Слово «писатель» ещё употребляется! Писателей нередко можно увидеть на телеэкране — хотя бы некоторых. Так сказать, всуе. А вот выражение «образованный человек» я в последний раз слышал краем уха, наверно, ещё когда в универе или в аспирантуре учился. То есть с 2004 года ни письменно, ни устно не слышал ни разу. В советское время оно чуть ли не каждый день звучало… Чтоб на кого-то указали: дескать, вот образованный человек, учитесь, берите пример. Да просто чтобы мельком мелькнуло — мол, образованный вот человек, ну и хрен с ним. Что называется, исчезло из дискурса. Новые «бандитские» ценности как вступили в свои права в девяностые, так махрово и процветают, пусть уже и в иных, более утончённых цветочках и цветовой гамме. Но на деревенском менталитете всё это видно особенно наглядно.
«Вон он твой Прилепин-то — каждый день его показывают!» И впрямь показывают — чудеса. И фамилию в деревне все выучили, и каков он на вид. И даже рассуждают: «А что он твой Лимoнкин-то ему дал? (От меня уже и эту фамилию почти выучили!) Да ничего. А Путин вон сколько всего ему дал. И партия, и почёт, и кажный день показывають!» — тут все во всём разбираются почище политологов, стендаперов и эксперов литературных премий.
«Вон он поэт-то берёзовский — алкаш, ходит побирается. Тоже стихи писал, даже в районной газете печатался!» При упоминании райгазеты указывают поднятым указательным пальцем вверх — характернейший жест при всём здесь описанном — то есть из ряда тех же высших ценностей, что и телевизор или джип изворотливого соседа-фермера. (Впрочем, теперь и родной районке изменили, выписывают все кругом желтушную дрянь типа «Жилья-былья» или «Меридиана».) Берёзовка — соседняя деревушка вымершая, теперь уж никого не осталось. Последним из могикан был безымянный поэт, Василий, кажется, ходил всё по окрестностям в поисках выпивки или подработки. «То хоть дрова колол — а теперь газ вон у всех. Марье Максимовне стихи подрядился написать на юбилей, взял бутылку авансом, а по дороге ещё у кого-то стырить чего-то решил. Его так отделали, все зубы выбили, и уж ничего он больше не написал. Вот тебе и поэт!»
Прилепин, «Лимонкин», безымянный полуживой пиит — все они мои, из тех, кто занимается «не тем, чем надо». Но первый из них (или последний) — аз.
«Книжку он написал, — критикует мать, — да тут каждый мог бы такую написать! Люди работают, вкалывают — им не до книжек, зарабатывать надо. А так любой бы написал, что они неграмотные, что ли? Ума, что ли, да таланта не хватит на такую дребедень! Тут у нас и сочинения писали вон какие, в районе отмечали. И стихи уже писали, в “Одноклассниках” выкладывали, в районке даже печатали. А ты что — родное село обхаял и доволен! Лимонхва да Коля Глухой — алкаши да бомжи — нашёл про кого написать! Написал бы про директора, про школу свою! На доске почёта люди висят, кто действительно отличился!»
С книгой «Мир-село и его обитатели», выпущенной в 2017 году в «Эхме», я прославился, если не сказать, ославился, и на селе. Интернет уже до кого-то дошёл и здесь, кое-что вызрело на чернозёмных грядках, и прокатился цельный бум — по иронии судьбы даже родителям пришлось претерпеть некую обструкцию. «Пастернака я, конечно, не читал, пастернак ваш не ел и подавно, но их обоих осуждаю!» Нашлась даже, сказывали, энтузиастка, что ездила по домам героев-прототипов с печатным экземпляром, каждому подчёркнутое указывала, красочно зачитывала! Вне контекста — во всех смыслах, — что и говорить, вызвало возмущение. Уж ежели и во всём здесь люди знают толк, то уж словесная-то материя — родимая стихия, в ней тут каждый как рыба в воде, а заодно и как рыбак на берегу.
Мать, вы правильно поняли, в школе работает, а это народ столбовой, со своей Системой Координат непоколебимой. И не советской отнюдь в чистом виде, а впитавший все эти МБОУ, СОШ, ЕГЭ и прочее. «Культурные скрепы» — как называют те, кто привозит в эти школы учителям — даже сельским! — листовки и календари «Единой Партии». (Единой и единственной: раньше были ЛДПР, КПРФ, а теперь и на том спасибо. Листы сии с лицами долго после мельтешат пред глазами — используются по хозяйству.) И в центре этой аксиологической системы стоит давно не «образованная личность», а кое-кто другой. И продвигают этого Другого, эклектически слепленного, как в попсовой песенке девяностых, «из того, что было», нахрапом, агрессивно — как и всё в деревне. Тут уже пиарщики и листовки не нужны, всё на автомате.
Соберутся в учительской — единственный, акромя ларька, угасающий очаг соцжизни — и делятся жизненным опытом-мудростью, формуют образ. Вещи всё простые, и пусть бы их делятся, только мне потом этим всё, как той селёдкой чеховскому Ваньке или подмастерью Алёшке Пешкову, по сусалам. Солёно, горько — учись, студент. «Вон Валерка-то Мадихин, тюря тюрей, а в городе уже, устроился очками на рынке торговать. Своя точка уже у него, через пять лет у кавказца выкупит… Эпотеку (это эпохальное понятие и слово с большой буквы «Э»!) с Лидкой своей взяли по программе “для сельской молодой семьи”!» Вон Эдик-то Кобянкин в Питере прижился. В ресторане заграничном работает, там такое, мать рассказывала: и банкеты, и хренеты, и мяса, и винегреты!.. (“Фуршеты” ещё не запомнились, но суть понятна.) И сам-то уже шеф-повар почти, и всякой всячины сколько остаётся! Лариска вон Раис-Петровнина — помощник юриста, на конезаводе! А Ванька-то Снусляк — даже и тот охранником в Москве! На частном предприятии!»
Всегда, однако, есть это маленькое склизлое «почти», почти незаметное. «Да Лидка-то она, правда, непутёвая: не успеет с мужем поругаться, чуть слово ей скажет — всё в “Одноклассниках” выкладывает, “Вкотнтакте”, и фотографии прям всякие… А Эдик-то он того… Да хорошо, что хоть по всяким не шляется — со своим живёт… компаньоном, оформить, говорят, хотят свои отношения… Зато хоть деньги заколачивают!..»
Литература и впрямь зыбчайшая из почв, как ни крути. Я уже и сам иной раз начинаю верить, что «каждый напишет»… Но то у меня хоть один козырь был в этих спорах. «Ну, я, по крайней мере, кандидат наук», — приходилось, чтоб закончить дискуссию, оправдываться под бронебойным натиском бесконечных примеров житейского успеха. Мне, конечно, указывали, что «специальность, её подтверждать надо, а ты не работаешь, и она давно аннулирована». (То бишь пресловутая сия образованность сама по себе не сказать, чтоб незыблема и неотторжима! Главное, как раньше говорили, корочки… и лучше с маслом.) Потом вдруг неожиданно оказалось, что в Мордовском районе — а это некий Центр Системы Координат, и не только для самого Мордовского района, как вы подумали! — уже есть несколько кандидатов каких-то наук. Чуть ли не филологических. Хотя редактор райгазеты много лет почему-то врач, зубной, что ли, техник… Не так чтобы я особенно удивился… Это раньше мы на кандидата наук или аспиранта смотрели как на полубогов, а нынче их кругом дай дороги штампуют. Но почему-то в реальной жизни, к примеру, в Анапе, и человека с университетским образованием встретить за редкость. И эта «новая пэтэушность» во всём сквозит: в уличном говоре и хамстве в транспорте, в вывесках и объявлениях на каждом углу, даже в мемориальных досках… А тут почти добился чего хотел. Мордочкой ткнули: вот, мол, они — образованные люди, уже на марше в массе! Примеров, к счастью, не привели.
Но система образования, как мы знаем, «не стоит на месте»: тут вам и ЕГЭ, и ОГЭ, ГВЭ, и даже ОПГ с АУЕ какие-то где-то сбоку припёкой… И вот недавно мне заявляют, что не только в районе, но и в самой Сосновке давным-давно полным-полно кандидатов наук всяческих!! И примеры всяческие — самые невероятные. Будочкин, который ментом на Ляде работал!.. И тому подобное, абсурду подобное. Впрочем, что удивительного… Но для проформы я всё же стал возражать, что речь, видно, идёт о новоявленных «учёных степенях» магистра и бакалавра. (В Болонской сей системе, ухмыляюсь про себя, все бы теперь наши филфаковские кореша-знаменитости — О’Фролов, Славок, Синяк, Бешеный, — коих годами отчисляли-недоотчисляли, сплошь «магистрами» бы именовались да «бакалаврами»!..) Переспорить, мне, однако, не удалось.
Оказалось ещё, что люди «и в Сколково уже участвовали своими инновациями», и «многие» в МГУ поступают по какой-то «сельской квоте». Двоечница Лерка в частной школе тридцать пять тыщ околпачивает и уже «по высшей категории идёт», едва ли не заслуженный работник образования! Жанка К. — во Франции играет на пианино! (Как-то полностью скрыли они от системы народного образования свои способности — и впрямь не один ведь я!) В общем, рассадник прямо какой-то Ломоносовых и Джобсов. Так что не только Мичуринск у нас на Тамбовщине зовётся гордо Наукогдадом, есть наукограды в русских селеньях — надо только присмотреться! Даром что дорога разбита до самого уже неприличия, клуб заглох, школа разжалована в девятилетку, последние учителя, кому ещё не за семьдесят, уехали, да всех учеников теперь десять (без всякого преуменьшенья!) гавриков, планируется «оптимизация» и дальше…
А вы говорите «поддержка» — моральная, а какая ещё? — от родственников, знакомых, да ещё и государства! В аспирантуре начал учиться — так и звучало за плечами «профессор кислых щей». Или «образование тебе дали!» — не унести. Но это ладно, можно считать за перифраз «образованного человека», да и первопроходец всё же был «наукограда»… А за писания самовольные, «по безделью», меня ещё и в самые младые годы стали обрабатывать, когда ещё пешком под стол ходил (то есть года в двадцать два, когда наконец-то зашла речь о том, чтоб выпустить мою первую книжку), и тут вдруг страшно и неминуемо открылось, что «глянь, и впрямь писатель уродился какой-то». Принялись в ту пору названивать из издательства «Амфора», меня не было, и разговаривали с матерью. Такого они, видать, понаслушались… «Состоявшийся, сложившийся автор» — даже записано на бумажку, — а шо это такое? Где надо отстояться, в каком стойле? Куда надо вложиться, чтобы войти в пазы и получить потом свои дивиденды?
В советские годы читать заставляли («учись, учись!..» — твердили вслед за Лениным), иные и добровольно почитывали — иной раз даже в деревне, библиотеки держались и в самом захудалом любом углу, в любой Берёзовке, писателей уважали — пусть исключительно пока за партой, на страницах учебников. Но в мои годы, в моём окруженье, всё уже было не так, не совсем так, пошло-поехало… «Читаю» или «пишу» здесь ответить о занятиях — это всё равно что сказать «презервативы подшиваю». Лимонова тогда показывали изредка и мельком — в тюряге. Прилепина тогда, в 2001–2002 годах, не было и в помине.
«Ну вот, Гоголь, например, — распалившись, выпаливаю я, — Пушкин… Да Ленин, Карл Маркс в конце концов — все они книги писали!» Всю жизнь — один и тот же диалог по кругу. Да это и не диалог уже… Бросать это надо (писательство изгойское), талдычат мне все кругом годами, «закругляться». «Ну, и что они написали — кому это нынче надо? Книги — что их писать? Вон их выкидывают все да сжигают. Цифровизация, не нужны теперь книги, на компьютерах вон все работают. А кому что нужно молодёжь — в телефон вон смотрят, милое дело!»
С позиции «чисто жизни» здесь можно со многим согласиться. Капитализм ведь победил, школьных идеалов сто лет как нет, Ильич не подмигивает с первой букварной страницы, с портрета на стенке «б-ки»… Пушкин и Гоголь — их портреты ещё уместны («да денег нет»), но, в сущности, уже только портреты, слова и идеи — почти совсем уже непонятны… Всё это и сами-то семидесятилетние учителя-трудяги, которые всю жизнь «как все», не устаёшь поражаться, давно за мудрёными аббревиатурами позабыли, а семи- и семнадцатилетние — и во сне не видали. «Куар-код» — все знают, а «Миргород», «Дон-Кихот», «Омегин» какой-то — на што всё это?!.
И впрямь сжигают и выкидывают, и действительно, в ларёк бредя по полупустому селу, несут, как факел, телефон или неотрывно в экранчик пялятся. Если убрать весь этот маскарад айфонов и планшетов — которые, в отличие от прочих «научных достижений», здесь пока не у всех — что остаётся? Жрать, начальство почитать, деньгу заколачивать — верняк. От литературы, скажу я вам, и впрямь доходов круглый ноль. От «просроченных корочек» — тако же. Всей собственности у меня — кот, развалившийся комп да набор одёжки, «ещё с Москвы». Гламурная, как иногда пишут в комментах, подхваливая, если не завидуя, синенькая кофточка — на самом деле старше меня, ещё отцова, ей сорок пять годков как минимум!.. Есть вроде бы и другие примеры, но не буду перенимать привычки легковерной генетики постдеревни.
Когда мне снится, что я всё же пришёл в родную школу выступить — в учительскую почему-то, а не в согнанный с 3-го по 9-й единый «класс», — под ошарашенными знакомыми и незнакомыми взглядами я, вечный ученик, образованно-литературно вопрошаю: «Ваш нынешний успешный, устроившийся человек, теперь даже уже и сельский, “подобье потеряв своё”, отринув образ и подобие, подшившись другими смыслами — дележа и теледебилизации девяностых, наживы и “демократии” нулевых, а дальше “феерических” всех этих цифровизаций и оптимизаций, не более ли он ветх?..» Пушкин и Гоголь с портретов — и даже Ленин с Мичуриным — они ещё здесь! — одобрительно улыбаются.
Тамбовская обл. — Анапа
