Мария Ивановна плакала больше месяца, но слезы по щекам уже не текли — все были выплаканы. Сутками напролет щемило сердце. Казалось, оно желало навсегда остановиться. Однако, несмотря на ощущаемые перебои в вялой работе, мотор продолжал биться. Но если бы только это… Раненая душа разрывалась на части, а мозг сверлила одна-единственная мысль о совершенном грехе, которому, как она считала, прощения нет!
От охватившего ее чувства покаяния и жажды очиститься от греха женщина собралась посетить Храм Святителя Николая Мирликийского у Соломенной сторожки и перед батюшкой покаяться в содеянном блуде.
«Вполне возможно, что во время Покаяния с небес спустится Божественная благодать — Спасительная сила Божия — и излечит мою растерзанную душу», — рассуждала грешница, одновременно припоминая, что исповедование мирян проводится священником обычно после семнадцатичасового вечернего богослужения. Объявление об этом она прочитала на специальном стенде во дворе храма. А еще из некогда услышанного вспомнилось, что батюшка, прочитав в этом случае общую для всех молитву: «Здесь невидимо присутствует Христос, принимающий исповедь твою… Я же, иерей, только свидетель перед Ним», — обязательно начнет задавать ей вопросы о совершенном грехе. А ответы на них со всеми интимными подробностями явятся для нее, что острый нож в самое сердце; динамит — в истерзанную душу; разряд тока в триста шестьдесят вольт — в глубь черепной коробки, в самые полушария головного мозга… Пытка для страдающего, но еще не умершего человека, да и только… Но, может, все-таки отважиться и посетить церковь?
Вполне вероятно, что пожилой священнослужитель, проживший целую жизнь и умудренный накопленными разными жизненными историями, услышанными от мирян, посочувствовав раненой женской душе, проявит такт и не станет играть сугубо интимными расспросами на оголенных нервах грешницы. А чтобы в нужный момент не растеряться, не нарушить последовательность и не упустить важные детали греха, которые наверняка заинтересуют Спасителя, ей на всякий случай следует подготовить шпаргалку.
Однако настрой души и желание исповедаться пропали, как только Мария Ивановна, переступив порог храма, увидела священника — молодого, ухоженного, модно подстриженного красавца, уж очень походившего на голливудского киноактера, к тому же годившегося ей в сыновья…
— Нет, нет! Только не ему. Дождусь, когда службу будет вести пожилой настоятель храма, — решила она, спешно покидая святую обитель.
А утром следующего дня (это была суббота), по Первому каналу, как обычно, с проникновенной проповедью выступал патриарх Кирилл. На этот раз Владыко бархатным завораживающим голосом, подробно вещая о нечеловеческом подвиге преподобной Марии Египетской, ставшей покровительницей кающихся женщин, настоятельно призвал паству временно воздержаться от посещения храмов в связи со стремительным распространением по миру и в нашей стране коронавирусной инфекции, образно и точно назвав ее вредоносным поветрием. Просил православных усилить молитву, не выходя из дома.
Не будучи воцерковленной, Мария Ивановна от полученной информации про Великую святую, показавшую миру пример покаяния и исправления для отчаявшихся в своем спасении женщин-грешниц, чувствовала себя ошарашенной.
Выключив телевизор, она непроизвольно погрузилась в эту необыкновенную историю, произошедшую в древнем Египте в пятом веке нашей эры. И случилась она не с пятидесятилетней образованной, начитанной, интеллигентной женщиной, а с двенадцатилетней неграмотной девчонкой.
Конечно, для нас — россиян — возраст двенадцать лет ассоциируется с ребенком — школьником-пятиклассником. А на Востоке, с его жарким солнечным климатом — это уже вполне сформировавшаяся девушка, чье тело наполнено бурлящими половыми гормонами. К сожалению, Патриарх Кирилл не обмолвился, по какой причине Мария, ее тезка, покинула родительский дом и почему родители не смогли ее удержать от столь дерзкого решения. Скорее всего, бесовские силы оказались настолько влиятельными на человеческий разум, что оказались непобедимыми.
Исход детского своевольного проступка оказался закономерным и предрешенным. На красивую девушку тут же обратило внимание недремлющее око «Дьявола». Своим излюбленным дьявольским приемом, столкнув девушку с праведной дороги, «нечистый» направил ее на вязкий порочный путь. Короче говоря, окунул несмышлёныша в бурный поток льющегося вина и бесконечного разврата. По прошествии нескольких лет блудница не могла вспомнить ни лиц бесчисленных половых партнеров, ни назвать их даже приблизительное количество.
Сколько времени продолжался бы этот нескончаемый блуд, Мария сказать не могла. Прекращать его никакого желания у нее не было. Но однажды она забрела в морской порт и заметила у причала большой корабль, на который с котомками спешили пассажиры. Как выяснилось, он отплывал в Иерусалим. Молодую женщину одолело непреодолимое чувство любопытства, и она, отказавшись от посещения портового кабака, села на судно.
Приплыв в порт назначения и сойдя на берег, толпа направилась в Храм Гроба Господня. Верующие желали губами прикоснуться к находящейся в нем знаменитой святыне — Животрепещущему Кресту Христа.
Мария наблюдала, как все прибывшие, не толкаясь, в порядке общей очереди, заходили в Храм. Она последовала их примеру. Вот настал и ее черед… Но что это такое? Неведомая сила толкает ее в грудь, не позволяя перешагнуть порог святилища. Три попытки войти оказались неудачными. Перед четвертой попыткой Мария внезапно прозрела. Оказывается, это Небеса не позволяют ей — носительнице грехов — своим присутствием осквернить Храм.
Тогда осененная грешница, упав на колени перед иконой Божией Матери, от всего сердца, искренне покаялась в многочисленных многолетних грехах. Чудо незамедлительно свершилось… Милостивый Господь позволил страдалице прикоснуться губами к Животворящему Кресту.
Именно в этот самый момент от иконы Богородицы несчастная услышала исходящее повеление перейти реку Иордан и уйти в пустыню для искупления совершенных грехов. Мария не смела ослушаться.
В полном одиночестве, не раз сражаясь с бесами, настойчиво искушавшими ее вернуться к веселой беззаботной и развратной жизни, голодная, оборванная, страдая от жары и непроходящей жажды, Мария сорок семь лет провела в песчаной египетской пустыне. Бесовским соблазнам осуществиться было не суждено. Несмотря на нечеловеческие мучения и страдания, постоянную опасность, исходящую от хищных зверей, от нещадно палящего высокостоящего солнечного светила и раскаленного песка, по температуре схожим с углями полыхающего костра, слабая женщина выжила.
Это стало возможным благодаря тому, что Господь регулярно посылал ей Ангела-хранителя, который читал Божественные книги, а она, наизусть запомнив их тексты, день и ночь усердно молилась. Во время одной из дневных молитв внезапно налетевший поток восходящего теплого воздуха подхватил невесомую Марию и в один миг вознес на небеса, навсегда сделав ее для мирян христианской святой.
От представленной картины не по-человечески тяжелой жизни Марии Египетской в дикой и жаркой пустыне Мария Ивановна хотела было всплакнуть, но слез опять не было… Только сердечная боль, тоска и душевное страдание. Она понимала всю мифологичность этой необыкновенной божественной истории, но в ней содержался глубокий смысл. Женщина его поняла по-своему. Но каким образом, ей — простой смертной, даже не воцерковленной, оказаться на небесах? Тривиальные суицидальные способы для этого явно не подходили. К тому же, как взрослая дочь воспримет ее поступок и что она подумает про мать, наложившую на себя руки по неизвестной никому причине? А потом сослуживцы… Они назойливо будут интересоваться у дочери о произошедшем. И выход ею был вскоре найден. Благо из телевизора сутками напролет неслось много подсказок…
Утром, сев на аэроэкспресс, Мария Ивановна менее чем через час оказалась в аэропорту. Пройдя на входе тщательный личный досмотр, она неспешным шагом направилась в зону прилета. На табло высвечивалась информация о номерах рейсах и самолетах, уже совершивших посадку. Рядом значились пункты вылета.
Достоверно играя роль встречающей, элегантная дама вначале выбирала пассажиров, прилетевших только из Италии, отдавая предпочтение Милану. Вплотную подходя к туристам, она интересовалась, с какого они рейса. Когда те любезно отвечали, она, близко приблизившись к их лицам, жадно втягивала в себя выдыхаемый ими воздух, а ртом незаметно ловила мельчайшие капельки вылетающей слюны. Странного поведения никто из них в этом не усматривал. Взволнованная встречающая дама, что с нее взять…
Никому из них в голову не могла прийти мысль, что красивая ухоженная женщина с изумительной чистоты крупными бриллиантовыми серьгами в ушах, прекрасно осведомленная о том, что север Италии является очагом полыхающей коронавирусной инфекции, таким образом пытается заразиться, чтобы наверняка заболеть и, конечно же, не выздороветь.
К Милану вскоре добавились Барселона и еще ряд рейсов из стран, где невидимая зараза, передающаяся от человека человеку воздушно-капельным путем, уже набрала заразную силу, превратив сотни тысяч ничего не подозревающих туристов, возвращающихся домой, в скрытых «инкубатиков» и активных, но бессимптомных разносчиков коронавируса.
Только на следующий день, по рекомендации органов санитарного надзора, при выходе из таможенной зоны в общий зал прилета всем гражданам, прибывшим в страну, медики начнут измерять температуру тела бесконтактными термометрами. Кроме подобных профилактических полумер, на тот период ничего другого чиновниками из Минздрава придумано не было, и эта недоработка, что называется, играла на руку Марии Ивановне.
Только вечером, заняв кресло в свободном ряду, от накатившей усталости, вызванной длительным стоянием на каблуках и многочисленными общениями с авиапассажирами, Мария Ивановна прикрыла глаза. Комфортабельный аэроэкспресс бесшумно набирал ход. В носу защекотало. Захотелось чихнуть.
Быстро раскрыв дамскую сумочку, одновременно с носовым платком она случайно извлекла шпаргалку, ранее приготовленную для исповеди. От нахлынувшего волнения желание чихнуть бесследно исчезло. И если платок за ненадобностью был отправлен обратно в сумочку, то вчетверо сложенный лист бумаги форматом А-4 с изложением основных вех событий, приведших ее к страшному грехопадению, задержался в руках. Этот небольшой листок на самом деле содержал информацию, подобно компьютерному флеш-накопителю памяти объемом один мегабайт, способному вместить в себя четырехсотстраничный душещипательный женский роман.
Характерного стука колес на стыках рельс, как у обычной электрички, слышно не было. Отсутствовала и неприятная вибрация. В вагоне тишина и мягкий электрический свет. Глаза, несмотря на то, что за день были утомлены, жадно впились в первые строки текста, безжалостно будоража память возбужденного мозга, нещадно возвращая женщину к событиям давно прошедших лет, незаметно подводя к настоящему…
***
Несмотря на большую часть прожитой жизни, Мария Ивановна оставалась молодой, жизнерадостной и красивой. Возраста не замечала, а дни рождения, без конкретики цифр, отмечала пышно и весело. Но два года тому назад она овдовела. Муж, морской офицер, во время их совместной жизни прошедший путь от капитана первого ранга до вице-адмирала, был старше ее на пятнадцать лет. В любви, дружбе и согласии они прожили счастливо ровно двадцать два года и два месяца. Никогда ничем не болея, физически крепкий мужчина, каждое утро занимавшийся гантельной гимнастикой и не пропустивший ни одного холодного обливания, не жалуясь на боли в сердце, внезапно скончался от острого инфаркта миокарда, вызванного, по заключению врачей-патологоанатомов, отрывом тромба и полной закупоркой его коронарных сосудов.
Насколько Мария Ивановна себя помнила, ей, как бывшей жительнице Ленинграда, всегда нравились морские офицеры и их необыкновенно красивая форма. Особенно белая — парадная, с кортиком на золотистом поясе. И когда к ней — молоденькой студентке третьего курса экономического факультета Ленинградского политехнического института, однажды на улице обратился с вопросом зрелый симпатичный рыжеволосый мужчина, к тому же капитан второго ранга, как пройти к Эрмитажу, она, непонятно почему, не только показала ему направление, но и решила немного проводить. Как позже Мария поняла, вопрос офицера, как пройти к Эрмитажу, являлся поводом для знакомства с ней.
Пока шли, поддерживая разговор, познакомились. Офицер сообщил ей, что он прибыл на двадцать суток в служебную командировку. Служит и постоянно проживает в Архангельске. Но в Ленинграде он частый гость, и в городе у него имеется несколько друзей-сослуживцев. Вот так они начали встречаться. В свободные от службы время они ходили в музеи и кино. Примерно через неделю ухажёр пригласил ее к однокашнику на день рождения. Гостей было немного. Кроме них, всего две супружеские пары.
После полуночи гости стали дружно разъезжаться по домам. Мария с кавалером последовали их примеру. Такси поймали быстро. Друг планировал вначале отвезти ее домой, а потом отправиться в общежитие для прикомандированных офицеров, где он остановился. Однако, когда подъехали к дому, красавец предложил сразу не расставаться, а выпить у нее по чашечке кофе. Кавалер был прекрасно осведомлен о том, что Мария вот уже как год живет одна, так как ее родители находятся на Кубе. Отец был военным советником у Фиделя Кастро, а мать, как и положено женам, — при нем.
Гостеприимная Мария сварила настоящий кубинский кофе. И приготовила его по рецепту аборигенов солнечного Острова Свободы: густой, бодрящий, крепкий с большим количеством сахара, малым количеством воды и, конечно же, с добавлением небольшого количества настоящего кубинского рома. Маленькие чашечки, до краев полные горячего тонизирующего напитка, напоминающего по вкусу дорогой высококачественный ликер, испускали неповторимо божественный кофейно-винный аромат, действующий на подсознание как возбуждающие эндорфины. А дальше….
Восемнадцатилетняя девушка, ставшая женщиной и потерявшая голову от рыжеволосого красавца, наслаждалась телесной близостью с первым в своей жизни мужчиной, к тому же офицером военно-морского флота. Мария жадно наслаждалась сексом, наслаждалась и наслаждалась… Казалось, неуемным страстям не было предела и конца.
Но время командировки капитана второго ранга закончилось. Ему следовало безотлагательно вернуться к месту приписки. Дисциплина — есть дисциплина. Согласно армейскому уставу, ее положено исполнять как рядовому составу, так и высшему офицерскому. Как на суше, так и на море.
Мария все еще надеялась, что ее любимый наконец произнесет не банальные, стандартно звучащие и ничего не значащие для дальнейшей судьбы девушки слова: «я тебя люблю», которые он неоднократно и по нескольку раз произносил перед постельными сценами, а заветные и желаемые: «Не могу без тебя жить! Я отдаю тебе свое сердце… Давай поженимся!».
Однако, соблазнитель, не глядя во влюбленные глаза соблазненной барышни, лишь жалко лепетал о том, что как только разберется со своими служебными делами, то обязательно ей позвонит и такие важные вопросы, как покупку обручальных колец, свадебного платья, выбор места проведения свадебной церемонии, они совместно и детально обсудят. После последней пылкой любовной встречи просил его не провожать, сославшись на то, что на военно-транспортном самолете он будет улетать не один, а с сослуживцами. К его просьбе покладистая Мария прислушалась.
Минула неделя, минула другая. В день, обозначенный кружочком в настольном календаре, менструация не наступила. Задержка? Но такой сбой у Марии никогда не наблюдался. В здоровом молодом организме механизм месячного цикла работал точно — словно дорогой швейцарский хронометр. Но так было раньше — до встречи с ухажером, когда она была невинной девушкой, не знавшей мужчин. Наивная Мария еще неделю надеялась на чудо, но увы… И это ничего хорошего, как она догадывалась, ей не сулило. По утрам начало мутить и подташнивать.
Причина этого недуга звучала, как приговор — залетела. А иначе как могло быть? Во время половых актов они же не предохранялись. Неопытная девушка понадеялась на зрелого и опытного в этих делах мужчину. Но партнер, как выяснилось, о ней совершенно не думал. И без того поганое настроение Марии стало еще поганее. В обостренном уме беременной женщины возникли и другие, давно мучающие ее вопросы: почему любимый не звонит, не разлюбил ли он ее и почему так долго молчит, не делает ей предложение выйти за него замуж и не обсуждает с этим связанные, ранее затронутые им вопросы? Может быть, находится в морском походе? Но он же штабист. Оставшись без ответа, решила еще ждать и надеяться…
В томительном ожидании пролетел месяц, затем другой, потом и третий. Получалось, как в известной поговорке, распространенной среди молодых женщин портовых городов — «поматросил и бросил…». С подобным положением дел юная Мария мириться не пожелала. Отца ее будущего ребенка необходимо было срочно разыскать. Поиск решила начать с его друга, у которого они были на дне рождения. Дом, в котором они праздновали, она примерно помнила, но вот подъезд, этаж и номер квартиры… Однако сразу и «без боя» капитулировать дочь военнослужащего не привыкла.
Спустившись на эскалаторе в метро и бормоча про себя еще с утра навязавшуюся словесную жвачку: «поматросил и бросил, поматросил и бросил, поматросил и бросил…», она случайно встретила на платформе того, к кому направлялась. Эврика! Капитан второго ранга ее сразу узнал и приветливо улыбнулся.
От услышанных подробностей о любимом Марии захотелось тут же завыть, но она мужественно сдержалась. А по возвращению домой плакать расхотелось. Тем более, что слезами, как гласила русская поговорка, «горю не поможешь». Лететь в Архангельск и разбивать чужую семью, делать его двух детей-погодков безотцовщиной морального права она не имела. К тому же, не позволяла гордость.
И если тремя месяцами ранее Мария еще надеялась на чудо: своему первому мужчине навсегда стать верной, любящей женой и родить ему ребеночка, то в связи с полученной информацией, когда вскрылась вся подноготная соблазнителя и вруна, ей стало невероятно противно.
Она ненавидела себя: будучи неглупой девушкой, не сумев разглядеть в нем мерзкого лгуна, влюбившись, потеряла голову. Теперь ее некогда любимый мужчина стал ей просто отвратителен. Любое упоминание о нем, или воспоминания о страстной плотской связи, которую она по детской наивности принимала за взаимную любовь на всю жизнь, вызывало у нее непреодолимый приступ тошноты, который обычно заканчивался рвотой.
И как следствие, всеми фибрами растерзанной подлым обманом невинной души, она возненавидела зародыш, возникший вне ее желания и затаившийся в ее чреве. Мария посчитала его самым большим злом — нежелательным последствием ее искренней первой любви и обоюдной страсти, как оказалось, замешанной на хорошо продуманном, непростительно подлом и отвратительном мужском обмане.
В женской консультации, куда Мария пришла на прием, её ждало горькое разочарование. Аборт при беременности сроком позже двенадцати недель врачам делать было категорически запрещено. Утвержденный Минздравом протокол позволял прерывать беременность лишь в исключительных или экстренных случаях, угрожающих жизни женщины. А Марии, кроме режущего слух негативно звучащего звания матери-одиночки, краха учебы и всей дальнейшей карьеры, ничего другого не угрожало.
Когда же Мария предложила врачу-гинекологу хорошие деньги за отнесение ее беременности к «исключительному обстоятельству» и неотложное проведение операции, та стала подробно расспрашивать молоденькую пациентку о ее родителях, мужчине, от которого она забеременела и причинах, заставивших принять подобное радикальное решение.
Интеллигентная дама среднего возраста с добрым лицом, немного похожая на ее маму, подумав, поделилась с ней сокровенным и наболевшим. Оказалось, что у ее двадцатидевятилетней единственной дочери, по профессии врача-акушера, несколько лет тому назад была проведена онкологическая операция на яичниках, в результате чего она стала бесплодной. А они с мужем, кстати тоже врачом, но хирургом-гинекологом, очень хотят детей.
Подробно и популярно она объяснила Марии и то, что после аборта — примитивного выскабливания матки, давным-давно изобретенной для этих целей стальной, остро заточенной по краям петлей-кюреткой — довольно часто возникает осложнение. Слизистая оболочка, выстилающая матку изнутри, оказывается настолько истонченной, что порой не может восстановиться.
А оплодотворенная яйцеклетка в этом случае с помощью плаценты не имеет физиологической возможности прикрепиться к ней, чтобы в дальнейшем полноценно формироваться.
В результате возникшей патологии плод не развивается. И в этом случае никакое спокойное лежание в больничной постели на сохранении беременной не помогает. Беременность на разных, обычно ранних сроках — не позже второго триместра, всегда заканчивается выкидышем. Одним словом, молодая женщина навсегда остается бездетной.
Что же касается непосредственно Марии, то, по прогнозам мудрой женщины, у нее вся жизнь впереди. Будет и любящий муж, крепкая семья и красивые дети. А эпизод с соблазнителем, незапланированной беременностью и рождением нежеланного ребенка вскоре забудется.
На естественно возникший у Марии вопрос про оставление и вынашивание ненавистного ей плода умная женщина предложила вечером побывать у них в гостях. Сказала, что дочь с мужем заедут за ней на машине. Тем более, что проживают они рядом — на соседних улицах.
Семья врачей на Марию произвела самое благоприятное впечатление. С первых минут общения ей стало понятно, что горячо любящей друг друга паре для полного счастья, действительно, не хватает только детей. Они поведали Марии, что охотно бы взяли ребенка из детского дома, но в этом случае их ожидало бы много различных «подводных камней» и, возможно, разочарований.
В первую очередь, это неизвестность социального статуса родителей усыновленного, их здоровье на день зачатия плода, вредные или пагубные привычки, психическое состояние, наличие наследственных генетических болезней и еще целый ряд факторов, которые самым нежелательным образом могут проявиться у ребенка в период его детства, затем взросления и всей последующей жизни.
С Марией и ее мужчиной дела обстояли иначе. И семьей врачей ей был предложен вполне приемлемый вариант — она вынашивает ребенка, не афишируя свою беременность. А для этого со следующей недели ей необходимо в институте оформить академический отпуск. Медицинскую справку-обоснование из поликлиники с указанием серьезного диагноза — истощение нервной системы, вызванное непомерными учебными нагрузками, они подготовят. Когда же подойдет срок родов, то Мария переедет жить к ним. Роды проведут в домашней обстановке.
Исходя из того, что для Марии ребенок нежелателен, она не должна будет кормить его грудью и вообще даже брать на руки. Новорожденного малыша семья будет вскармливать специальными молочными смесями для детей первых дней жизни и так далее. Как обрабатывать молочные железы в период начавшейся лактации при отсутствии кормления, ей покажут потом.
После родов Марию на несколько дней госпитализируют в гинекологическое отделение для наблюдения, где заведующим работает так называемый будущий «отец» ребенка — в одном случае, или отвезут ее домой и два-три раза в день будут патронировать — в другом. Но это уже будет решаться на семейном врачебном консилиуме после родов. У молодой, здоровой, физически крепкой женщины с хорошими акушерскими размерами таза, роды, по заключению семьи опытных акушеров-гинекологов, должны будут пройти нормально. А из-за отличного мышечного тонуса и состояния кожных покровов и подкожных тканей, как врачи сказали — тургора, никаких следов перенесенной беременности на животе у нее не останется.
Также семья довела до сведения Марии и то, что ребенок юридически будет оформлен в ЗАГСе на их фамилию, и она уже ничего и никогда не сможет это изменить. К тому же будет лишена возможности и когда-либо его увидеть.
С подобным планом Мария была полностью согласна. Единственной ее просьбой было то, что, кто бы у нее не родился — мальчик или девочка, не сообщать ей подробности пола, а горланящего новорожденного, как у акушеров это принято, ей не показывать. На это, как заключило врачебное семейство, совершенно правильное желание беременной они дружно дали свое добро…
Роды у Марии, как и предполагалось профессионалами своего дела, прошли успешно. На фоне хороших схваток и потуг ребенок родился за оптимальное время и здоровым. Из-за податливости лонного сочленения кости таза разошлись без особой болезненности, и процесс родов каким-то страшным роженице не показался. К тому же, обошлось без разрывов. Плацента, вслед за новорожденным, сразу самостоятельно отошла. А матка от приложенного на ее область пузыря со льдом быстро сократилась. Никакого, даже незначительного маточного кровотечения не возникло.
Мария чувствовала себя хорошо. Буквально за две недели она полностью пришла в норму. И что особенно ее радовало, так это то, что растяжек в виде безобразных рубцов на животе не образовалось, а грудь красивую форму не потеряла. Одним словом, никаких отступлений от намеченного врачами плана и прогноза не возникло.
Чтобы забыть все неприятное, накопившееся за неполные десять месяцев, Мария с рвением взялась за учебники. Позаимствовав у подруг записи лекций, усердно переписала их в свои тетради. Хорошо подготовившись и сдав на «хорошо» и «отлично» все экзамены, не потеряв года, она перешла на следующий курс. Два последующих года пролетели незаметно, и — прощай, Альма-матер. За все это время из-за военно-политических событий, происходящих вокруг Острова Свободы, ее родителям выбраться на родину не удалось. Зато дочь ежегодно к ним прилетала. Когда после очередной поездки она вернулась домой, то поняла — в родительском доме она чувствует себя некомфортно. Со всех «углов и щелей» на нее веет душок подлого обмана соблазнителя.
Выход из ситуации лежал на поверхности. Родная тетка — мамина старшая сестра, проживающая в Москве, последнее время засыпала любимую племянницу звонками. Одинокая пожилая женщина приглашала ее приехать и немного погостить. Марию долго упрашивать не пришлось. Сев на ночной поезд, утром она уже шагала по платформе Ленинградского вокзала столицы.
Тетка жила в трехкомнатной квартире жилого крыла высотного дома на Лермонтовской площади, что напротив старого выхода со станции метро «Красные ворота». А новый, с выходом на Басманные улицы, размещался в самой высотке, которую с первого дня введения здания в эксплуатацию занимало Министерство путей сообщения СССР.
А вскоре пришла весточка от родителей. Отец сообщал дочери, что в Главный штаб Военно-морского флота требуется старший экономист, и что ее уже там ждут. Работа находилась буквально за старым выходом из метро. От подъезда дома дорога занимала всего десять минут неспешным шагом.
Красивая незамужняя девушка без пристального внимания мужской части военно-морских сил СССР, конечно же, не осталась. Через некоторое время она встретила достойного человека, капитана первого ранга, который был также одинок. Без Марии он не мог прожить и дня. Она к боевому офицеру испытывала подобное чувство. Вскоре они поженились. Жена переехала к мужу в Сокольники. А через четыре года у них родилась долгожданная дочка. Муж, к тому времени уже ставший вице-адмиралом, настоятельно просил жену назвать ее Марией. Он признавался жене, что когда трепетно произносит это имя, то чувствует себя самым счастливым человеком на всем земном шаре, включая всех военнослужащих на подводных и надводных судах, бороздивших безбрежные океаны. Мария, в чьем сердце от любви к этому умному доброму человеку, по-настоящему, крепко любящему ее, играла музыка, конечно же, была только за…
***
И вот, возвращаясь к началу истории, уже как два года Мария — вдова. Дочь, выйдя замуж, переехала в Санкт-Петербург. Общались по скайпу. Но несмотря на частое общение, чувство тоски и одиночества не проходило.
В последние дни, посещая служебную столовую, она стала ловить на себе пристальный взгляд нового сотрудника штаба — молодого, элегантного, слегка рыжеватого мужчины в чине капитана третьего ранга. Он был примерно лет на десять младше ее и внешне очень походил на принца Гарри — младшего сына принца Уэльского Чарльза. Почему-то Мария из телевизионных новостных передач запомнила отпрыска британской короны именно в военной форме.
Поэтому, непроизвольно, Мария прозвала его Гарри. А однажды Гарри, гладко выбритый, коротко подстриженный, с приятным запахом парфюма, вежливо попросив разрешения, сел за ее стол. За обедом познакомились. Оказалось, что его действительно зовут Гарик, и он, всего как неделю, приступил к работе в отделе планирования. Их отделы располагались по соседству, на одном этаже. Ничего удивительного в этом не было. Ведь экономика и планирование, по определению, всегда рядом.
Месяц пролетел незаметно. Каждый день во время обеденного перерыва Гарри (а Марии именно так хотелось его называть) старался занять место за столом непременно рядом с ней. Незаметно и в ней появилась потребность видеть его и поддерживать с интересным собеседником разговор, тем более, что в силу своей начитанности и эрудиции он был способен его вести на разные темы.
Видя, как Гарри влюбленными и голодными глазами постоянно «поедает» ее, не смея признаться в своих чувствах, Мария в лоб задала ему вопрос — женат ли он? Красавец признался, что, неся службу на авианесущем крейсере «Адмирал Флота Советского Союза Кузнецов» и находясь подолгу в плавании, не имел возможности встретить девушку своего сердца. Немного смутившись, добавил, что «к счастью…». Эта встреча проходила в рабочую пятницу, а в нерабочую субботу они встретились.
Гарри, одетый в ладно сидящее гражданское платье, пригласил ее в ресторан «Стейк-хаус Гудман», что на Охотном ряду, рядом с Театральной площадью, в самом центре Москвы. Мария согласилась, но сразу выдвинула необсуждаемое условие — «оплата за обед пополам».
Ресторан, располагающийся на втором этаже торгового центра с интригующим названием «Модный сезон», воздвигнутого на месте снесенного в две тысячи четвертом году старого здания гостиницы «Москва», поразил ее своим интерьером. Панели стен из благородного темного дерева, массивная мебель, обтянутая натуральной кожей, а на стенах развешаны черно-белые фотографии старой Москвы. Стиль декора как бы погружал посетителя в эпоху безвозвратно канувшего в лету двадцатого века. И, как отметила Мария, попасть в ресторан можно было, только пройдя мимо множества модных магазинов и поднявшись на второй этаж. А поднимаясь на медленной ленте эскалатора, волей-неволей приходилось не только созерцать роскошные витрины магазинов, но и мысленно намечать маршрут для обязательного шопинга.
Мария давно не посещала рестораны. Меню изобиловало яствами. Но из всего множества она запомнила лишь то, что они заказывали: крем-суп из белых грибов и шампиньонов со сливками; вырезка ягненка на гриле; салат с необыкновенно нежным сыром Бурратина, изготовленным на основе сливок из молока буйволиц и сверху посыпанный обжаренными кедровыми орешками; салат «Нью-Йорк» из спаржи, корнишонов с вялеными томатами под уникальным соусом из горчицы, смешанной с медом, мякотью плодов манго и мелкими кусочками спелой клубники.
Теплый яблочный пирог с шариком сливочного мороженого заслуживал особого внимания. Это был поистине сказочный десерт, вкус которого она запомнила с девичьих лет. Последний раз мама испекла яблочный пирог перед самым ее с отцом отъездом на Кубу.
Марии вспомнилось, как Гарри, после того как произнес первый тост «За любимую, красивую, и самую-самую очаровательную Марию» и осушил бокал, извинившись, покинул ее. А буквально через несколько минут он возвратился с огромным букетом свежайших роз ярко-алого цвета и красивым жестом преподнес потрясенной Марии. После чего, взяв ее руку в свою и нежно поцеловав тонкие ухоженные пальчики, просил стать его женой.
От неожиданности и смущения Мария покрылась пунцовым румянцем. Но он был не столь заметен на фоне распустившихся роз и наполненных бокалов красного итальянского Кьянти. К тому же, еще приглушенный свет в зале…
С трудом справившись с охватившим ее волнением, Мария ответила, что она готова выйти за него замуж, но просила немного подождать, чтобы получше узнать друг друга. Этот юный симпатичный капитан третьего ранга волшебным образом завораживал и притягивал ее. Она испытывала непреодолимое желание отдаться ему и ощутить на всем своем теле — от пальчиков ног до кончиков ушей, его горячие и пылкие поцелуи. По глазам молодого мужчины, взволнованному голосу с придыханием женщина улавливала его полыхающую к ней страсть. У обоих силы, сдерживающие стремление броситься в жаркий костер любви, были на исходе, а сердца учащенно работавшие — на пределе. Чувствовалось, что оба длительное время не испытывали телесную близость.
Гарри, сильно смущаясь и робея, пригласил Марию к себе в Строгино, где жил в однокомнатной квартире, купленной ему родителями. Но она, более смело, высказала встречное предложение — отправиться на квартиру к тетушке. Благо, ехать по прямой линии метро до «Красных ворот» было всего две остановки: «Лубянка» и «Чистые пруды». Из головного вагона — сразу на выход к дому. Гарри безоговорочно согласился. Это экономило целый час времени, вне зависимости от того, ехать в Строгино на метро или на такси.
Мария немного лукавила. Действительно, изначально это была тетушкина квартира. Она ее получила, когда работала на высокой ответственной должности в Министерстве путей сообщения СССР. Правда, она давно скончалась, и квартиру приватизировала Мария. Некоторое время жилище пустовало. А когда у взрослой дочери и ее друга, заканчивающего в Москве аспирантуру, но коренного жителя Санкт-Петербурга, дело подошло к свадьбе, Мария их туда подселила. После свадьбы и защиты диссертации новоиспеченный муж увез жену к себе — в просторную квартиру дома старой постройки, зато недалеко от Исаакиевского собора. Так что в настоящий момент пустующая квартира очень подходила для любовной встречи.
Все последующее у влюбленной пары происходило, словно в сладком сне. Мария в своих мысленных предположениях оказалась права. Молодой мужчина, воздерживавшийся больше года, фонтанировал спермой и проявлял необыкновенную неутомимость. Но и она испытывала к Гарри такую необыкновенную страсть, какую никогда и ни к кому не проявляла. Благо, толстые стены, глухие потолки и паркетный дубовый пол с мощными перекрытиями сталинской высотки обладали прекрасной звукоизоляцией.
А иначе соседи сверху, снизу, в боковых квартирах могли подумать, что в этой «нехорошей» квартире, с криками и стонами между женщиной и мужчиной происходит скандальное выяснение отношений, сопровождающееся возможным рукоприкладством или поножовщиной. Для разбирательства обеспокоенные бдительные жильцы наверняка бы вызвали полицию.
Охватившие Марию давно дремлющие эмоции она сдерживать не могла и не желала. Оргазм, оргазм, оргазм и еще раз оргазм… Затем короткий сон, отдых и опять оргазм… Ночь в любви и страсти пролетела для нее незаметно.
Воскресный день выдался солнечным. К тому же прекрасно работало отопление. Чугунные батареи, установленные еще с советских времен, были горячими. Укрывать одеялом голые и без того разгоряченные тела не требовалось. И опять неуемное желание… Казалось, окончания телесному наслаждению и безумным страстям не будет…
Гарри, весь в поту, широко раскинув руки и ноги, под солнечными лучами, пробивавшимися через неплотно зашторенное окно, обессиленно лежал на спине и сладко дремал. Мария же, испытав неописуемый по силе и продолжительности оргазм, в отличие от партнера, бодрствовала. Она любовалась красивым телом своего возлюбленного, который сделал ей предложение и который ее чувственно любил. Как поступить в этом случае, она не знала.
Терзали многочисленные сомнения. Все-таки значительная разница в возрасте. Как она предполагала, не менее десяти-двенадцати лет. С прожитыми годами она может стать заметнее, а, может быть, нет. Или Гарри через несколько совместно прожитых лет захочет завести семью с молоденькой девушкой, не побывавшей замужем? Это в одном случае. А в другом — если она забеременеет от него? Месячные не прекратились, значит, яйцеклетки еще есть. Молодой крепкий самец и зрелая здоровая самка — врачи-генетики против не будут. Даун в этом случае родиться не должен. Желанный ребенок наверняка сделает их брак крепче и долговечнее. И никакие невинные девушки Гарри интересовать не будут. Такой вариант вполне возможен, но лишь при условии, что Гарри через несколько лет ее так же, как сейчас, будет страстно и нежно любить. Как женщина она для него не угаснет. Она его будет все так же страстно и нежно любить. А он?
Этот последний вопрос взбудоражил Марию. Ей захотелось услышать на него ответ и непременно сейчас. А утомленный Гарри все дремлет… И она придумала, как его разбудить, чтобы услышать желанное «Да!». Шаловливо улыбаясь, Мария решила язычком пощекотать ему мошонку, слегка покрытую курчавыми рыжими волосами.
Склонившись над яичками и высунув кончик языка, она собралась начать щекотание. Но вдруг ее голова застыла, словно парализованная, а язык чуть не стал прикушенным. Сбоку от нежного кожистого мешочка, в глубине паховой складки, к своему ужасу Мария разглядела «скульптурную композицию» — возвышающийся нарост, состоящий из трех сцепившихся бородавок: нижней — напоминавшей фасоль, средней — несколько поменьше, но повыше, и верхней — кругленькой, как горошина с тремя рыжими волосиками на ее вершине.
С точно таким же «произведением нелепой телесной архитектуры» тридцать один год тому назад она имела возможность познакомиться. Его обладателем был ее первый мужчина, которого она страстно любила, который лишил ее невинности, от которого она забеременела и родила. Тогда, после щекотания язычком его яичек, он, наконец, успокоившись от безумного хохота, назвал этот сросшийся основаниями набор бородавок «пирамидой Хеопса» и пояснил разбаловавшейся Марии, что подобное доброкачественное образование у мужчин его рода является наследственным признаком. И ненароком добавил, что у всех мальчиков, рожденных от него, «пирамида Хеопса» будет являться отличительным знаком их фамилии.
От увиденного и посетившего вслед за этим не очень-то приятного воспоминания, Мария, словно ошпаренная, вскочив с постели, быстро оделась. Сердце колотилось как бешеное, раненная душа навзрыд выла, а голос разума твердил, что такого не может быть, мало ли на земле случается немыслимых совпадений. Сколько ходит двойников, которых не связывают ни близко родственные, ни дальние родственные связи.
Наконец, совладав с собою, она пришла к выводу, что главное в создавшейся ситуации — не паниковать и постараться, не выдавая своих эмоций и подозрений, подробно выведать у Гарри интересующие ее сведения.
Родители Гарри, как Мария и догадывалась, оказались врачами — акушерами-гинекологами. Бабушка тоже. Правда, ее уже несколько лет как не стало. После окончания одиннадцатого класса Гарри поступил в Санкт-Петербургский военно-морской институт Министерства обороны Российской Федерации, который закончил с отличием. Потом адъюнктура, защита диссертации и военно-морская служба. Она ему нравилась, и он успешно продвигался по карьерной лестнице. В тридцать один год он уже капитан третьего ранга. Через год очередное повышение. Все это однозначно трактовалось в пользу папашиного наследия.
Вечером того же дня, Мария, сославшись на необходимость ехать домой в Сокольники и выгуливать засидевшуюся старенькую собаку породы ши-цу, не позволила Гарри ее провожать. Влюбленный мужчина, словно ребенок, которого лишили сладкого, выглядел обиженным, но, как военный человек, вынужден был беспрекословно подчиниться. На прощание он крепко обнял свою любимую женщину за талию и, прижав к себе, намеревался страстно поцеловать в губы. Однако Мария кокетливо увернулась, и горячий поцелуй пришелся в щеку. На его недоуменный вопрос, произнесенный дрожащим голосом — «не разлюбила ли она его?», мать, не колеблясь, как на духу, ответила:
— «Дорогой Гарик! Если бы ты только знал, как я тебя сильно-сильно люблю… Но из-за того, что ты, необыкновенный мой красавчик, так неожиданно и стремительно ворвался в мою жизнь, своей необыкновенной любовью поразив меня в самое сердце, мне потребуется некоторое время на обдумывание дальнейшего. Любимый мой, родной мой мальчик! Прошу тебя — наберись терпенья и мужества…».
Ровно через неделю после возвращения из аэропорта Мария почувствовала себя плохо. Ночью спала тревожно. Сон был поверхностным, неглубоким. Проснулась раньше обычного, едва забрезжил рассвет. Все тело ломило и ощущалась слабость. Покидать теплую постель не хотелось. Аппетита не было. Отмечалась лишь легкая жажда в сухом свербящим горле. На удивление, ртутный столбик нехотя дополз до отметки тридцать шесть и две десятых градуса, показывая, что температура тела немного ниже ее обычной нормы. Из-за упадка сил четырех десятых градуса не хватило.
«Поганое самочувствие, видимо, от нервов. Хорошо, что на работе оформила очередной отпуск, и дежурного врача из ведомственной поликлиники вызывать для выписки больничного листа не требуется,« — подумала Мария.
Во второй половине дня начала болеть голова под сопровождающийся аккомпанемент камертона, методично стучащего в висках. Появился сухой кашель. С каждым часом он усиливался, и его мучительные приступы подолгу не проходили. К вечеру зазнобило. Несмотря на то, что Мария продолжала находиться в постели под пуховым одеялом, а в комнате было тепло, зубы стучали, словно она лежала голой на холодном снегу при сильном морозе.
Она снова решила измерить температуру. На этот раз ртутный столбик мчался по шкале термометра, будто скорый поезд «Сапсан», следовавший по маршруту «Москва-Санкт-Петербург». Безостановочно проскочив полустанки с трафаретами их названий, состоящими только из одних грозных цифр красного цвета: «Тридцать девять», «Сорок», «Сорок один», а затем, сбавив ход, но так и не сумев остановиться, проехал по инерции отметку конечной станции — «Сорок два». Только уткнувшись в тупик — запаянный конец стеклянного капилляра — ртуть, наглядно демонстрируя Марии неизлечимый трагизм наступившей у нее коронавирусной болезни, остановила свое безумное движение.
Для нее это означало, что задумка начала сбываться. Что в аэропорту она намеревалась поймать, то поймала! Такого огромного количества разных штаммов коронавируса, привезенных в Россию туристами из разных очагов пандемичных регионов земного шара, словить еще никому из встречающих не удавалось. Поэтому ни малейшего шанса на выздоровление у заболевшей не было. И она этого не хотела.
Внедрившись в излюбленные легочные клетки женского организма, вирионы всю неделю безостановочно размножались, размножались и размножались… Наступившая так называемая токсическая вирусемия делала свое черное дело, постепенно парализуя иммунитет, тем самым готовя смертельную расправу над красивой грешницей.
Дыхание стало еще более затрудненным. Тяжесть в груди становилась все сильнее и сильнее. Появилась одышка. Это не замедлило сказаться на работе сердца. Оно предусмотрительно убавило ритм учащенного биения, вызванный высокой температурой, готовясь к полной своей остановке. Возникло ощущение, что грудную клетку сдавливает тугой металлический обруч. И, несмотря на нестерпимую боль, которую он уже вызвал, этот обруч продолжает садистки сжимать и сжимать…
В легких начался отек. Отчетливо слышались влажные хрипы. Открытым ртом Мария, словно глубоководная рыба, вытащенная из воды, из последних сил пыталась схватить спасительную порцию воздуха. Ей это удавалось, но для дыхания его все равно не хватало. Она задыхалась. Все нарастающий отек в воспалившихся легких и недостаток кислорода в системе кровообращения привели головной мозг к гипоксии. От дефицита живительного газа он начал умирать. Обессиленное сердце, также длительное время не получающее необходимое для жизнедеятельности количество кислорода, уже не сокращалось, а лишь совершало последние редкие колебательные движения.
Не успевшей исповедоваться грешнице, так и оставшейся Богом непрощенной, начало казаться, что она, подобно Марии Египетской, медленно-медленно взмывает на небо… При этом умирающая Мария отчетливо сознавала, что христианской святой для землян ей никогда не стать, но тайну страшного греха, который, по ее мнению, никакими молитвами нельзя было искупить, она навсегда и от всех, в первую очередь — родных, уносит с собой…
С высоты, словно наяву, она смотрит на удаляющуюся Землю и созерцает уже знакомую картину, но с некоторыми, как и во сне, изменениями:
Капитан второго ранга, ее первый мужчина, в которого она была до беспамятства влюблена, в белоснежном парадном кителе, одетым на голое тело и подпоясанном золотым поясом с прикрепленным к нему офицерским кортиком, лежа на спине и широко раздвинув ноги, хитро улыбаясь, указывает ей глазами на промежность, поросшую густой рыжей растительностью. Расценив это, как намек на эротическое действо, Мария, смеясь, нагибается, чтобы язычком пощекотать лохматую мошонку, что, как она знает, ему очень нравится. Но, на этот раз, он грубоватым движением резко отстраняет ее голову. Затем двумя пальцами, аккуратно, раздвинув волосы в складке между пахом и бедром, показывая скрытое от ее взгляда удивительное таинство — возвышающуюся полутаросантиметровую пирамидку, состоящую из трех одинаковых по цвету, но разных по форме и размеру бородавок, на самой верхней из которых торчит кисточка с тремя упругими рыжими волосками. Мария в испуге отпрыгивает от него и, не успев одеться, голая бежит прочь, не разбирая дороги…
Лучи яркого раскаленного солнца ослепляют ее; все тело от ожога покрывается болезненными волдырями, наполненными кровью; подошвы ног горят, словно она ступает по раскаленной сковороде… Оказывается, она находится в песках знойной египетской пустыни…
Внезапно из барханов появляется разъяренный лев с облезлой рыжей гривой и седой мордой, в блестящем золотистом ошейнике-поясе с болтающимся на нем кортиком офицера военно-морского флота.
Остановившись напротив нее, голосом ее бывшего возлюбленного, капитана второго ранга, зверь произносит:
— Мария! Запомни — «пирамида Хеопса» — отличительный признак нашего сына. Ха-ха-ха!
Квартира Марии, в которой она родила дочку и прожила с мужем двадцать два счастливых года, была вскрыта через три дня после ее кончины, когда разрывающий душу трагический вой маленькой ши-цу для соседей стал невыносим. Сотрудники МЧС в глухих противочумных костюмах на носилках вынесли женское тело, плотно запечатанное в толстостенный полиэтиленовый черный пакет.
Собачка в закрытой переноске, участковым полицейским, одетым также в глухой защитный костюм, была бережно передана сотрудникам ветеринарно-санитарной службы, которые, как и все, были экипированы в противоэпидемические комбинезоны.
Достоверные сведения о возможности переноса домашними животными коронавируса и заражения им человека в профессиональной ветеринарной литературе отсутствовали. Поэтому малышке надлежало четырнадцать дней провести с комфортом, но в строгом карантине казенного учреждения.