Игру Капабланки отличали виртуозная техника, гармония и легкость. «В его творчестве господствовала тенденция к простоте, и в этой простоте была неповторимая красота подлинной глубины», — отмечал Михаил Ботвинник.
Образ Капабланки в жизни соответствует его стилю в шахматах. Он был обаятельным, любезным, жизнерадостным, свободно говорил на нескольких языках, его красота была яркой и неповторимой.
Хосе Рауль Капабланка родился на Кубе в 1888 году и познакомился с шахматами в четырехлетнем возрасте, наблюдая за игрой отца. Скоро он уже обыгрывал отца и постепенно стал одним из сильнейших шахматистов Кубы. Уже тогда он был тонким позиционным мастером, отличавшимся необыкновенной быстротой расчета вариантов.
Капабланка отправился в Нью-Йорк для учебы на технологическом факультете в Колумбийском университете и стал частым посетителем Манхэттенского шахматного клуба. Здесь он играл «легкие» партии и партии блиц. В 1906 году он занял первое место в блицтурнире с участием чемпиона мира Эм. Ласкера, однако увлечение «быстрыми шахматами» помешало успешному завершению учебы.
По его словам, он «много занимался спортом» и «играл много серьезных партий».
Убедительная победа в матче с Ф. Маршаллом создала ему репутацию лучшего мастера Нового Света.
«Самое поразительное было то, что я играл, не имея никаких теоретических знаний, буквально не раскрыв ни одной книжки, — писал Капабланка. — Если бы Маршалл играл со мной северный гамбит, венскую партию или еще что-либо подобное, результат матча мог быть иным… Моя победа сразу выдвинула меня в число крупнейших мастеров шахматной игры».
Капабланка дебютировал в Европе на международном турнире в Сан-Себастьяне в 1911 году, в котором играли почти все сильнейшие мастера эпохи (кроме Ласкера). Он взял первый приз с результатом 9,5 очков из 14 возможных, произведя грандиозную сенсацию.
«В личной жизни Капабланки нет ничего, что позволило бы угадать в нем шахматного мастера, — писал Рудольф Шпильман. — Капабланка любит всякие виды легкого спорта, и особенно теннис. Во всем остальном он — элегантный светский человек… Создается впечатление, будто Капабланка занимается шахматами лишь для развлечения, между прочим. Если он все же достиг таких огромных успехов, то это объясняется главным образом его необычайно быстрой сообразительностью, трезвой расчетливостью, а также присутствием духа. Очень развита в нем самоуверенность».
Не теряя времени, Капабланка вызвал Ласкера на матч за мировое первенство, однако этот поединок не состоялся.
Капабланка поступил на дипломатическую службу (фактически, это была поддержка кубинским правительством своего талантливого соотечественника) и получил назначение в кубинское консульство в Санкт-Петербурге.
Капабланка принял активное участие в шахматной жизни России и играл с мастерами. Тогда он выиграл две партии у Алехина. Капабланка также выступал с сеансами одновременной игры в различных российских городах.
Весной 1914 года состоялся международный турнир в Санкт-Петербурге, в котором участвовали сильнейшие шахматисты мира. Капабланка занял второе место вслед за Ласкером.
«Уже тогда Капабланка играл так же хорошо, как Ласкер, — считал Алехин. — Никогда прежде и никогда впоследствии я не видел — и даже не могу себе представить — такой поразительной быстроты шахматного мышления, которой обладал Капабланка в то время».
«Капабланка в жизни хороший спортсмен и плохой мыслитель, — писал Эм. Ласкер. — В его игре одинаково резко бросаются в глаза то же достоинство и тот же недостаток. Он проявляет кипучую энергию при работе, при выполнении каждой задачи, при разрешении каждой проблемы. Но в его стиле незаметно ни следа общего, скажем — философского, понимания положений на шахматной доске. Тут то же различие, что между фотографом и художником. Капабланка схватывает положение на шахматной доске с точностью фотоаппарата, но он не одухотворяет положения».
В последующие годы Капабланка выиграл ряд турниров и выпустил свою первую книгу. Она называлась «Моя шахматная карьера» и содержала 35 избранных партий.
В 1921 году Капабланка убедительно выиграл матч на первенство мира у Эм. Ласкера и стал третьим в истории шахмат чемпионом мира.
«К этому времени его сила достигла вершины: кристально чистое ведение дебюта и миттельшпиля соединялось с непревзойденной техникой эндшпиля» (А. Алехин).
Ласкер сдал матч после 14 проведенных партий, из которых он не выиграл ни одной! Чемпион мира проиграл четыре поединка при десяти ничьих. Сдав матч, он дал такую характеристику своему победителю: «Его ходы ясны, логичны и сильны. В них нет ничего скрытого, искусственного или вымученного. Мысль его сквозит в ходах, даже когда он хочет схитрить. Играет ли он на ничью или на выигрыш, боится ли он проиграть — во всех случаях ходы ясно обнаруживают его чувства. При всем том, хотя ходы его и прозрачны, но отнюдь не шаблонны и часто глубоки. Капабланка не любит ни запутанных положений, ни авантюр. Он заранее хочет знать, куда идет. Глубина его игры — глубина математика, а не поэта. У него душа римлянина, а не грека. Комбинации Андерсена или Чигорина были возможны лишь в определенные моменты, они были крайне индивидуальны в комбинациях. Комбинации же Капабланки почти всегда можно отложить на несколько ходов, и они едва изменяются, так как они рождены из общих принципов».
Капабланка подтвердил свое первенство победой в Лондонском международном турнире 1922 года, где выступали почти все ведущие мастера, кроме Ласкера. Он заставил всех потенциальных претендентов на шахматный трон подписать условия, на которых те могут бороться за высший титул. Главное из этих условий — необходимо обеспечить призовой фонд в размере 10 000 долларов США.
Алехин писал о своей встрече с Капабланкой в 1922 году: «Он был уже чемпионом мира и явно намеревался долго восседать на шахматном троне… Однако характер Капабланки несколько изменился к худшему: он стал более нервным, и это сказывалось в его стремлении отсрочить как можно дольше любой матч на мировое первенство или сделать его совсем невозможным».
В игре Капабланки стало заметно желание решить партию в свою пользу чисто техническими средствами, избегая риска. Она явно обеднела и стала более сухой.
В Нью-Йоркском турнире 1924 года Капабланка взял второй приз вслед за Ласкером, что вызвало разговоры о том, что ветеран все еще может сражаться с чемпионом на равных.
На турнире в Москве в 1925 году Капабланка отстал не только от Ласкера, но и от Боголюбова, занявшего первое место.
«Как известно, — писал А. Алехин, — 1925 год принес Капабланке величайшее из разочарований, какие ему приходилось испытывать за всю его карьеру на международных турнирах: на московском турнире он занял лишь третье место — и то ценой огромных усилий, причем проиграл две партии игрокам сравнительно низкого класса, а еще в нескольких партиях (например, против Рети и Левенфиша) избежал поражения главным образом благодаря добродушию или беззаботности своих противников».
В турнире в Нью-Йорке 1927 года Ласкер не участвовал, и Капабланка взял первый приз, опередив Алехина. Главный конкурент Капабланки в своей книге о турнире отметит отсутствие не только Ласкера, но и ряда других великих мастеров, имевших хорошие и отличные результаты во встречах с Капабланкой.
Пока Алехину не удавалось выиграть у Капабланки хотя бы одну партию, а потому мало кто верил в возможность завоевания им чемпионского титула. Однако результаты Алехина неуклонно улучшались, он очень много работал над собой и наконец сумел добыть необходимые для организации матча на первенство мира деньги.
Матч Капабланка—Алехин состоялся в Буэнос-Айресе в 1927 году. Капабланка проиграл своему целеустремленному сопернику, взяв верх в трех партиях и уступив в шести (при двадцати пяти ничьих).
После поражения от Алехина Капабланка стремился к тому, чтобы вернуть утерянный титул чемпиона мира. В 1928—1931 годах он показывал очень высокие результаты.
«Я мечтал увидеть живого Капабланку, наблюдать за его игрой, — писал Сало Флор. — А может быть, когда-нибудь мне удастся поговорить с ним. О чем не мечтает юноша. Мечтать пришлось еще несколько лет. В 1928 году, будучи командирован корреспондентом на турнир в Берлине, я увидел Капабланку. Да, действительно, очень элегантный мужчина, с обаятельной улыбкой Хосе Рауль Капабланка. Удивительно легко, быстро играет. Особенно меня поразила его уверенность, хотя не прошло еще и года после матча в Буэнос-Айресе. Потеря звания чемпиона мира — самая большая травма для шахматиста. От такого сокрушительного удара редко удается оправиться. А тут, судя хотя бы по уверенной походке, кажется, что вроде ничего не произошло. Но только вроде, Капабланка иногда принимал позу артиста».
Договориться о новом матче с Алехиным не удалось. Капабланка не сумел собрать необходимую для организации матча денежную сумму.
Экс-чемпион мира не мог предполагать, что сыгранный им в то время небольшой матч с голландцем Максом Эйве станет вообще последним матчем в его жизни. Капабланка выиграл две партии при восьми ничьих.
Он возобновил дипломатическую службу и временно отошел от шахмат. Вернется он к ним только в середине 1930-х годов.
На Московском международном турнире 1935 года Капабланка был лишь четвертым, однако приближался период его новых успехов.
1936 год стал очень удачным для экс-чемпиона мира. Не потерпев ни одного поражения, он занял первое место на 3-м Московском международном турнире, а затем разделил с М. Ботвинником 1—2 места на турнире в английском Ноттингеме. Капабланка опередил в Ноттингеме чемпиона мира М. Эйве, Алехина и Ласкера.
«Капабланка внешне был мало похож на шахматиста, — писал С. Флор. — Со своими коллегами Капа — так его называли в шахматном мире — предпочитал встречаться лишь в турнирном зале. В Москве, например, он старался держаться «подальше» от всех нас, шахматистов, которые каждый вечер собирались в гостинице «Националь». Капа всегда был аккуратно, изящно одет. Это не могло не нравиться. Он с уважением относился к зрителям, к аудитории. На сеанс обычно являлся в смокинге».
«В Ноттингеме партия между ними проходила очень оригинально. Алехин делал ход и демонстративно уходил от доски. Так же поступал и Капабланка. Заснять обоих за шахматной доской так и не удалось. Эту партию выиграл Капабланка».
Кубинец вновь готов был играть матч на первенство мира с Алехиным, но второй их поединок мир никогда не увидел.
Алехин писал, что после 1936 года «сила Капабланки снизалась — скорее со спортивной, чем с чисто шахматной точки зрения… Хотя до конца своих дней Капабланка мог по-прежнему создавать жемчужины шахматного искусства, он уже не имел достаточной энергии для достижения практического успеха в большом турнире».
В 1937—1939 годах Капабланка играл с переменным успехом. На знаменитом АВРО-турнире в Голландии (1938) он занял предпоследнее место.
На Всемирной шахматной олимпиаде в Буэнос-Айресе Капабланка показал лучший результат на первой доске, играя за сборную Кубы. Он опередил Алехина.
Историческое соперничество Капабланки и Алехина интересно еще и тем, что это было соревнование двух абсолютно непохожих друг на друга людей. У них были разные взгляды на жизнь вообще, на роль шахмат в жизни, на подготовку к игре. «Что касается вопроса о том, как готовиться к турниру, скажу, что самое важное — сон вволю, душевный покой и отсутствие забот нешахматного характера, — подчеркивал Капабланка. — Я слышал, что Алехин уделяет большое внимание сложной и трудной психологической подготовке. Для меня это означало бы огромную — и напрасную — трату физической и умственной энергии».
Капабланка был великим шахматным стратегом, обладавшим замечательной интуицией и чувством позиции. Он разработал новые стратегические приемы (выключение легкой фигуры соперника из игры, и др.).
Свой подход к ведению миттельшпиля он описал следующим образом: «Основной принцип середины игры заключается в координировании действий своих фигур».
«В эндшпиле, — считал Капабланка, — надо играть точно и не теряя темпов; каждый ход, выигрывающий или сберегающий время, должен быть немедленно учтен».
Он написал книги, способствующие росту популярности шахмат. По ним учились и продолжают учиться шахматисты нескольких поколений.
«Владеть инициативой — значит иметь определенное преимущество. Поэтому, захватив инициативу, надо ее удерживать, — учил Капабланка. — Если противник, владеющий инициативой, почему-либо выпускает ее, вы должны перехватить ее». «Вы должны быть решительными! Если вы считаете, что ход хорош, делайте его. Опыт — лучший учитель. Многие, задумав маневр и считая его хорошим, боятся проводить его в жизнь. Напрасно! Надо без колебаний делать то, что кажется хорошим и правильным».
«Он нить игры чувствовал, на каких местах должны стоять фигуры — это от Бога, конечно, интуиция эта замечательная, — сказал о Капабланке Василий Васильевич Смыслов. — Я ведь по книгам его учился и по учебнику, и по партиями его. Ведь он из хаоса фигур на доске всегда конструктивный план мог выбрать, что же это тогда, если не свыше данное — пальцем ткнуть в нужное место, где фигура должна стоять. Посмотрите на его партию с Нимцовичем из петербургского турнира 1914 года. Помню как сейчас: ребенком с восхищением не раз переигрывал ее. Игрок он был классический — черными — в первую очередь — уравнять. Чувством гармонии врожденным обладал…»
7 марта 1942 года проживавший в Нью-Йорке Капабланка ушел играть в бридж в Манхэттенский шахматный клуб и больше не вернулся домой.
Алехин закончил свои воспоминания о нем следующими словами: «Капабланка был слишком рано вырван из шахматного мира. С его смертью мы потеряли величайшего шахматного гения, равного которому мы никогда не увидим!»
Е. Боголюбов — Х. Р. Капабланка. Нью-Йорк, 1924. Дебют ферзевых пешек. 1. d4 Кf6 2. Кf3 d5 3. е3 е6 4. Сd3 с5 5. b3 Кс6 6. 0—0 Сd6 7. Сb2 0—0 8. Кbd2 Фе7 9. Ке5 сd 10. еd Са3 11. С : а3 Ф : а3 12. Кdf3 Сd7 13. К : с6 С : с6 14. Фd2 Лас8 15. с3 а6 16. Ке5 Сb5 17. f3 С : d3 18. К : d3 Лс7 19. Лас1 Лfс8 20. Лс2 Ке8 21. Лfс1 Кd6 22. Ке5 Фа5 23. а4 Фb6 24. Кd3 Ф : b3 25. Кс5 Фb6 26. Лb2 Фа7 27. Фе1 b6 28. Кd3 Лс4 29. а5 bа 30. Кс5 Кb5 31. Ле2 К : d4 32. сd Л8 : с5. Белые сдались.