Отдел прозы

Юлий Пустарнаков

​

Песенка Лошади, или творческий вечер интеллектуальной феминистки

​

На ве­чер я опоз­дал. Со­всем не прий­ти бы­ло не­удоб­но — ме­ня при­гла­си­ли.

Ког­да во­шёл в зал, то уви­дел че­ло­век двад­цать. Да­же не че­ло­век, а за­тыл­ков, при­чём ко­ло­рит­ных: ста­ро­мод­ные при­чёс­ки, се­дые ко­сы во­круг го­ло­вы, лы­си­ны с се­дым же орео­лом.

Око­ло ро­я­ля сто­я­ла пи­са­тель­ни­ца из Гер­ма­нии. На фо­не сво­их слу­ша­те­лей она вы­гля­де­ла пре­крас­но, не­смот­ря на уже до­воль­но при­лич­ный воз­раст.

До мо­е­го при­хо­да пи­са­тель­ни­ца, оче­вид­но, уже рас­ска­за­ла о том, что до отъ­ез­да в сто­ли­цу Гер­ма­нии жи­ла в Моск­ве, окон­чи­ла фи­ло­соф­ский фа­куль­тет МГУ, на­пи­са­ла не­сколь­ко книг сти­хов и рас­ска­зов.

На­ча­лось чте­ние рас­ска­за «Про­рыв» — ис­то­рии из школь­ной жиз­ни ав­то­ра. Это бы­ла не прос­тая ис­то­рия, а, ко­неч­но же, с фи­ло­соф­ским под­текс­том — о том, что страст­но же­лая до­стичь од­ну цель, мы за­час­тую до­сти­га­ем со­всем дру­гую. Слу­ша­те­ли эмо­ций не про­яв­ля­ли.

Пи­са­тель­ни­ца се­ла к ро­я­лю, хо­тя, с её слов, не иг­ра­ла со школь­ных лет. Не­пло­хо ис­пол­ни­ла от­ры­вок из про­из­ве­де­ния не­мец­ко­го клас­си­ка. Прав­да, в это вре­мя, поль­зу­ясь тем, что пи­са­тель­ни­ца си­де­ла за ро­я­лем в про­филь, а, зна­чит, по мне­нию слу­ша­те­лей, уже не ви­де­ла зал, че­ло­век пять вста­ли и про­шест­во­ва­ли к вы­хо­ду. Двое — по­сту­ки­вая па­лоч­ка­ми об пол.

В со­сед­нем боль­шом за­ле шёл кон­церт рус­ской пес­ни. И, оче­вид­но, там бы­ло ве­се­лее.

Наш ли­те­ра­тор сде­ла­ла вид, что не за­ме­ти­ла ис­хо­да час­ти слу­ша­те­лей. Про­чла фи­ло­соф­скую прит­чу. По­том при­шло вре­мя по­э­зии. Бы­ли сти­хи про са­мо­лёт, про лю­бовь... Зал увял.

Ког­да де­ло до­шло до бе­лых сти­хов, в две­рях по­явил­ся ста­ри­чок. С пал­кой, в оч­ках на ре­зин­ке, при­вя­зан­ной к дуж­кам.

— Ещё один муж­чи­на! Пре­крас­но это! Вхо­ди­те к нам!

Не пре­ры­вая чте­ния сти­хов, пи­са­тель­ни­ца очень ор­га­нич­но вста­ви­ла в них свой воз­глас.

Ста­ри­чок обо­млел, от­крыл рот, но по­до­шёл к сту­лу и сел. Очень пря­мо. Так до кон­ца ве­че­ра и си­дел с от­кры­тым ртом.

Про­грам­ма ме­роп­ри­я­тия бы­ла за­яв­ле­на за­ра­нее, при­чём с ука­за­ни­ем, сколь­ко ми­нут бу­дут чи­тать­ся рас­сказ или сти­хотво­ре­ние. Од­на­ко пи­са­тель­ни­ца ре­ши­ла кое-что со­кра­тить, учи­ты­вая осо­бен­нос­ти пуб­ли­ки. И пе­ре­шла к за­клю­чи­тель­но­му пунк­ту про­грам­мы — «От­ве­ты на во­про­сы».

— По­ка вы ду­ма­е­те, я по­став­лю «Пе­сен­ку Ло­ша­ди» — мои сти­хи и моё ис­пол­не­ние.

Од­на­ко один из слу­ша­те­лей, бо­ро­да­тый муж­чи­на, сре­а­ги­ро­вал быст­рее.

— У ме­ня во­прос! Guten Tag! Я то­же (па­у­за) кон­чил (па­у­за) МГУ, физ­фак. Я и Се­рёжу Ни­ки­ти­на знаю. Verstehen? У ме­ня два во­про­са.

Ли­те­ра­тор крас­не­ет, пред­чувст­вуя ха­рак­тер и серь­ёз­ность во­про­сов.

— На ка­ком от­де­ле­нии вы учи­лись?

По­крас­нев­шая пи­са­тель­ни­ца ста­ла ли­хо­ра­доч­но вспо­ми­нать фа­ми­лии сво­их пре­по­да­ва­те­лей.

— Нет, на ка­ком от­де­ле­нии? — на­ста­ивал «фи­зик».

Тут жен­щи­на из пер­во­го ря­да вме­ша­лась в «до­прос».

— Тог­да не бы­ло от­де­ле­ний, я то­же (с гор­достью в го­ло­се) в МГУ на фи­ло­соф­ском фа­куль­те­те учи­лась.

— Да-да, — об­ра­до­ва­лась вне­зап­ной под­держ­ке пи­са­тель­ни­ца, — не бы­ло от­де­ле­ний!

Но тут уже эта да­ма её ого­ро­ши­ла:

— А на ка­кой ка­фед­ре вы за­щи­ща­ли дип­лом­ную ра­бо­ту?

— На ка­фед­ре эс­те­ти­ки, — был от­вет.

— А кто был ру­ко­во­ди­те­лем дип­лом­ной ра­бо­ты?

— Не пом­ню сей­час.

Жен­щи­на с фи­ло­соф­ско­го фа­куль­те­та ста­ла пе­ре­чис­лять фа­ми­лии, как буд­то толь­ко вче­ра учи­лась у этих лю­дей.

— Нет-нет, я вспом­ню поз­же. Фа­ми­лия на «Д», ка­жет­ся.

Тут «за­гу­дел» фи­зик:

— У ме­ня ещё вто­рой во­прос. С ка­ко­го го­да вы в Гер­ма­нии?

Пи­са­тель­ни­ца от­ве­ти­ла. «Фи­зик» сел, са­мо­до­воль­но об­ве­дя взгля­дом всех при­сут­ст­ву­ю­щих. Ещё бы, он пер­вый за­дал це­лых два во­про­са!

Пи­са­тель­ни­ца рас­сла­би­лась, тут же по­да­ри­ла «фи­зи­ку» свою книж­ку под на­зва­ни­ем «Фи­ло­соф».

— Ещё во­про­сы?

— А про жизнь мож­но рас­ска­зать? — спро­си­ла жен­щи­на с по­след­не­го ря­да.

— По­кон­крет­нее.

— На­пи­ва­ют­ся ли нем­цы?

— Ко­неч­но, ещё как!

— Не­уже­ли?! — жен­щи­на бы­ла по­тря­се­на и хо­те­ла про­дол­жить раз­го­вор на эту те­му. Но тут пи­са­тель­ни­цу осе­ни­ло:

— Я вспом­ни­ла! Мой на­уч­ный ру­ко­во­ди­тель — Де­ми­ден­ко!

— Но тог­да это ка­фед­ра эти­ки, а не эс­те­ти­ки, — ска­за­ла жен­щи­на-фи­ло­соф.

— Да... (ка­кая раз­ни­ца — ви­ди­мо, хо­те­ла ска­зать пи­са­тель­ни­ца) да, я уже кое-что под­за­бы­ла. Это я кур­со­вую пи­са­ла по эс­те­ти­ке. Есть ли ещё во­про­сы? — с на­деж­дой на от­сут­ст­вие во­про­сов ска­за­ла пи­са­тель­ни­ца.

— Есть! — ра­дост­но вос­клик­нул дру­гой бо­ро­дач. Не как пер­вый, по­ка­за­тель­но-стро­гий, а на­обо­рот, пря­мо-та­ки све­тя­щий­ся от ра­дос­ти.

— А я то­же из МГУ! Толь­ко окон­чил фа­куль­тет жур­на­лис­ти­ки. Пи­сал дип­лом по те­ме «Са­мо­убийст­во Сер­гея Есе­ни­на в кон­тек­с­те по­ли­ти­ки и эко­но­ми­ки двад­ца­тых го­дов XX ве­ка». И у ме­ня во­прос по те­ме мо­ей дип­лом­ной ра­бо­ты. Вы го­во­ри­ли, что дваж­ды ду­ма­ли о са­мо­убийст­ве (ви­ди­мо, я к то­му вре­ме­ни ещё не при­шёл). Что Вас оста­но­ви­ло?

— По­ня­ла, что жить всё-та­ки луч­ше. В жиз­ни очень мно­го ин­те­рес­но­го, на­при­мер, му­зы­ка.

— О, сыг­рай­те нам ещё что-ни­будь!

Пи­са­тель­ни­це при­шлось сесть за ро­яль.

— Ну вот, у ме­ня есть но­ты «Мо­лит­вы» Окуд­жа­вы. А вы зна­е­те, кто ав­тор сти­хов?

«Жур­на­лист» знал:

— Фран­суа Вий­он!

Пи­са­тель­ни­ца за­иг­ра­ла в очень раз­ме­рен­ном тем­пе, по­то­му что ей не сра­зу уда­ва­лось най­ти нуж­ную кла­ви­шу. Да ещё и петь (хоть как-то) при этом при­хо­ди­лось!

Куп­ле­та всем по­ка­за­лось до­ста­точ­но.

— А над чем Вы сей­час ра­бо­та­е­те? — по­сту­пил во­прос из за­ла.

— Сей­час я на­ча­ла пи­сать пье­сы. Вы, на­вер­ня­ка, зна­е­те Люд­ми­лу Пет­ру­шев­скую. Так вот, я про­дол­жаю на­хо­дить­ся в оп­по­зи­ции к ней. Мы ан­ти­по­ды.

А ещё я фе­ми­нист­ка. Толь­ко не обыч­ная, при­ми­тив­ная, а ин­тел­лек­ту­аль­ная. В Гер­ма­нии я бо­рюсь за пра­во жен­щин за­ни­мать­ся ин­тел­лек­ту­аль­ным тру­дом на­рав­не с муж­чи­на­ми. Вот о чём го­во­рить нуж­но!

И в за­клю­че­ние я всё-та­ки по­став­лю вам «Пе­сен­ку Ло­ша­ди».

За­иг­ра­ла му­зы­ка. Слу­ша­те­ли за­со­би­ра­лись, за­ка­ча­лись ко­ло­рит­ные за­тыл­ки. В их го­ло­вах до сих пор хра­нят­ся те­мы дип­лом­ных и кур­со­вых ра­бот. На­вер­но, пер­вое, что они го­во­рят при зна­ком­ст­ве, — это: «вы­пуск­ник МГУ». Не­важ­но, что уже про­шли де­ся­ти­ле­тия.

А на­ша пи­са­тель­ни­ца из Гер­ма­нии, внеш­не впол­не удов­летво­рён­ная, рас­кла­ды­ва­ла свои кни­ги на сто­ле, что­бы по­да­рить их всем же­ла­ю­щим.

И все ока­за­лись же­ла­ю­щи­ми. И все по­лу­чи­ли книж­ки с дар­ст­вен­ной над­писью. Под «Пе­сен­ку Ло­ша­ди».