De profundis

Александр Махов

​

Леонардо

«ТАЙНАЯ ВЕЧЕРЯ»

По­ка глав­ный за­каз­чик Ло­до­ви­ко Мо­ро без­ус­пеш­но вое­вал с Ве­не­ци­ей, и ему бы­ло не до ис­кус­ст­ва, Лео­нар­до на­шёл в ру­ко­пи­си ста­рый эс­киз и при­сту­пил к на­пи­са­нию кар­ти­ны «Ма­дон­на в ска­лах» по за­ка­зу Брат­ст­ва Не­по­роч­но­го За­ча­тия.

Ра­бо­ту он дол­жен был за­вер­шить к 8 де­каб­ря 1484 го­да (к празд­ни­ку Не­по­роч­но­го За­ча­тия Де­вы Ма­рии), но не успел, — его отвлек­ли, как всег­да, дру­гие не­от­лож­ные де­ла. Кар­ти­ну он смог за­кон­чить шестью го­да­ми поз­же. Не­до­воль­ные сры­вом сро­ка за­каз­чи­ки за­те­я­ли тяж­бу с ху­дож­ни­ком, ко­то­рая про­дли­лась дол­гие 16 лет.

В кон­це кон­цов, кар­ти­ну ве­ли­ко­го мас­те­ра, о ко­то­ром шла сла­ва по всей Ев­ро­пе, при­о­брёл один щед­рый по­ку­па­тель, а для мо­на­шес­ко­го брат­ст­ва, по­те­ряв­ше­го вся­кое тер­пе­ние, Лео­нар­до на­пи­сал дру­гую «Ма­дон­ну в ска­лах». Пер­вая хра­нит­ся в лон­дон­ской На­цио­наль­ной га­ле­рее, вто­рая — в Лув­ре. При срав­не­нии двух ше­дев­ров за­мет­ны не­ко­то­рые от­ли­чия. На обе­их кар­ти­нах пер­со­на­жи по­ме­ще­ны на от­кры­том воз­ду­хе, на при­ро­де. В пер­вом слу­чае де­ва Ма­рия об­ни­ма­ет ма­лень­ко­го свя­то­го Иоан­на, на ко­то­ро­го ука­зы­ва­ет ан­гел спра­ва, при­жи­мая к се­бе бла­го­слов­ля­ю­ще­го Иису­са.

Пос­ле ря­да пе­ре­жи­тых ка­та­клиз­мов Лео­нар­до внял на­сто­я­ни­ям за­каз­чи­ков в су­та­нах и в от­ли­чие от лон­дон­ской вер­сии до­ба­вил в кар­ти­ну ряд де­та­лей: по­яви­лись три ним­ба и крест в ру­ке свя­то­го Иоан­на, а ан­ге­лу при­ри­со­ва­ны боль­шие крылья. Кро­ме то­го, че­рез рас­се­ли­ну в ска­ле уга­ды­ва­ет­ся вод­ная гладь в се­реб­рис­той дым­ке и часть не­ба.

— * —

Во вре­мя за­тя­нув­шей­ся тяж­бы с мо­на­ха­ми на Ми­лан об­ру­ши­лась чу­ма — не­зва­ная «гостья», как тог­да её на­зы­ва­ли, ско­сив­шая треть жи­те­лей го­ро­да.

Осталь­ные бе­жа­ли в от­да­лён­ные ле­са и го­ры, что­бы укрыть­ся от жут­кой на­пас­ти. Их при­ме­ру был вы­нуж­ден по­сле­до­вать и Лео­нар­до.

По­ка Ми­лан бо­рол­ся с по­следст­ви­я­ми чу­мы и за­ле­чи­вал ра­ны, из Фло­рен­ции 8 ап­ре­ля 1492 год при­шла весть о смер­ти Ло­рен­цо Ве­ли­ко­леп­но­го. Ему бы­ло 46 лет. Из­вест­но, что по­след­ним, кто при­ча­щал уми­ра­ю­ще­го, был его за­кля­тый враг — мо­нах Джи­ро­ла­мо Са­во­на­ро­ла. Пос­ле там про­изо­шли боль­шие пе­ре­ме­ны, и но­вым пра­ви­те­лем стал сын по­кой­но­го Пье­ро Ме­ди­чи. Лео­нар­до с грустью вос­при­нял эту весть. Не­смот­ря на на­не­сён­ную оби­ду, он вы­со­ко це­нил со­де­ян­ное Ло­рен­цо Ве­ли­ко­леп­ным. Но пос­ле из­гна­ния Ме­ди­чи вос­став­шим на­ро­дом власть во Фло­рен­ции ока­за­лась в ру­ках во­инст­ву­ю­ще­го мо­на­ха Са­во­на­ро­лы.

— * —

В 1493 го­ду Лео­нар­до вмес­те с Бра­ман­те и дру­ги­ми зод­чи­ми пред­ста­вил на кон­курс про­ект пе­ре­кры­тия цент­раль­но­го ку­по­ла Ми­лан­ско­го со­бо­ра.

В его ру­ко­пи­сях име­ет­ся не­ма­ло про­ек­тов граж­дан­ско­го стро­и­тельст­ва.

На­при­мер, чер­те­жи по пе­ре­обо­ру­до­ва­нию поль­зу­ю­ще­го­ся не­доброй мол­вой злач­но­го рай­о­на Ми­ла­на с устройст­вом в пуб­лич­ных до­мах трех от­дель­ных вхо­дов, что­бы кли­ен­ты не ви­де­ли друг дру­га.

Осо­бый ин­те­рес пред­став­ля­ет пись­мо ту­рец­ко­му сул­та­ну Ба­язи­ду II со сме­лым пред­ло­же­ни­ем по­стро­ить ги­гант­ский мост че­рез Бос­фор та­кой вы­со­ты, что­бы под ним мог­ли сво­бод­но про­плы­вать са­мые боль­шие ко­раб­ли. Со­хра­нил­ся эс­киз мос­та ко­ни­чес­кой фор­мы.

Тем вре­ме­нем прав­ле­ние Ло­до­ви­ко Мо­ро про­дол­жа­ло кло­нить­ся к сво­е­му не­из­беж­но­му за­ка­ту. По­сколь­ку Лео­нар­до но­сил по­чёт­ный ти­тул «при­двор­но­го де­ко­ра­то­ра за блес­тя­щее оформ­ле­ние ре­зи­ден­ции гер­цо­га Castello sforzesco, ему при­шлось с не­сколь­ки­ми уче­ни­ка­ми за­вер­шать оформ­ле­ние од­но­го из за­лов. Тут он дал во­лю сво­ей фан­та­зии, укра­сив сте­ны и сво­ды за­тей­ли­вы­ми ри­сун­ка­ми, ко­то­рые пред­став­ля­ют со­бой зе­лё­ные кро­ны ив, чьи вет­ки и по­бе­ги опу­та­ны тон­ки­ми де­ко­ра­тив­ны­ми ве­рёв­ка­ми, за­вя­зан­ны­ми в бес­ко­неч­ные уз­лы и пет­ли — оче­ред­ная за­гад­ка Лео­нар­до, ко­то­рую до сих пор от­га­ды­ва­ют ис­сле­до­ва­те­ли.

Од­на­ко но­вых за­ка­зов не пред­ви­де­лось, а на пло­ща­ди пе­ред двор­цом сто­я­ла гип­со­вая мо­дель не­при­ка­ян­но­го Ко­ня, за­щи­щён­но­го от не­по­го­ды де­ре­вян­ным на­ве­сом.

И всё же судь­ба бла­го­во­ли­ла Лео­нар­до. В те дни, ког­да он стра­дал от безыс­ход­нос­ти, к не­му об­ра­тил­ся на­сто­я­тель до­ми­ни­кан­ской мо­на­с­тыр­ской церк­ви Сан­та Ма­рия дел­ле Гра­цие с за­ка­зом на на­пи­са­ние «Тай­ной ве­че­ри» для ал­тар­ной сте­ны в тра­пез­ной. Вне вся­ко­го со­мне­ния, здесь не обо­шлось без пря­мо­го ука­за­ния Ло­до­ви­ко Мо­ро, про­явив­ше­го жи­вей­ший ин­те­рес по су­гу­бо лич­ным мо­ти­вам к на­пи­са­нию фрес­ки в хра­ме, о чём бы­ло ска­за­но ра­нее.

Это про­изо­шло в 1495 го­ду, ког­да Лео­нар­до ис­пол­ни­лось 43 го­да. На­сто­я­тель по­про­сил мас­те­ра ожи­вить зал тра­пез­ной, где три сте­ны, кро­ме ал­тар­ной, бы­ли уже рас­пи­са­ны сце­на­ми из Еван­ге­лия.

Лео­нар­до с при­су­щей ему не­за­ви­си­мостью взгля­дов и суж­де­ний ре­ша­ет по-сво­е­му ком­по­зи­цию за­ду­ман­но­го про­из­ве­де­ния. Ему над­ле­жа­ло пи­сать на отве­дён­ном прост­ранст­ве од­ной из по­пе­реч­ных стен тра­пез­ной в 4,60 мет­ров вы­со­ты и 8,80 мет­ров дли­ны, от­че­го фи­гу­ры вы­гля­дят вы­ше бо­лее чем в пол­то­ра ра­за их на­ту­раль­ной ве­ли­чи­ны, а са­ма фрес­ка от­сто­ит от зри­те­ля на 6 мет­ров.

Не­смот­ря на ра­нее на­пи­сан­ные ра­бо­ты Джот­то, Ан­дреа дель Кас­таньо, Тад­део Гад­ди и До­ме­ни­ко Гир­лан­дайо во Фло­рен­ции на те­му «Ве­че­ри», в срав­не­нии с Лео­нар­до все они вы­гля­дят дет­ским ле­пе­том.

При вы­бо­ре кра­сок для на­пи­са­ния на­стен­ной кар­ти­ны он от­ка­зал­ся от дол­го сох­ну­ще­го мас­ла в поль­зу тем­пе­ры, по­зво­ля­ю­щей на тща­тель­но за­грун­то­ван­ной по­верх­нос­ти сте­ны быст­ро на­кла­ды­вать один слой на дру­гой и да­ю­щей боль­шую сво­бо­ду в ра­бо­те. На­пи­сан­ное тем­пе­рой изо­бра­же­ние лег­ко очи­ща­ет­ся от ско­пив­шей­ся пы­ли и гря­зи, по­зво­ляя не­спеш­но тру­дить­ся.

Об­ще­из­вест­на мед­ли­тель­ность Лео­нар­до в ра­бо­те. Один из его со­вре­мен­ни­ков, в ту по­ру по­слуш­ник мо­на­с­ты­ря Сан­та Ма­рия дел­ле Гра­цие и пря­мой оче­ви­дец на­пи­са­ния фрес­ки «Тай­ная Ве­че­ря» был Мат­тео Бан­дел­ло. Впо­следст­вии он стал зна­ме­ни­тей­шим пи­са­те­лем но­вел­лис­том и по­этом, у ко­то­ро­го Шек­с­пир по­за­им­ст­во­вал сю­жет Ро­мео и Джуль­ет­ты. Бан­дел­ло пи­шет в сво­их вос­по­ми­на­ни­ях *), что ве­ли­кий мас­тер по­яв­лял­ся в тра­пез­ной ни свет ни за­ря, под­ни­мал­ся на ле­са, что­бы до ве­чер­них су­ме­рек из рук не вы­пус­кать кис­ти, за­быв про еду, а бу­ду­чи ве­ге­та­ри­ан­цем не упо­треб­лял мяс­но­го и был край­не не­при­хот­лив в еде. За­тем он мог не по­яв­лять­ся це­лы­ми дня­ми, об­ду­мы­вая сто­я­щую пе­ред ним за­да­чу, а по­рой ча­са­ми за­дум­чи­во сто­ял пе­ред фрес­кой, со­зер­цая свое тво­ре­ние.

— * —

На­сто­я­тель мо­на­с­ты­ря ре­шил по­жа­ло­вать­ся гер­цо­гу на ча­с­тые от­луч­ки Лео­нар­до, но тот с бранью про­гнал его, за­явив, что на­ту­ра твор­ца нам не­ве­до­ма. Дейст­ви­тель­но, как пи­шет тот же Бан­дел­ло, ссы­ла­ясь на сло­ва од­но­го из уче­ни­ков Лео­нар­до: «Ка­за­лось, он весь дро­жит от не­тер­пе­ния, ког­да при­ни­ма­ет­ся ри­со­вать. Од­на­ко ни од­ну на­ча­тую вещь не до­во­дит до кон­ца. Без­мер­но пре­кло­ня­ясь пе­ред ве­ли­ким ис­кус­ст­вом, он ви­дит не­до­стат­ки там, где дру­гие ви­дят ше­девр».

Из Свя­щен­но­го пи­са­ния из­вест­но, что на по­след­ней па­мят­ной встре­че с уче­ни­ка­ми за ужи­ном «L’ultima cena», со­брав­ши­ми­ся для при­час­тия (ев­ха­рис­тии), хо­тя са­мо свя­щен­но­дейст­вие не по­ка­за­но на фрес­ке, Хрис­тос ска­зал: «Ис­тин­но го­во­рю — один из вас пре­даст ме­ня». При этих сло­вах сре­ди апос­то­лов под­нял­ся не­во­об­ра­зи­мый шум, каж­дый из них за­да­вал­ся во­про­сом: кто пре­да­тель? На фрес­ке вы­ра­же­на са­ма ди­на­ми­ка вне­зап­но воз­ник­ше­го воз­му­ще­ния, вол­не­ния, ко­то­рое чи­та­ет­ся на изум­лён­ных ли­цах апос­то­лов, пол­ных люб­ви, пре­дан­нос­ти и стра­ха. Все они, на­пи­сан­ные в про­филь, не­по­хо­жие друг на дру­га с не­пов­то­ри­мы­ми по­за­ми тел и взма­ха­ми рук, кро­ме си­дя­ще­го с края сто­ла Иуды, по­ка­зан­но­го ан­фас.

Из под­го­то­ви­тель­но­го ри­сун­ка крас­ным ка­ран­да­шом в ми­лан­ском му­зее Бре­ра по­ка не­по­нят­но, ка­ким об­ра­зом на об­щем фо­не бу­дет вы­де­ле­на цент­раль­ная фи­гу­ра. Но при на­пи­са­нии «Тай­ной ве­че­ри» Лео­нар­до на­хо­дит пра­виль­ное ре­ше­ние. В яв­ном кон­трас­те с ат­мо­сфе­рой все­об­ще­го смя­те­ния на­пи­сан си­дя­щий в цент­ре Хрис­тос со скло­нен­ной го­ло­вой и опу­щен­ны­ми гла­за­ми. На его пре­крас­ном ли­це мяг­кая по­кор­ная пе­чаль. Пра­вая его ру­ка слег­ка под­ра­ги­ва­ет от ска­зан­ных им слов, а ле­вая как бы бес­силь­но опи­ра­ет­ся на стол ла­донью квер­ху. Та­ким об­ра­зом, Хрис­тос ока­зал­ся в от­ры­ве от осталь­ных со­тра­пез­ни­ков, слов­но в изо­ля­ции. Это ощу­ще­ние до­сти­га­ет­ся бла­го­да­ря на­ме­рен­но­му от­де­ле­нию од­ной фи­гу­ры от осталь­ных пер­со­на­жей при мас­тер­ски уме­лом со­блю­де­нии и при­ме­не­нии за­ко­нов пер­спек­ти­вы, в чём Лео­нар­до был си­лён, как ни­кто дру­гой. Он пи­шет цент­раль­ную фи­гу­ру Хрис­та с глу­бо­кой пе­чалью на ли­це, слов­но Учи­тель про­ща­ет­ся с уче­ни­ка­ми и зем­ной жизнью, зная, что вско­ре его ждёт пре­да­тель­ский по­це­луй в Геф­си­ман­ском са­ду, арест, при­го­вор Пи­ла­та и смерть на Гол­го­фе.

Все апос­то­лы без ним­бов, как и Хрис­тос, рас­по­ло­жи­лись за длин­ным про­дол­го­ва­тым сто­лом, на­кры­тым узор­ча­той ска­тертью, яв­но по­стлан­ной впер­вые — на ней вид­ны все склад­ки. Из-под ска­тер­ти про­гля­ды­ва­ют но­ги си­дя­щих, кро­ме ног Хрис­та. Это из-за вар­вар­ски про­руб­лен­но­го в ал­тар­ной сте­не про­ёма, ког­да сол­дат­ня На­по­лео­на устро­и­ла в тра­пез­ной ко­нюш­ню. За­тем там был склад се­на и да­же ка­кое-то вре­мя — тюрь­ма. Од­на­ко сле­ду­ет за­ме­тить, от­нюдь не в оправ­да­ние, бо­же упа­си!, де­я­ний фран­цу­зов, что этот вы­руб­лен­ный про­ём в ал­тар­ной сте­не ещё боль­ше под­чёр­ки­ва­ет и вы­де­ля­ет цент­раль­ное по­ло­же­ние Хрис­та на фрес­ке.

По­ря­док рас­по­ло­же­ния апос­то­лов сле­ду­ю­щий: по пра­вую ру­ку Хрис­та си­дят Иоанн, Ан­дрей, Иа­ков-млад­ший, Вар­фо­ло­мей и на са­мом краю Иуда, на­пи­сан­ный ан­фас; по ле­вую ру­ку сгру­ди­лись Иа­ков-стар­ший, Фи­липп, Мат­фей, Фад­дей и Си­ме­он.

На фрес­ке зер­каль­но от­ра­же­ны две бо­ко­вые сте­ны и по­то­лоч­ное пе­ре­кры­тие, по­это­му зри­те­лю нет нуж­ды вер­теть го­ло­вой, да­бы раз­гля­деть дру­гие сте­ны тра­пез­ной.

Вы­да­ю­ще­е­ся тво­ре­ние Лео­нар­до, вы­ра­жа­ю­щее са­му суть хрис­ти­анст­ва, яв­ля­ет­ся по пра­ву гор­достью как италь­ян­ско­го, так и ми­ро­во­го ис­кус­ст­ва, ко­то­рое, по про­шест­вии сто­ле­тий, про­дол­жа­ет вол­но­вать во­об­ра­же­ние и по­ко­рять лю­дей из раз­ных стран.

— * —

На­пи­са­ние «Ве­че­ри» бы­ло за­вер­ше­но в на­ча­ле фев­ра­ля 1498 го­да. В то вре­мя друж­ба Лео­нар­до с ма­те­ма­ти­ком Лу­кой Па­чо­ли, про­яв­ляв­ше­го боль­шой ин­те­рес к жи­во­пи­си, ещё бо­лее окреп­ла. И это не слу­чай­но, по­сколь­ку в ран­ней юнос­ти Па­чо­ли был уче­ни­ком в мас­тер­ской ве­ли­ко­го Пье­ро Дел­ла Фран­чес­ка, жи­во­пис­ца и учёно­го, ко­то­ро­го счи­та­ют за­чи­на­те­лем идей на­чер­та­тель­ной гео­мет­рии. Па­чо­ли по­лу­чил спе­ци­аль­ное об­ра­зо­ва­ние в Ве­не­ции, где при­нял мо­на­шест­во и свои ра­бо­ты под­пи­сы­вал не ина­че, как фра Лу­ка Па­чо­ли.

Став вы­да­ю­щим­ся ма­те­ма­ти­ком и ав­то­ром ос­но­во­по­ла­га­ю­щих ра­бот, он ак­тив­но тру­дил­ся на на­уч­ной сте­зе в пе­ри­од меж­ду Фи­бо­нач­чи и Га­ли­ле­ем.

В 1495 Па­чо­ли был при­гла­шен в Ми­лан для чте­ния лек­ций по ма­те­ма­ти­ке, где вто­рич­но встре­тил­ся с Лео­нар­до. Их встре­ча по­ка­за­ла, как мно­го у них об­щих ин­те­ре­сов. Тем вре­ме­нем, ког­да Лу­ка Па­чо­ли пи­сал зна­ме­ни­тый трак­тат «О бо­жест­вен­ной про­пор­ции» с вы­ра­жен­ной в нём иде­ей о зо­ло­том се­че­нии и мно­гог­ран­ни­ках, Лео­нар­до об­ду­мы­вал од­нов­ре­мен­но тру­ды «О тя­жес­ти», «О све­те и те­ни», «О про­пор­ци­ях и ана­то­мии че­ло­ве­чес­ко­го те­ла», а так­же «О жи­во­пи­си».

Но бы­ли и раз­ли­чия в суж­де­ни­ях меж­ду дву­мя друзь­я­ми, что впол­не объ­яс­ни­мо. Лу­ка Па­чо­ли по при­зна­нию со­вре­мен­ни­ков об­ла­дал глу­бо­чай­ши­ми зна­ни­я­ми в сво­ей об­лас­ти, а у Лео­нар­до в тех же во­про­сах бы­ли не со­всем по­нят­ные про­бе­лы, что под­тверж­да­ет од­на его за­пись: «на­до вы­яс­нить у ма­эст­ро Лу­ки во­прос об ум­но­же­нии кор­ней». Их со­вмест­ные уси­лия в раз­ных об­лас­тях спо­собст­во­ва­ли про­грес­су на­уки и ис­кус­ст­ва.

— * —

Прав­ле­ние Ло­до­ви­ко Мо­ро при­бли­жа­лось к не­из­беж­но­му за­ка­ту и пол­но­му ра­зо­ре­нию, так как ог­ром­ные за­тра­ты на за­тя­нув­шу­ю­ся вой­ну с Ве­не­ци­ей поч­ти опус­то­ши­ли каз­ну. Вой­ско ока­за­лось на го­лод­ном пай­ке, утра­чи­вая свою бое­с­по­соб­ность. Фи­нан­со­вые со­вет­ни­ки гер­цо­га пред­ло­жи­ли вы­ста­вить на про­да­жу ряд зе­мель­ных уго­дий, но идея бы­ла про­валь­ной. За­то Лео­нар­до не­ожи­дан­но ока­зал­ся в вы­иг­ры­ше, по­лу­чив в счёт не­вы­п­ла­чен­но­го го­но­ра­ра за по­след­ние ра­бо­ты для дво­ра це­лый гек­тар ви­но­град­ни­ка не­по­да­лёку от Сан­та Ма­рия дел­ле Гра­цие. Но по­лу­чен­ный впер­вые в жиз­ни офи­ци­аль­ный ман­дат зем­лев­ла­дель­ца не вы­звал у не­го ра­дос­ти, по­сколь­ку в Ми­ла­не сло­жи­лось по­ло­же­ние, чре­ва­тое тра­ги­чес­ки­ми по­следст­ви­я­ми. Он ре­шил по­ки­нуть го­род, где его пра­ви­тель со­вер­шал ошиб­ки од­ну за дру­гой.

Так, гер­цог Мо­ро, вняв за­ве­ре­ни­ям фран­цуз­ско­го ко­ро­ля Кар­ла VII, дал со­гла­сие на сво­бод­ный про­ход его вой­ска по сво­ей тер­ри­то­рии. До­стиг­нув Неа­по­ля, фран­цу­зы сверг­ли за­кон­ное пра­ви­тельст­во и узур­пи­ро­ва­ли власть. На об­рат­ном пу­ти они вновь про­шли че­рез Ми­лан, рас­смат­ри­вая го­род как оче­ред­ную жерт­ву. Де­ло в том, что пос­ле смер­ти ко­ро­ля на фран­цуз­ский трон взо­шел но­вый мо­ло­дой вен­це­но­сец под име­нем Ло­до­ви­ко XII гер­цог Ор­ле­ан­ский, внук Ва­лен­ти­ны Вис­кон­ти, а по­то­му имен­но он яв­лял­ся глав­ным пре­тен­ден­том на Ми­лан­ское гер­цог­ст­во.

Ло­до­ви­ко Мо­ро по­ни­мал, что фран­цуз­ский тёз­ка — его за­кля­тый враг и не упус­тит сво­е­го, и стал го­то­вить­ся к обо­ро­не. Он при­звал к се­бе Лео­нар­до, при­сво­ив ему но­вый ти­тул «при­двор­но­го ин­же­не­ра», и при­ка­зал пре­вра­тить Castello Cforzesco в не­при­ступ­ную кре­пость, рав­но как и дру­гие двор­цы в окру­ге, а так­же обес­пе­чить обез­во­жен­ный из-за не­ви­дан­ной за­су­хи Ми­лан пить­е­вой во­дой.

Лео­нар­до без про­мед­ленья взял­ся за де­ло. По­ми­мо воз­ве­де­ния мощ­ных обо­ро­ни­тель­ных со­ору­же­ний его за­ста­ви­ла за­ду­мать­ся серь­ез­ная про­бле­ма во­до­снаб­же­ния, ведь в го­ро­де на­ча­лись бес­по­ряд­ки и по­гро­мы из-за ост­рой не­хват­ки во­ды, ког­да лю­ди из­не­мо­га­ли от жаж­ды. Лео­нар­до при­вёл в дейст­вие раз­ра­бо­тан­ную им и про­ве­рен­ную на прак­ти­ке сис­те­му во­до­за­бо­ра из бли­жай­ше­го ру­ка­ва ре­ки Адид­же и её пе­ре­кач­ки с по­мощью про­с­тых ме­ха­низ­мов в Ми­лан.

— * —

Но об­ста­нов­ка рез­ко ухуд­ши­лась из-за ско­пив­ше­го­ся на гра­ни­це вра­жес­ко­го вой­ска. Гер­цог Мо­ро в па­ни­ке трус­ли­во бе­жал из го­ро­да и 26 ап­ре­ля 1499 го­да фран­цу­зы без еди­но­го пу­шеч­но­го вы­стре­ла во­шли в Ми­лан, став его без­раз­дель­ны­ми хо­зя­е­ва­ми. Лео­нар­до при­шлось от­ка­зать­ся от услуг под­мас­терь­ев. Что­бы рас­счи­тать­ся с ни­ми, он вы­нуж­ден был про­дать до­ро­гос­то­я­щее обо­ру­до­ва­ние для об­ра­бот­ки дра­го­цен­нос­тей, по по­ши­ву на­ряд­ной одеж­ды и об­ра­бот­ке ме­тал­ли­чес­ких из­де­лий. Для по­дер­жа­ния по­ряд­ка в обо­ру­до­ван­ном под мас­тер­скую до­ме бы­ло остав­ле­но не­сколь­ко пре­дан­ных по­мощ­ни­ков.

Тем вре­ме­нем в Ми­ла­не на­ча­лись по­гро­мы и по­жа­ры, а в спеш­но по­ки­ну­тых знатью двор­цах без­на­ка­зан­но дейст­во­ва­ли мест­ные и при­шлые ма­ро­дёры. Всё это вы­ну­ди­ло Лео­нар­до при­за­ду­мать­ся. Как по­мочь не­счаст­ным ми­лан­цам спра­вить­ся с бе­да­ми? Им был раз­ра­бо­тан ряд дейст­вен­ных мер по нор­ма­ли­за­ции об­ста­нов­ки в го­ро­де. Со сво­и­ми пла­на­ми он на­пра­вил­ся во За­мок Сфор­ци, где об­ос­но­вал­ся фран­цуз­ский на­мест­ник. Тот мол­ча вы­слу­шал пред­ло­жен­ные мас­те­ром ме­ры, вы­ра­зив к ним пол­ное без­раз­ли­чие, и на этом ауди­ен­ция бы­ла за­вер­ше­на. Лео­нар­до вы­шел от наг­ло­го са­мо­до­воль­но­го чи­ну­ши ни с чем. По­ки­нув дво­рец, он с изум­ле­ни­ем уви­дел, как фран­цуз­ские ула­ны за­бав­ля­лись, об­стре­ли­вая стре­ла­ми гип­со­вую фи­гу­ру Ко­ня, от ко­то­рой вско­ре оста­лась лишь ку­ча об­лом­ков и ту­ча пы­ли над ней.

Чем же бы­ло вы­зва­но столь вар­вар­ское от­но­ше­ние ци­ви­ли­зо­ван­ных фран­цу­зов к про­из­ве­де­ни­ям ис­кус­ст­ва? Что за­ста­ви­ло на­по­лео­нов­скую сол­дат­ню три сто­ле­тия спус­тя ко­щунст­вен­но про­ло­мить ал­тар­ную сте­ну со все­мир­но из­вест­ной фрес­кой в церк­ви Сан­та Ма­рия дел­ле Гра­цие? А не­дав­но ста­ло из­вест­но, что один из на­по­лео­нов­ских са­нов­ни­ков дер­жал у се­бя «Джо­кон­ду» в ван­ной ком­на­те.

Лео­нар­до не смог най­ти вра­зу­ми­тель­но­го объ­яс­не­ния дейст­вий бес­чинст­ву­ю­щих в го­ро­де без­ум­цев. От­вет мож­но най­ти в его сказ­ке «Жес­то­кость», свя­зан­ной с по­след­ни­ми со­бы­ти­я­ми в Ми­ла­не:

«В да­лёкие вре­ме­на на се­ве­ре Аф­ри­ки про­из­рас­та­ли пыш­ные ле­са, бо­га­тые зве­рем и пти­цей, а пол­но­вод­ные ре­ки ки­ше­ли ры­бой. Но од­наж­ды в тех кра­ях объ­яви­лось страш­ное чу­до­ви­ще: по­лу-пти­ца-по­лу- змея по про­званью Ва­си­лиск. Над его без­об­раз­ной го­ло­вой воз­вы­шал­ся ко­лю­чий плав­ник, ко­то­рый гор­бом шёл по спи­не и пе­ре­хо­дил в длин­ный хвост. У не­го бы­ли пе­ре­пон­ча­тые крылья, как у ле­ту­чих мы­шей.

Все жи­вот­ные, боль­шие и ма­лые, при­шли в ужас от та­ко­го со­седст­ва, ибо да­же взгляд чу­до­ви­ща ис­то­чал яд. Сто­и­ло Ва­си­лис­ку взгля­нуть на сло­на или яст­ре­ба, как те па­да­ли за­мерт­во, по­ра­жён­ные ядо­ви­тым взгля­дом, от ко­то­ро­го не бы­ло ни­ка­ко­го спа­се­ния. Сре­ди жи­вот­ных на­чал­ся по­валь­ный мор.

Остав­ши­е­ся в жи­вых зве­ри и пти­цы ре­ши­ли бе­жать без огляд­ки из этих гиб­лых мест. Вос­поль­зо­вав­шись ноч­ной тем­но­той, они ра­зом по­ки­ну­ли род­ные но­ры и на­си­жен­ные гнёз­да.

На сле­ду­ю­щее ут­ро Ва­си­лиск, по обык­но­ве­нию, от­пра­вил­ся на охо­ту. Но сколь­ко он ни рыс­кал по ле­сам, ни­ко­го так и не об­на­ру­жил. Вне се­бя от ярос­ти чу­до­ви­ще устре­ми­ло свой гу­би­тель­ный взор на де­ревья, и те тот­час вы­сох­ли и по­гиб­ли. Тог­да Ва­си­лиск гнев­но по­смот­рел на зем­лю — и вся тра­ва сго­ре­ла, а кам­ни ис­кро­ши­лись в пе­сок. Он бро­сил взгляд на ре­ки, и те тут же об­ме­ле­ли. Так ког­да-то цве­ту­щий край был пре­вра­щен в бес­плод­ную пу­с­ты­ню».

— * —

Лео­нар­до вы­нуж­ден был по­ки­нуть Ми­лан, где уко­ре­нив­ши­е­ся про­из­вол и на­си­лие не су­ли­ли ему ни­че­го хо­ро­ше­го. Но преж­де сле­до­ва­ло хо­ро­шень­ко упа­ко­вать в до­рож­ные че­мо­да­ны из дуб­ле­ной ко­жи с же­лез­ны­ми за­клёп­ка­ми кар­ти­ны, ри­сун­ки, ру­ко­пи­си и кни­ги, и здесь бы­ли нуж­ны силь­ные ру­ки.

Не обо­шлось без по­мо­щи Са­лаи и при­гла­шён­ных под­руч­ных. Цен­ный груз был за­стра­хо­ван од­ним из луч­ших бан­ков и от­прав­лен на­ня­тым поч­то­вым ди­ли­жан­сом во Фло­рен­цию. Лео­нар­до дал от­ступ­но­го Са­лаи, оста­вив его в род­ном Ми­ла­не на «воль­ных хле­бах».

К отъ­ез­жа­ю­ще­му Лео­нар­до приcоединился Лу­ка Па­чо­ли, не на­шед­ший у но­вых пра­ви­те­лей Ми­ла­на по­ни­ма­ния и при­ме­не­ния сво­им зна­ни­ям, и оба от­пра­ви­лись в путь.
 

-------
*) Италь­ян­ская но­вел­ла Воз­рож­де­ния. М. 1957.
**) Guido Piovene «Viaggio in Italia», стр. 112. Ми­лан 1999.
***) Там же стр. 125.
****) А.фон Фри­кен. «Италь­ян­ское ис­кус­ст­во в эпо­ху Воз­рож­де­ния», стр. 218–221. из­да­тельст­во К. Т. Сол­да­тен­ко­ва, М. 1891.