелье… то ли от полуденной жары, то ли от вчерашнего застолья. На конкурсном чтении в номинации «поэзия», сильного впечатления не произвёл ни чтением, ни стихами. Как часто мы ошибаемся, идя на поводу у первого впечатления!.. Уже дома я открыл «Трассу жизни», которой меня великодушно одарил стахановский поэт, и прочитал первое попавшееся на глаза четверостишие:

Осень, осень — астры, сентябринки.

От зимы им никуда не деться.

Я смотрю, как листья, выгнув спинки,

Падают распластывая тельца…

Эти четыре строки стали визитной карточкой поэта… в моём сознании. Гипнотизирует художественная правда простых, но апокалиптически пронзительных строк!.. Нет в них упоительно безмятежного созерцания увядающей природы, с лёгким оттенком романтической грусти или стилизации чувств: это не поэзия романтиков XIX века… не романтический натурализм более позднего времени и уж тем бол�