
Оказавшись снова во Флоренции, Леонардо первым делом навестил отца, чтобы оставить у него свои пожитки. Сэр Пьеро представил его четвёртой своей жене на сносях, но, веря предрассудкам, не стал знакомить сына — бастарда со своими детьми, игравшими в соседней комнате. Он долго поучал Леонардо, где и на каких условиях следует снять приличное помещение под мастерскую и назвал надёжные банки для открытия счета. Под конец сэр Пьеро посоветовал не церемониться с заказчиками, кем бы они ни были, чтобы обеспечить себе достойную старость.
Уже в 1480 году Леонардо обзавёлся собственной мастерской и не испытывал недостатка в заказчиках, которые к нему обращались по рекомендации самого Верроккьо, в чью мастерскую после всего пережитого он не и мыслил возвращаться.
Здесь уместно вспомнить, как Леонардо представлял себе существующее различие между скульптурой и живописью. В его книге «О живописи»* можно прочесть такое ироничное суждение о скульптуре: «Его лицо вымазано и напудрено мраморной пылью так, что он похож на булочника; он весь покрыт мелкими осколками мрамора, словно на его спине лежит снег, и жилище его наполнено пылью и щебнем. Совсем другое у живописца… Вот он сидит, удобно расположившись перед своей картиной, хорошо одетый, и водит легчайшей кисточкой с приятными красками. И жилище его полно забавных рисунков и сияет чистотой. Часто к нему приходят друзья, они музицируют, либо читают прекрасные стихи, и это можно слушать с наслаждением, ведь не мешает ни стук молотка, ни какой другой досадный шум».
Вазари пишет, что у Леонардо была привычка бродить по городу в поисках красивых лиц, которые он запечетлевал в рисунках благодаря феноменальной памяти. Но его привлекали в толпе и уродливые лица, причём уродство он считал ошибкой природы и мог провести в работе над рисунком не один час, словно заинтересовавшее его лицо сидит перед ним.
В той же книге «О живописи» Леонардо замечает: «Ты сможешь частенько поразвлечь себя, когда выходишь отдохнуть и прогуляться на свежем воздухе, если будешь наблюдать и делать зарисовки людей, когда они разговаривают, или спорят друг с другом, или бросаются друг на друга с кулаками… всё это запечатлеешь быстрыми штрихами в маленьком карманном альбомчике, который будешь всегда носить с собой. И пусть в нём будет слегка подсвеченная бумага, чтобы ты не смог стереть нарисованного, а всякий раз должен перевернуть страничку. Такие зарисовки нельзя ни в коем случае стирать, их надобно сохранять с крайним прилежанием, потому что существует столько форм и действий, что память неспособна их удержать. Поэтому тебе следует хранить эти наброски: они примеры для тебя и твоего учителя».
— * —
Одним из первых был заказ на написание «Мадонны Литта», бесспорного шедевра среди леонардовских женских портретов. Как и написанная чуть ранее «Мадонна Бенуа», обе работы подвергались в разное время серьёзным переделкам, но сохранившиеся авторские эскизы и чертежи позволили оценить подлинную красоту картин, являющихся гордостью эрмитажной коллекции в Санкт Петербурге. Но их отличает бросающееся в глаза существенное различие. Если в «Мадонне Бенуа» главное — в ощущении движения фигур, то в «Мадонне Литта» наоборот -остановившееся мгновенье прекрасного чуда, о котором так и хочется сказать стихами Микеланджело:
Чело прелестное слегка лаская,
На кудрях золотых лежит венок,
И каждый вдетый в волосы цветок
Быть первым норовит, главу лобзая…*.
Среди первых заказов выделяется ещё один шедевр под названием «Благовещение», в котором цвет и форма настолько поражают, что заставляют забыть о явной «технической» наивности молодого художника, вызванной нехваткой должного опыта. В картине пока ещё заметно не совсем уверенное владение пропорциями. Так Дева Мария сидит слишком далеко от пюпитра и её рука поэтому чрезмерно длинна. Двух персонажей окружает красивейшая природа с детально прорисованным цветущим лугом на фоне растущих рядком кипарисов и других деревьев. Пейзаж постепенно светлеет по мере отдаления от зрителя, а река и горы вдали почти прозрачны. «Благовещение» является гордостью коллекции галереи Уффици.
Другим среди первых был заказ на написание «Святого Иеронима», который по духу был близок Леонардо как учёный и мыслитель, обуреваемый жаждой знаний. Его деятельность охватывает значительный по времени период между Треченто и Кватросенто (как в Италии принято называть XIII и ХIV век), когда он перевёл Ветхий Завет с еврейского на латынь, что легло в основу так называемой Библии-вульгата. Картина осталась незавершённой, но в ней повторяется одна из излюбленных тем Леонардо, а именно — выражение эмоций у человека и зверя. Сидящий святой с отрешённым взглядом готов, кажется, ударить себя камнем, а дикий лев, лежащий внизу справа, остаётся ко всему безучастным. В сказке Леонардо «Лев и петух» говорится:
«Проснувшись на рассвете, царь зверей сладко потянулся и прямиком направился к реке. Для порядка он мощно рыкнул, оповещая о своём приближении мелкое зверьё, которое обычно собирается у водопоя и мутит воду.
Не успел он пройти несколько шагов, как его слух поразил пронзительный клич. Где-то поблизости надрывался голосистый петух. Лев остановился как вкопанный и его начала бить мелкая дрожь. А петух, словно над ним издеваясь, заголосил ещё пуще во всю свою лужёную глотку и к тому же принялся носиться по кругу, воинственно потрясая красным гребешком.
Из-за высокой травы льву был виден только подрагивающий огненный хохолок да слышен незнакомый клич: „Ку-ка-ре-ку!“. Не помня себя страха и забыв про жажду, посрамлённый царь зверей умчался в чащу».
В «Святом Иерониме» поражает странная архитектурная деталь с трещиной сверху в правом углу — выражение материально мира, от которого отрёкся святой. Картина написана в разработанной Леонардо манере световоздушной дымки «sfumato».
— * —
Несмотря на упрёки отца, требующего в любом деле соблюдать порядок, Леонардо брался одновременно за разные заказы, оставляя их незавершёнными.
Так случилось и с большой алтарной картиной «Поклонение волхвов» по заказу монахов монастыря Сан Донато в Скопето неподалёку от Флоренции, которые прибегали к услугам нотариуса сэра Пьеро да Винчи. Написанная на доске картина сложна по своей структуре и её часто называют потрясающей «недоделкой», ставящей перед искусствоведами множество загадок… Все её персонажи находятся в некоей «завихрённости» вокруг центральной фигуры — Девы Марии с Младенцем на руках, который протягивает ручонкой милостыню одному из волхвов. Принято считать, что Леонардо поместил здесь наверху справа автопортрет в образе молодого человека, опирающегося на ствол дерева.
Очень сложен по композиции фон картины. Слева выделяется античное строение с многоступенчатой лестницей, ведущей вверх. Здесь же скачущий всадник и глазастая мартышка, а в глубине — река с плывущими по ней кораблями.
Пока заказчики спорили о гонораре, Леонардо оставил картину на хранение Америго де Бенчи, своему главному финансисту и отцу полюбившейся ему красавицы Джиневры.
Завоевав всеобщее признание своим искусством и обретя завидную независимость, Леонардо с головой уходит в науку. В те годы ему удалось близко сойтись с некоторыми флорентийскими учёными. Особенно тесная дружба связывала его с математиком и механиком Паоло Даль Поццо Тосканелли, который накануне первой экспедиции Колумба обратился к нему с письмом, изложив свои взгляды и научные расчёты, подтверждающие существование неведомых земель на Западе.
Тосканелли отбросил многовековой опыт утративших веру в реальный, осязаемый мир учёных Средневековья, сочтя его неприемлемым, и пошёл своим неторным путём.
Трудно перечислить естественные и точные науки, история развития которых не была бы связана с именем Леонардо, где бы он не сказал новое слово или не высказал смелые догадки, подтверждённые впоследствии другими выдающимися умами.
Математика и механика, физика и астрономия, химия и геология, география и ботаника, анатомия и физиология — всё это интересовало в равной степени его пронзительный ум. Леонардо мечтал о создании энциклопедической системы «Вещей природы», которая охватывала бы всё мироздание. Однако эта идея оказалась непосильной даже такому титану, каким был Леонардо да Винчи, хотя сам он признавал, что «ни одна работа не могла бы меня утомить, ибо сама природа сотворила меня таковым». При жизни ему удалось систематизировать богатейший материал лишь по отдельным отраслям знания.
Этот величайший ум не ограничивался только пределами Земли, его манили просторы Вселенной. Леонардо внимательно изучал законы полёта птиц, написал об этом специальный трактат и оставил расчёты и чертежи изобретённого им воздухоплавательного аппарата. Не случайно перед зданием Международного римского аэропорта Фьюмичино высится величественная фигура Леонардо да Винчи — первого изобретателя, приступившего к практическому осуществлению вековой мечты человека о полёте.
Как ни велика была его слава живописца, творца и эрудита, Леонардо упорно совершенствовал свои знания, не мысля жизни без постоянного поиска. Он считал, что «всяк берущийся за дело без должных знаний подобен моряку, отправляющемуся в плавание без руля и компаса».
Современники без одобрения относились к его занятиям наукой, считая их прихотью, и корили мастера за «забвение» живописи. Особенно ворчали капризные заказчики, не получив обещанного, и грозились даже подать в суд. Однако со стороны Леонардо это было не отступничество, а лишь глубоко осознанная потребность поверять «алгеброй гармонию», чтобы вдохнуть новую жизнь в искусство и обогатить его более совершенными выразительными средствами.
Так, изучая оптику, законы отражения и преломления света, Леонардо освоил мягкую живописную манеру, основанную на сопоставлении приглушённых тонов и разработал метод так называемой «дымчатой светотени», придававшей неповторимую поэтичность и гармонию таким бесспорным шедеврам, как «Джоконда», «Мадонна в скалах» и более ранняя работа «Благовещение». Своё дело он называл «Наукой живописи», подчёркивая тем самым объективный характер воспроизведения действительности на его холстах.
Спрос на картины с каждым годом возрастал, появились новые друзья, чьим мнением он дорожил. Однажды в их компании зашёл разговор о новой отчеканенной медали с изображением Лоренцо Великолепного. Мнения были высказаны разные, а Леонардо увидел в медали лишь уродство правителя Флоренции. Его слова дошли до Великолепного и тот затаил злобу на художника. В 1481 году возник вопрос об отправке в Ватикан по просьбе папы Сикста IV лучших живописцев для росписи Сикстинской капеллы. Лоренцо вычеркнул имя Леонардо из представленного ему списка мастеров, куда вошли Боттичелли, Гирландайо, Синьорелли, Перуджино, Пинтуриккьо и Росселли, что сильно задело самолюбие молодого художника, если не унизило в глазах друзей и некоторых заказчиков.
— * —
Судьбе не суждено было распорядиться так, чтобы два величайших мастера Леонардо и Микеланджело повстречались в родном городе. Они обязательно встретятся, но позднее при росписи одного зала в Palazzo Vecchio. В отличие от Микеланджело, который был вхож во дворец Синьории и получал немало заказов от правителя Флоренции, Леонардо ни разу не был приглашён туда, где о его существовании, кажется, вконец забыли. В его рукописях имеется любопытное признание:
«Живописец! Если хочешь избежать упрёков со стороны людей понимающих, старайся изображать каждую вещь верной натуре, как делают стяжатели», которые благоденствовали не в пример ему. Мучимый сомнениями, он взялся напомнить о себе, подготовив своего рода «Резюме», в котором перечислил 36 освоенных им профессий. О чём и решил уведомить миланского герцога Лодовико Сфорца.
Побывал ли Леонардо в Риме со своими предложениями до отъезда в Милан? Об этом мало что известно. Однако в римском монастыре Сант’Онофрио имеется фреска, которую некоторые искусствоведы приписывают Леонардо да Винчи. Сама эта настенная роспись находится в верхней галерее внутреннего монастырского дворика. На ней изображена Богоматерь, держащая на коленях нагого Младенца, который благословляет заказчика, стоящего рядом с шапкой в руке. Чтобы удержать порывистого Младенца, Богоматерь с любовью обнимает его левой рукой. Рисунок прекрасен, а смелые ракурсы головы и рук Богоматери вкупе с движениями детской головки, ножек и ручек поражают достоверностью, напоминая леонардовскую манеру. Фреску, нуждающуюся в реставрации, приписывают Лоренцо ди Креди, с которым Леонардо прошёл обучение в мастерской Верроккьо. Известно, что между друзьями и коллегами было принято обмениваться идеями, рисунками и чертежами. Как знать?
Воспользовавшись отъездом в Милан в качестве посла своего старого знакомого Бернардо Ручеллаи, Леонардо передал с ним в качестве подарка герцогу Сфорца лютню в виде лошадиного черепа, оправленного серебром и способную издавать при звучании сильные звуки. Отсылаемый презент был со cкрытым смыслом. Леонардо было известно, что несмотря на любовь к музыке миланский правитель, как и все диктаторы, отличался жестокостью, и он придал лютне черты уродства.
В поездку Леонардо прихватил с собой двух закадычных друзей: Томмазо ди Джованни Мазини, дальнего родственника Лоренцо Медичи, за которым закрепилось прозвище Зороастро как мага и шарлатана, но искусного умельца в работе с металлами. Вторым попутчиком стал красавчик Аталанте, музыкант, танцор, певец и «на дуде игрец», а в основном шут гороховый. Все трое были дружны с ранней юности, повстречавшись в мастерской Верроккьо.
Прослышав о нравах блестящего миланского двора и склонности самого герцога Сфорца к празднествам, роскоши и украшательству своих владений, друзья отправились в дальний путь, лелея самые радужные надежды.
--------
*) Микеланджело Буонарроти. Стихотворения. Издательство Летопись,
стр. 18, М. 2000.
**) Зигмунд Фрейд «Леонардо да Винчи. Воспоминание детства». Стр. 4
Издание Ростовского университета, 1990.
***) Леонардо да Винчи «Книга о живописи», изд. Академия, М, 1965.