Клуб четырех коней

Андрей Иванов

​

Бобби Фишер побеждает

продолжение, начало в № 4

2.

Эн­ди по­ехал в Гол­лан­дию для учас­тия в тра­ди­ци­он­ном тур­ни­ре. Пос­ле окон­ча­ния со­рев­но­ва­ния, в ко­то­ром он за­нял третье мес­то, юно­ша ре­шил про­вес­ти па­ру дней в Ам­стер­да­ме. На ули­це он встре­тил те­ле­жур­на­лис­та Яна Камп­ст­ру, ко­то­ро­му од­наж­ды да­вал ин­тервью. Вы­со­кий и добро­душ­ный блон­дин был очень рад встре­че и пред­ло­жил Эн­ди вы­сту­пить на те­ле­ви­де­нии.

— А с чем я бу­ду вы­сту­пать? — спро­сил Эн­ди.

— Мож­но про­ком­мен­ти­ро­вать ин­те­рес­ную пар­тию, из не­дав­них, — от­ве­тил Ян.

Эн­ди за­ду­мал­ся, и тут Яну при­шла в го­ло­ву не­стан­дарт­ная идея:

— А что, если пред­ло­жить зри­те­лям не пар­тии се­год­няш­не­го дня (для них ком­мен­та­то­ров хва­та­ет), а что-то дав­нее и по­тря­са­ю­щее? Пар­тию рет­ро, хо­ро­шо за­бы­тое ста­рое, ка­кую-ни­будь кра­си­вую шах­мат­ную дра­му. Ты ведь мно­го ви­дел раз­ных пар­тий. Ска­жи, есть у те­бя ка­кая-ни­будь та­кая, к ко­то­рой ты мыс­ля­ми все вре­мя воз­вра­ща­ешь­ся? Нем­цы на­зы­ва­ют это тя­же­лой точ­кой. Она вновь и вновь те­бя при­тя­ги­ва­ет, и ты ни­че­го не мо­жешь с этим по­де­лать. Есть та­кая иг­ра?

Гла­за Эн­ди за­го­ре­лись, и он вы­па­лил:

— Да, есть! И, зна­ешь, это не клас­си­чес­кие по­един­ки Але­хи­на с Ка­паб­лан­кой и не всем из­вест­ные кра­со­ты мас­те­ров про­ш­ло­го ве­ка. Это пар­тия Ка­паб­лан­ки про­тив Янов­ско­го в Сан-Се­басть­я­не.

— Это где мо­ло­дой Ка­па за­нял пер­вое мес­то? А по­че­му эта?

— По­че­му? Не знаю. Во­об­ще, лю­бовь, сим­па­тии не под­да­ют­ся объ­яс­не­нию. А если вду­мать­ся — ин­те­рес­ные бы­ли об­сто­я­тельст­ва! И сам по­еди­нок сим­во­лич­ный. Янов­ский — ве­ли­кий иг­рок, и не толь­ко в шах­ма­ты. Пре­тен­дент на ми­ро­вое пер­венст­во и ро­ман­тик. А Ка­паб­лан­ка имел прак­тич­ный, впол­не де­ло­вой под­ход к шах­ма­там. Тог­да его ка­чест­ва дель­ца еще не впол­не про­яви­лись, од­на­ко иг­ра с Янов­ским — это столк­но­ве­ние двух шах­мат­ных фи­ло­со­фий. Раз­ные по­ко­ле­ния и взгля­ды. Бит­ва в Сан-Се­басть­я­не на­всег­да вре­за­ет­ся в па­мять!

Ян был в вос­тор­ге и объ­явил, что в зав­траш­ней шах­мат­ной пе­ре­да­че Эн­ди по­лу­чит пол­ча­са эфи­ра для рас­ска­за о пар­тии Ка­паб­лан­ки и Янов­ско­го.

— Мы объ­явим об этом и при­гла­сим ин­те­рес­ных лю­дей, — ска­зал Ян.

— Ко­го ты со­би­ра­ешь­ся при­гла­сить? — спро­сил Эн­ди.

— О, это мое де­ло! Ты де­лай свое, го­товь­ся, а я бу­ду де­лать мое!

На том и рас­ста­лись. Эн­ди вер­нул­ся в свой уют­ный отель, в ко­то­ром бы­ло все­го че­ты­ре но­ме­ра, и быст­ро на­пи­сал текст вы­ступ­ле­ния. Он не­сколь­ко раз пов­то­рил его и не­мно­го со­кра­тил: те­перь рас­сказ за­нял око­ло по­лу­ча­са.

На сле­ду­ю­щий день Эн­ди при­шел в те­ле­центр к две­над­ца­ти ча­сам. Его встре­тил Ян и про­во­дил в сту­дию, в ко­то­рой бы­ло око­ло по­лу­сот­ни и кре­сел. На ни­зень­кой сце­не сто­я­ла де­мон­ст­ра­ци­он­ная доска.

— Ты вы­сту­па­ешь в пря­мом эфи­ре, — пре­дуп­ре­дил Ян.

— А ме­ня бу­дут пре­ры­вать, во­про­сы за­да­вать? — спро­сил Эн­ди.

— Нет, это не пла­ни­ру­ет­ся. Спо­кой­но рас­ска­жи о пар­тии. Глав­ное — дик­ция хо­ро­шая. И что­бы рас­сказ был ин­те­рес­ный!

Не­за­дол­го до на­ча­ла пе­ре­да­чи все крес­ла в сту­дии бы­ли за­ня­ты. Эн­ди вспом­нил ког­да-то слы­шан­ный от из­вест­но­го ак­те­ра со­вет: вы­бе­ри од­но­го зри­те­ля и об­ра­щай­ся имен­но к не­му.

В час по­по­лу­дни те­ле­ка­ме­ры за­ра­бо­та­ли. Ян пред­ста­вил ан­глий­ско­го гос­тя, и Эн­ди на­чал свой рас­сказ. Он сто­ял спра­ва от де­мон­ст­ра­ци­он­ной доски и го­во­рил в мик­ро­фон, при­креп­лен­ный к лац­ка­ну его клет­ча­то­го пид­жа­ка.

— Мы рас­ска­жем о кра­си­вой пар­тии, по­вли­яв­шей на ход шах­мат­ной ис­то­рии, — уве­рен­но на­чал Эн­ди. — Она бы­ла сыг­ра­на в пя­том ту­ре зна­ме­ни­то­го тур­ни­ра в ис­пан­ском го­ро­де Сан-Се­басть­я­не, со­сто­яв­ше­го­ся в фев­ра­ле и мар­те 1911 го­да. Рас­по­ло­жен­ный на бе­ре­гу Бис­кай­ско­го за­ли­ва ку­рорт уже тог­да был зна­ме­нит, но ор­га­ни­за­то­ры тур­ни­ра и мест­ные влас­ти ре­ши­ли уве­ли­чить его сла­ву в гео­мет­ри­чес­кой про­грес­сии. Луч­шие шах­ма­ти­с­ты ми­ра по­лу­чи­ли при­гла­ше­ние на со­рев­но­ва­ние с боль­шим при­зо­вым фон­дом. Это был тур­нир шах­мат­ных звезд, без аут­сай­де­ров. Участ­во­вать мог­ли лишь ма­эст­ро, взяв­шие ми­ни­мум два чет­вер­тых при­за в тур­ни­рах выс­ше­го уров­ня пред­шест­во­вав­ше­го де­ся­ти­ле­тия.

Эн­ди пом­нил текст наиз­усть и го­во­рил очень жи­во. Он смот­рел в зал и вы­би­рал то­го са­мо­го зри­те­ля. Боль­шинст­во слу­ша­те­лей со­став­ля­ли мо­ло­дые лю­ди, ко­то­рым бы­ло ин­те­рес­но уви­деть на­деж­ду ан­глий­ских шах­мат. Эн­ди вы­де­лил бы­ло од­ну сим­па­тич­ную де­вуш­ку, но вдруг его взгляд оста­но­вил­ся на си­дев­шем в пер­вом ря­ду бо­ро­да­том муж­чи­не сред­них лет с не­боль­шим брюш­ком. Оде­тый в тем­ный кос­тюм муж­чи­на валь­яж­но раз­ва­лил­ся в крес­ле и смот­рел на Эн­ди чуть на­смеш­ли­во.

Рас­сказ­чик за­был о сво­ем пла­не по­ис­ка под­хо­дя­ще­го слу­ша­те­ля. Он го­во­рил, но под­соз­на­ние де­ла­ло свою ра­бо­ту. Бо­ро­да­тый не го­дил­ся для ро­ли пра­виль­но­го зри­те­ля, но вы­зы­вал ин­те­рес со сто­ро­ны вы­сту­пав­ше­го.

— Один при­быв­ший в Сан-Се­басть­ян иг­рок не отве­чал этим тре­бо­ва­ни­ям, но был при­гла­шен пер­со­наль­но, — про­дол­жал Эн­ди. — То был двад­ца­тид­вух­лет­ний ку­би­нец Хо­се-Ра­уль Ка­паб­лан­ка, не­за­дол­го до это­го раз­гро­мив­ший ли­де­ра се­ве­ро­аме­ри­кан­ских шах­ма­тис­тов Фрэн­ка Мар­шал­ла в мат­че­вом по­един­ке. Про­тив учас­тия Ка­паб­лан­ки в су­пер­тур­ни­ре вы­сту­пи­ли Арон Ним­цо­вич и Осип Бер­н­штейн. Пер­вый из них был «на­ка­зан» за это са­мым уни­зи­тель­ным об­ра­зом. При­ехав­шие на тур­нир Ним­цо­вич и Бер­н­штейн иг­ра­ли тре­ни­ро­воч­ную пар­тию, мо­ло­дой ку­би­нец сле­дил за иг­рой и вы­ска­зал свое мне­ние о со­здав­шем­ся на доске по­ло­же­нии. Нер­в­ный и над­мен­ный Ним­цо­вич по­со­ве­то­вал ему не со­вать нос в чу­жое де­ло и тут же по­лу­чил от Ка­паб­лан­ки вы­зов. Ку­би­нец пред­ло­жил сыг­рать на став­ку, Ним­цо­вич со­гла­сил­ся. С уди­ви­тель­ной лег­костью но­ви­чок на­нес парт­не­ру се­рию по­ра­же­ний. Та­ким бы­ло эф­фект­ное вступ­ле­ние к тур­ни­ру, в ко­то­ром ку­би­нец по­бе­дил на стар­те вто­ро­го про­тив­ни­ка сво­е­го учас­тия в со­рев­но­ва­нии — Оси­па Бер­н­штей­на. Эта пар­тия по­лу­чит пер­вый приз за кра­со­ту иг­ры.

Кто этот бо­ро­да­тый муж­чи­на? Оно, под­соз­на­ние, ис­ка­ло от­вет. По­ка оно это де­ла­ло, муж­чи­на что-то ска­зал си­дев­ше­му ря­дом тем­но­во­ло­со­му пар­ню в пят­нис­той ру­баш­ке с длин­ным ру­ка­вом. Ска­зал до­воль­но гром­ко, по­сколь­ку Эн­ди услы­шал звук его го­ло­са.

Гром­кий раз­го­вор — гру­бое на­ру­ше­ние пра­вил по­ве­де­ния зри­те­лей в сту­дии пря­мо­го эфи­ра. Сто­яв­ший в сто­ро­не Ян по­про­бо­вал при­влечь вни­ма­ние бо­ро­да­то­го муж­чи­ны и при­ло­жил па­лец к гу­бам.

Эн­ди по­смот­рел на пар­ня, к ко­то­ро­му об­ра­щал­ся бо­ро­да­тый. Это был очень по­движ­ный длин­но­во­ло­сый мо­ло­дой че­ло­век с уса­ми, боль­шим лбом и гу­с­ты­ми бро­вя­ми. Гля­дя на сце­ну, он час­то мо­тал го­ло­вой, те­ре­бил усы и ше­ве­лил гу­ба­ми.

Рас­сказ­чик, ви­ди­мо, со­всем за­был о же­ла­нии най­ти единст­вен­но­го слу­ша­те­ля, и про­дол­жал свое опи­са­ние:

«Пос­ле че­ты­рех ту­ров Ка­паб­лан­ка имел две по­бе­ды при двух ни­чьих. Позд­нее он при­зна­вал­ся, что в нем жил страх пе­ред зна­ме­ни­ты­ми ев­ро­пей­ски­ми шах­ма­тис­та­ми. Ра­зум­но пред­по­ло­жить, что пос­ле пер­вых успе­хов этот страх дол­жен был по­сте­пен­но уле­ту­чи­вать­ся.

На­стал день пя­то­го ту­ра, в ко­то­ром жре­бий свел его с Да­ви­дом Янов­ским. В этой иг­ре Ка­паб­лан­ке суж­де­но бы­ло ощу­тить пре­вос­ходст­во опыт­но­го со­пер­ни­ка и по­чувст­во­вать, что зна­чит ока­зать­ся на краю про­пас­ти.

Фрэнк Мар­шалл на­зы­вал иг­ру Янов­ско­го об­раз­цом мо­щи и эле­гант­нос­ти. Пол­ная уве­рен­ность в се­бе по­мог­ла Янов­ско­му вы­иг­рать мно­жест­во пар­тий в тур­ни­рах и мат­чах и стать пре­тен­ден­том на шах­мат­ный пре­стол. Прав­да, Лас­ке­ру он круп­но про­играл и чем­пи­о­ном ми­ра не стал. Од­на­ко в нем жил на­сто­я­щий ху­дож­ник, он со­зда­вал за­по­ми­на­ю­щи­е­ся про­из­ве­де­ния шах­мат­но­го ис­кус­ст­ва».

В этот мо­мент бо­ро­да­тый вновь что-то гром­ко ска­зал со­се­ду, и Ян еще раз при­звал его к по­ряд­ку. «Не­пло­хо бы вы­вес­ти этих дво­их из сту­дии», — по­ду­мал Эн­ди. В его со­зна­нии про­изо­шло раз­дво­е­ние, и мозг ра­бо­тал в двух на­прав­ле­ни­ях: текст вы­ступ­ле­ния лег­ко вос­про­из­во­дил­ся, од­на­ко па­рал­лель­но это­му шел ана­лиз си­ту­а­ции в сту­дии. Эн­ди вдруг по­нял, что ря­до­во­го зри­те­ля мог­ли лег­ко и мол­ча уда­лить за та­кое по­ве­де­ние, но бо­ро­да­то­го не тро­ну­ли. По­че­му? Ви­ди­мо, он не был ря­до­вым.

Эн­ди вни­ма­тель­но по­смот­рел на бо­ро­да­то­го. Это был вы­со­ко­го рос­та, длин­но­но­гий субъ­ект. Он на­чал раз­ми­нать свои но­ги, дви­гая их взад и впе­ред. Лы­со­ва­тый, с каш­та­но­вы­ми во­ло­са­ми, ши­ро­коп­ле­чий, гля­дит ве­се­ло. Кто, кто это мо­жет быть?

«Янов­ский был стар­ше Ка­паб­лан­ки на двад­цать лет, — рас­ска­зы­вал Эн­ди о ге­ро­ях ми­нув­ших дней. — Они не по­хо­жи внеш­не, но мы най­дем не­что сход­ное в их био­гра­фи­ях. Оба не по­лу­чи­ли за­кон­чен­но­го об­ра­зо­ва­ния: Ка­паб­лан­ка по­ки­нул Ко­лум­бий­ский уни­вер­си­тет, в ко­то­ром изу­чал хи­ми­ко-ин­же­нер­ное де­ло, Янов­ский был са­мо­уч­кой. Тем не ме­нее каж­дый из них знал не­сколь­ко ино­стран­ных язы­ков и блес­тя­ще вла­дел пе­ром.

Ка­паб­лан­ка был вун­дер­кин­дом и впо­следст­вии от­то­чил свое шах­мат­ное мас­тер­ст­во, иг­рая бес­чис­лен­ные пар­тии в Ман­хэт­тен­ском шах­мат­ном клу­бе. Мо­ло­дой Янов­ский стал чем­пи­о­ном па­риж­ско­го «Ка­фе де ля Ре­жанс» — зна­ме­ни­то­го за­ве­де­ния, пер­венст­во ко­то­ро­го фак­ти­чес­ки бы­ло пер­венст­вом Фран­ции.

Зри­те­ли за­пол­ни­ли тур­нир­ный зал. Они со­вме­ща­ли зим­не-ве­сен­ний от­дых на ат­лан­ти­чес­ком по­бе­режье с удо­вольст­ви­ем на­блю­дать иг­ру ли­де­ров ми­ро­вых шах­мат. Лас­кер не при­ехал, но здесь бы­ли Ру­бин­штейн, Бер­н­штейн, Ним­цо­вич, Янов­ский, Тар­раш, Тейх­ман, Леон­гардт, Шлех­тер, Ма­ро­ци, Шпиль­ман, Ду­рас, Вид­мар, Мар­шалл, Берн.

Пуб­ли­ка по­лю­би­ла об­во­ро­жи­тель­но­го ку­бин­ца. Мно­гие лю­ди счи­та­ют шах­ма­тис­тов мол­ча­ли­вы­ми, не­при­вет­ли­вы­ми и не­об­щи­тель­ны­ми со­зда­ни­я­ми, су­щест­ва­ми не от ми­ра се­го. Не та­ков Хо­се Ка­паб­лан­ка — всег­да улы­ба­ю­щий­ся и веж­ли­вый. На­сто­я­щий свет­ский че­ло­век, по­ко­ри­тель сер­дец. Ев­ро­пей­ская эли­та от­нес­лась к не­му с сим­па­ти­ей, во вре­мя вы­ступ­ле­ния в Сан-Се­басть­я­не он при­о­брел мно­жест­во по­клон­ни­ков.

Янов­ский одет с иго­лоч­ки. Он при­да­вал сво­ей внеш­нос­ти ог­ром­ное зна­че­ние. Фат, пшют, с уса­ми и в оч­ках с тон­кой опра­вой.

Ку­би­нец иг­рал бе­лы­ми и дви­нул фер­зе­вую пеш­ку на два по­ля. Янов­ский от­ве­тил сим­мет­рич­ным дви­же­ни­ем, и Ка­паб­лан­ка про­явил пи­е­тет пе­ред зна­ме­ни­тостью. Он по­шел ко­ро­лев­ской пеш­кой на од­но по­ле и ра­зыг­рал де­бют не­при­тя­за­тель­но».

Эн­ди на­чал по­ка­зы­вать пар­тию на де­мон­ст­ра­ци­он­ной доске и те­перь не мог гля­деть в зри­тель­ный зал. Как и во вре­мя иг­ры, от не­го тре­бо­ва­лась пол­ная кон­цент­ра­ция.

«Янов­ский яв­но на­стро­ен дать бой мо­ло­до­му вы­скоч­ке. Он со­гла­сен иг­рать по­зи­цию с изо­ли­ро­ван­ной пеш­кой в цент­ре и про­во­дит ак­тив­ный план. За­фик­си­ро­вав бе­лые пеш­ки на фер­зе­вом флан­ге и ори­ги­наль­ным об­ра­зом вве­дя фер­зе­вую ла­дью в бой, он го­то­вит ата­ку на бе­ло­го ко­ро­ля.

Ка­паб­лан­ка буд­то его про­во­ци­ру­ет на это. Он хо­дит фер­зем на b3 и остав­ля­ет сво­е­го мо­нар­ха поч­ти без за­щит­ни­ков.

Янов­ский — ве­ли­чай­ший мас­тер иг­ры дву­мя сло­на­ми. Он на­це­ли­ва­ет их на ко­ро­лев­ский фланг бе­лых, и ат­мо­сфе­ра пар­тии на­сы­ща­ет­ся иде­я­ми жерт­вы чер­но­поль­но­го сло­на на по­ле h2.

Уже в ран­нем мит­тельш­пи­ле Янов­ский со­здал мощ­ную груп­пи­ров­ку сил и го­то­вит­ся взо­рвать по­зи­цию бе­лых. Ка­паб­лан­ка чувст­ву­ет опас­ность и пред­ла­га­ет раз­мен обе­их пар ла­дей по ли­нии с. Чер­ные охот­но идут на раз­мен, по­сколь­ку фер­зя и че­ты­рех лег­ких фи­гур впол­не до­ста­точ­но для ре­а­ли­за­ции ата­ку­ю­щих за­мыс­лов их пол­ко­вод­ца.

На­сту­па­ет вре­мя ко­ней. Один из них идет на е4, со­зда­вая мас­су но­вых угроз, вто­рой го­тов прыг­нуть на ослаб­лен­ное по­ле c4.

Весь опыт Ка­паб­лан­ки ука­зы­вал ему на бес­пер­спек­тив­ность пас­сив­ной обо­ро­ны в по­доб­ных по­зи­ци­ях. Он ви­дел угро­зы ко­ро­лю, од­на­ко ре­шил со­здать хо­тя бы ка­кую-то кон­триг­ру на про­ти­во­по­лож­ном флан­ге.

Вто­рой конь Янов­ско­го пе­ре­хо­дит де­мар­ка­ци­он­ную ли­нию, Ка­паб­лан­ка не мо­жет это­го тер­петь и унич­то­жа­ет его сво­им бе­ло­поль­ным сло­ном. Раз­мен? Нет, не раз­мен. Янов­ский не бе­рет бе­ло­го сло­на, а жерт­ву­ет сво­е­го. Это на­ча­ло ком­би­на­ции, рас­счи­тать ко­то­рую лю­бой мас­тер мо­жет лишь до опре­де­лен­но­го пре­де­ла.

Чер­ный слон с ша­хом бе­рет пеш­ку h2. Зри­те­ли в вос­тор­ге — по­шла на­сто­я­щая схват­ка!»

Эн­ди сде­лал ко­рот­кую па­у­зу и по­смот­рел на слу­ша­те­лей. В этот мо­мент тем­но­во­ло­сый па­рень что-то ше­по­том ска­зал бо­ро­да­то­му, и тот за­сме­ял­ся, из­да­вая стран­ные зву­ки.

Стоп! Не­уже­ли это мо­жет быть он? Эн­ди ни­ког­да не встре­чал это­го че­ло­ве­ка, но ви­дел мно­жест­во фо­то­гра­фий и до­ку­мен­таль­ные филь­мы о нем. Мо­ло­дой, строй­ный ат­лет — та­ким он, ка­жет­ся, на­всег­да за­пом­нил­ся. А здесь брюш­ко и за­лы­си­ны.

«Ка­паб­лан­ка внеш­не спо­ко­ен, хо­тя ему очень тя­же­ло. Янов­ский пе­ре­иг­рал но­вич­ка и до­бил­ся мно­го­обе­ща­ю­щей по­зи­ции. Ни­чья у чер­ных в кар­ма­не, но они иг­ра­ют на вы­иг­рыш. Огор­чи­тель­но то, что ку­би­нец не мог уга­дать не­ко­то­рых хо­дов изо­бре­та­тель­но­го со­пер­ни­ка. Он при­го­то­вил­ся к худ­ше­му и на­ме­рен обо­ро­нять­ся изо всех сил.

Янов­ский со­кру­ша­ет ко­ро­лев­ский фланг бе­лых. Его ферзь унич­то­жа­ет пе­шеч­ное при­кры­тие бе­ло­го ко­ро­ля, за­ста­вив его ме­тать­ся во из­бе­жа­ние быст­ро­го ма­та. Лишь по­лу­чив до­ста­точ­ную ком­пен­са­цию за лег­кую фи­гу­ру, Янов­ский на­ко­нец за­би­ра­ет дол­го сто­яв­ше­го под уда­ром бе­ло­го сло­на.

Ку­би­нец про­дол­жа­ет за­щи­щать­ся от ма­то­вых угроз, Янов­ский де­ла­ет пе­ре­груп­пи­ров­ку. Он пе­ре­во­дит ко­ня с цент­раль­ной по­зи­ции на клет­ку g4. Вза­и­мо­дейст­вие фер­зя и это­го ко­ня, ка­жет­ся, до­бьет бе­лых окон­ча­тель­но. В ата­ке го­тов при­нять учас­тие и остав­ший­ся в иг­ре слон Янов­ско­го. Ка­паб­лан­ка унич­то­жа­ет его сво­им ко­нем, и Янов­ский вновь не де­ла­ет ожи­да­е­мо­го хо­да. Он не бе­рет бе­ло­го ко­ня, а да­ет не­сколь­ко ша­хов и идет сво­им ко­нем на g4. У чер­ных не хва­та­ет двух лег­ких фи­гур, од­на­ко их угро­зы за­став­ля­ют Ка­паб­лан­ку из­во­ра­чи­вать­ся из по­след­них сил.

Ку­би­нец из­бе­га­ет ма­та. Его ко­роль спа­са­ет­ся от по­го­ни и на­хо­дит не слиш­ком на­деж­ное убе­жи­ще на фер­зе­вом флан­ге.

Янов­ский за­би­ра­ет дол­го сто­яв­ше­го под бо­ем бе­ло­го ко­ня. Те­перь у не­го че­ты­ре пеш­ки за фи­гу­ру. Парт­не­ры мо­гут пе­ре­вес­ти дух и оце­нить со­здав­ше­е­ся по­ло­же­ние».

У Эн­ди вновь был хо­ро­ший по­вод взять ко­ро­тень­кий тайм-аут. По­ка зри­те­ли смот­ре­ли на доску, он гля­нул на бо­ро­да­то­го. Эн­ди уви­дел и вспом­нил ког­да-то им от­ме­чен­ные ро­дин­ки на но­су, ще­ках, у рта и на шее. Да, это он. Ка­паб­лан­ка треть­ей чет­вер­ти двад­ца­то­го ве­ка. Ро­берт Джеймс Фи­шер.

«Де­ла Ка­паб­лан­ки пло­хи. Оста­ток его ар­мии на­хо­дит­ся на ле­вой сто­ро­не доски, и ему очень труд­но обо­ро­нять пра­вый фланг. А его как раз и на­до за­щи­щать, по­сколь­ку от­да­лен­ная про­ход­ная пеш­ка чер­ных го­то­ва устре­мить­ся впе­ред. Она ста­нет фер­зем, и что мож­но это­му про­ти­во­пос­та­вить? Толь­ко рав­ное по си­ле дейст­вие — про­вес­ти в фер­зи свою пеш­ку. Этих пе­шек у ку­бин­ца оста­лось все­го две, и од­на из них еще в де­бю­те до­шла до по­ля b5. Воз­мож­но ли про­ло­жить ей до­рож­ку до вось­мой го­ри­зон­та­ли, и раз­ве мо­гу­чий со­пер­ник по­зво­лит это?

Для по­бе­ды Янов­ско­му оста­лось на­нес­ти па­ру точ­ных уда­ров. Го­тов ли он до­вер­шить пре­крас­но иг­ран­ную пар­тию тех­ни­чес­ки вы­ве­рен­ны­ми хо­да­ми? На его ли­це вид­ны при­зна­ки ус­та­лос­ти. Не­сколь­ко ча­сов на­пря­жен­ной борь­бы уто­ми­ли за­ка­лен­но­го бой­ца. Для вы­иг­ры­ша вре­ме­ни он ра­нее пов­то­рял хо­ды — из­вест­ный при­ем шах­ма­тис­та-прак­ти­ка, по­зво­ля­ю­щий взять ма­лень­кую па­у­зу и уве­ли­чить за­пас не­умо­ли­мо та­ю­щих ми­нут.

Ка­жет­ся, все в по­ряд­ке. Янов­ский про­дви­га­ет свою от­да­лен­ную про­ход­ную пеш­ку и цент­ра­ли­зу­ет фер­зя.

Апо­гей! Ка­паб­лан­ка от­да­ет сло­на за пеш­ку е5. Мо­жет быть, это да­най­ский дар?»

Но­вая па­у­за дли­ною в не­сколь­ко се­кунд. «Здесь Фи­шер, здесь Фи­шер», — пуль­си­ро­ва­ло в моз­гу Эн­ди. А кто этот па­рень с боль­шим лбом? Да это же Уол­тер Бра­ун, участ­ник столь­ких тур­ни­ров, с ко­то­рым Эн­ди по­че­му-то ни ра­зу не встре­тил­ся!

«Фи­гу­ры сто­я­ли в по­зи­ции, ко­то­рая бу­дет снить­ся участ­ни­кам по­един­ка и сви­де­те­лям этой ду­э­ли. Янов­ский дол­жен дать шах фер­зем на h1, где силь­ней­шая фи­гу­ра про­дол­жит кон­тро­ли­ро­вать глав­ную диа­го­наль и пре­пят­ст­во­вать дви­же­нию бе­лой пеш­ки b, за­тем за­брать от­дан­но­го Ка­паб­лан­кой сло­на, и сле­дом пой­ти фер­зем на g2. Как это прос­то!

Но что де­ла­ет Янов­ский? Он бе­рет фер­зя и ста­вит его на е1. Шах, но не тот! Боль­шая диа­го­наль те­перь не кон­тро­ли­ру­ет­ся, и кар­ти­на сра­же­ния ста­но­вит­ся мут­ной. Бе­лая пеш­ка то­же прой­дет в фер­зи. Опыт­ные шах­ма­ти­с­ты по­чувст­ву­ют опас­ность из­ме­нив­шей­ся си­ту­а­ции и ска­жут, что чер­ным на­до де­лать ни­чью.

Но раз­ве эс­тет и при­рож­ден­ный иг­рок ста­нет объ­яв­лять веч­ный шах в та­кой по­зи­ции? Да, Янов­ский мо­жет пой­ти ко­нем на с1, но он это­го не сде­ла­ет. Он про­дол­жит иг­рать на по­бе­ду и про­игра­ет пар­тию сво­ей жиз­ни.

Дол­го Ка­паб­лан­ка ждал это­го мо­мен­та! Не­дав­но фи­гу­ры Янов­ско­го до­ми­ни­ро­ва­ли в цент­ре и угро­жа­ли ему ма­том, но те­перь бе­лые де­мон­ст­ри­ру­ют мощ­ную цент­ра­ли­за­цию. Спо­соб­ность до­бить­ся та­кой цент­ра­ли­за­ции — ме­ри­ло шах­мат­но­го мас­тер­ст­ва.

Кро­ме фер­зей у со­пер­ни­ков есть по од­но­му ко­ню, но как не по­хо­жи их судь­бы! Ра­нее сто­яв­ший на краю доски бе­лый конь те­перь от­лич­но ра­бо­та­ет, а конь Янов­ско­го дол­жен все­го лишь за­щи­щать по­ле пре­вра­ще­ния бе­лой пеш­ки.

Доска поч­ти пус­та, но ферзь Янов­ско­го не мо­жет объ­явить бе­ло­му ко­ро­лю ни од­но­го ша­ха. До­ро­го ему обо­шлась не­пра­виль­ная оцен­ка по­ло­же­ния в по­след­ний из кри­ти­чес­ких мо­мен­тов боль­шой шах­мат­ной бит­вы. Му­жест­во по­ки­да­ет Янов­ско­го, и он до­пус­ка­ет ро­ко­вую ошиб­ку. Вмес­то за­щи­ты да­ле­ко про­дви­ну­той про­ход­ной пеш­ки h он в рас­те­рян­нос­ти хо­дит ко­ро­лем на h7.

Ка­паб­лан­ка бу­дет гор­дить­ся без­уп­реч­ной кон­цов­кой, в ко­то­рой буд­то выс­шие си­лы дви­га­ли его ру­кой. Янов­ский ка­пи­ту­ли­ру­ет [1].

​

[1] Ферзевый гамбит. Капабланка — Яновский. Турнир в Сан-Себастьяне. Пятый тур. 27 февраля 1911 г.

1. d2—d4 d7—d5 2. e2—e3 Кg8—f6 3. Кg1—f3 c7—c5 4. c2—c4 e7—e6 5. Кb1—c3 Сf8—e7 6. d4 : c5 0—0 7. a2—a3 Сe7 : c5 8. b2—b4 Сc5—e7 9. Сc1—b2 a7—a5 10. b4—b5 b7—b6 11. c4 : d5 e6 : d5 12. Кf3—d4 Сe7—d6 13. Сf1—e2 Сc8—e6 14. Сe2—f3 Лa8—a7 15. 0—0 Лa7—c7 16. Фd1—b3 Кb8—d7 17. Лf1—d1 Кd7—e5 18. Сf3—e2 Фd8—e7 19. Лa1—c1 Лf8—c8 20. Кc3—a4 Лc7 : c1 21. Лd1 : c1 Лc8 : c1+ 22. Сb2 : c1 Кf6—e4 23. Сc1—b2 Кe5—c4 24. Сe2 : c4 Сd6 : h2+ 25. Крg1 : h2 Фe7—h4+ 26. Крh2—g1 Фh4 : f2+ 27. Крg1—h2 Фf2—g3+ 28. Крh2—g1 d5 : c4 29. Фb3—c2 Фg3 : e3+ 30. Крg1—h2 Фe3—g3+ 31. Крh2—g1 Фg3—e1+ 32. Крg1—h2 Фe1—g3+ 33. Крh2—g1 Фg3—e1+ 34. Крg1—h2 Кe4—f6 35. Кd4 : e6 Фe1—h4+ 36. Крh2—g1 Фh4—e1+ 37. Крg1—h2 Фe1—h4+ 38. Крh2—g1 Кf6—g4 39. Фc2—d2 Фh4—h2+ 40. Крg1—f1 Фh2—h1+ 41. Крf1—e2 Фh1 : g2+ 42. Крe2—d1 Кg4—f2+ 43. Крd1—c2 Фg2—g6+ 44. Крc2—c1 Фg6—g1+ 45. Крc1—c2 Фg1—g6+ 46. Крc2—c1 Кf2—d3+ 47. Крc1—b1 f7 : e6 48. Фd2—c2 h7—h5 49. Сb2—d4 h5—h4 50. Сd4 : b6 h4—h3 51. Сb6—c7 e6—e5 52. b5—b6 Фg6—e4 53. Сc7 : e5 Фe4—e1+ 54. Крb1—a2 Кd3 : e5 55. b6—b7 Кe5—d7 56. Кa4—c5 Кd7—b8 57. Фc2 : c4+ Крg8—h8 58. Кc5—e4 Крh8—h7 59. Фc4—d3 g7—g6 60. Фd3 : h3+ Крh7—g7 61. Фh3—f3 Фe1—c1 62. Фf3—f6+ Крg7—h7 63. Фf6—f7+ Крh7—h6 64. Фf7—f8+ Крh6—h5 65. Фf8—h8+ Крh5—g4 66. Фh8—c8+. Черные сдались.

Что из­ме­ни­лось бы в шах­мат­ном ко­ро­левст­ве, дай Янов­ский шах на h1?

Хо­се-Ра­уль Ка­паб­лан­ка не за­нял бы пер­во­го ме­с­та.

Единст­вен­ным участ­ни­ком тур­ни­ра, не по­тер­пев­шим ни од­но­го по­ра­же­ния, в ито­ге стал Аки­ба Ру­бин­штейн. Ве­ли­кий Аки­ба, глу­бо­кий стра­тег и ар­хи­тек­тор шах­мат­ных де­бю­тов. Он от­стал от Ка­паб­лан­ки на пол-оч­ка, но на­нес единст­вен­ное по­ра­же­ние ку­бин­цу. Ру­бин­штейн был пре­тен­ден­том на шах­мат­ный пре­стол, и успех в Сан-Се­басть­я­не (пусть да­же де­леж пер­во­го ме­с­та) под­твер­дил бы об­ос­но­ван­ность его за­яв­ки. Мир мог стать сви­де­те­лем по­един­ка Лас­кер — Ру­бин­штейн. Увы, это­го не слу­чи­лось.

А Ка­паб­лан­ка по­счи­тал, что за­во­е­ван­ный в Сан-Се­басть­я­не пер­вый приз да­ет ему мо­раль­ное пра­во не­мед­лен­но пре­тен­до­вать на ко­ро­ну. Са­мо­уве­рен­ность ге­ния!

Янов­ский утра­тил свою мощь и окон­ча­тель­но усту­пил до­ро­гу шах­ма­тис­там но­во­го по­ко­ле­ния».

Вы­ступ­ле­ние за­кон­чи­лось, раз­да­лись ап­ло­дис­мен­ты. Эн­ди ис­пы­ты­вал слож­ные чувст­ва. Он хо­ро­шо вы­пол­нил свою ра­бо­ту рас­сказ­чи­ка и ком­мен­та­то­ра, од­на­ко па­ру раз был на гра­ни по­те­ри ни­ти вы­ступ­ле­ния, и при­чи­ной то­му был Фи­шер. «Как бы я се­бя чувст­во­вал, если бы с са­мо­го на­ча­ла знал, что он здесь?» — по­ду­мал Эн­ди.

Ян лег­ким жес­том при­гла­сил Эн­ди по­дой­ти к не­му, а за­тем кив­ком го­ло­вы и дви­же­ни­ем глаз ука­зал в сто­ро­ну Фи­ше­ра и Бра­у­на. Оба си­де­ли на сво­их мес­тах и буд­то до­жи­да­лись, по­ка дру­гие зри­те­ли по­ки­нут сту­дию че­рез зад­нюю дверь. Ког­да это на­ко­нец про­изо­шло, Ян под­вел Эн­ди к аме­ри­кан­ским зна­ме­ни­тос­тям. Те под­ня­лись со сво­их мест.

— Нуж­да­ют­ся ли джентль­ме­ны в пред­став­ле­ни­ях? — за­дал во­прос Ян. — И все же… мис­тер Ро­берт Джеймс Фи­шер! Мис­тер Уол­тер Шон Бра­ун!

По­жи­мая Эн­ди ру­ку, оба улы­ба­лись.

— Не­пло­хо, очень не­дур­но, — ска­зал Фи­шер гром­ким и не­мно­го скри­пу­чим го­ло­сом.

— Боб­би, а ты эту пар­тию пом­нил наиз­усть? — спро­сил Бра­ун при­глу­шен­но.

Эн­ди об­ра­тил вни­ма­ние на его ак­цент и вспом­нил, что Бра­ун — ав­стра­ли­ец.

— По­мол­чи, — без­апел­ля­ци­он­но за­явил Фи­шер. — Пар­тию я, мо­жет быть, и пом­нил, но глав­ное не это. Все про­зву­ча­ло как-то по-но­во­му. Све­жо и энер­гич­но!

— А над чем вы сме­я­лись во вре­мя мо­е­го рас­ска­за? — спро­сил Эн­ди.

— Да вспом­ни­ли один анек­дот, — от­ве­тил Фи­шер. — К пар­тии Ка­паб­лан­ка—Янов­ский это не име­ет ни­ка­ко­го от­но­ше­ния.

— Дер­жу па­ри, что пар­тии ты не пом­нил, — ска­зал Бра­ун. — Что ты во­об­ще пом­нишь пос­ле то­го, как пе­ре­стал иг­рать? Ей-бо­гу, мо­ло­дые лю­ди, я не вру — он не­дав­но имя Фи­ли­до­ра не мог на­звать.

— Вот не­го­дяй! — взо­рвал­ся Фи­шер, но про­зву­ча­ло это за­бав­но и не­обид­но.

Бра­ун ни­чем не от­ве­тил на вы­пад Боб­би и по­смот­рел на ча­сы.

— Час со­рок, — ин­фор­ми­ро­вал он. — Вре­мя лан­ча. Я, зна­е­те, го­лод­ным иг­рать мо­гу, но сей­час я вне иг­ры и не от­ка­жусь от хо­ро­шей тра­пе­зы. Пред­ла­гаю по­есть вчет­ве­ром. За мой счет! Уго­щаю!

— Че­го это ты та­кой добрый и щед­рый? — ухмыль­нув­шись, спро­сил Фи­шер. — Ни­как в по­кер вче­ра мно­го вы­иг­рал?

— А если и вы­иг­рал? — от­ве­тил Бра­ун.

Они пой­ма­ли так­си и по­еха­ли в япон­ский рес­то­ран, рас­по­ло­жен­ный к за­па­ду от Цент­раль­но­го же­лез­но­до­рож­но­го вок­за­ла. Его вы­брал Фи­шер, и все трое мол­ча с ним со­гла­си­лись. Боб­би ука­зал так­сис­ту путь, ко­то­рый ока­зал­ся длин­нее обыч­но­го марш­ру­та. По­езд­ку опла­тил Бра­ун.

Вой­дя в уют­ный рес­то­ран, все оце­ни­ли вы­бор Боб­би. Он по­тре­бо­вал от­дель­ный зал, и им та­кой предо­ста­ви­ли. Прав­да, Яну при­шлось объ­яс­нять ме­нед­же­ру, кто та­кой Боб­би Фи­шер и по­че­му он име­ет не­обыч­ные тре­бо­ва­ния. Удов­летво­рить их в днев­ные ча­сы ока­за­лось воз­мож­ным, и чет­вер­ка рас­по­ло­жи­лась за ни­зень­ким сто­ли­ком. Зву­ча­ла ти­хая и спо­кой­ная му­зы­ка.

— Люб­лю вос­точ­ную кух­ню! — с чувст­вом про­из­нес Боб­би. — Там, прав­да, едят вся­ких жу­ков и чер­вя­ков, но это в Юго-Вос­точ­ной Азии. А мы сей­час в Япо­нии, и здесь я бу­ду есть ры­бу.

Он ска­зал, что ему не­мно­го жар­ко, снял пид­жак и ки­нул его на сво­бод­ное мес­то.

Рес­то­ран пред­ла­гал кли­ен­ту ука­зать на лю­бую ры­бу, пла­ва­ю­щую в ог­ром­ном ак­ва­ри­уме, и та бу­дет для не­го при­го­тов­ле­на. Боб­би вы­брал са­мую боль­шую особь, Эн­ди ука­зал офи­ци­ан­ту на ры­бу сред­не­го раз­ме­ра, а Ян с Бра­у­ном пред­поч­ли рол­лы и су­ши. Боб­би хо­ро­шо раз­би­рал­ся в ме­ню и за­ка­зал раз­ных за­ку­сок для всех.

Ян за­ме­тил, что в Япо­нии свое­об­раз­ное пи­во и пред­ло­жил его по­про­бо­вать. Боб­би ска­зал, что он же­ла­ет ви­на.

— Со­пьешь­ся! — съяз­вил Бра­ун. — Та­кая мне ра­дость сно­ва ви­деть те­бя с по­хмелья!

— Уол­тер, ты ме­ня с кем-то пу­та­ешь, — па­ри­ро­вал Боб­би. Он за­ка­зал бу­тыл­ку ви­на и на­чал лег­ко по­сту­ки­вать ла­до­ня­ми по сто­лу.

— Жу­ки, чер­вя­ки, жу­ки, чер­вя­ки, — при­го­ва­ри­вал Фи­шер. — Эн­ди, а ты в ком­па­нии двух книж­ных чер­вей. Я в свое вре­мя усво­ил бо­лее ты­ся­чи шах­мат­ных книг и сей­час чи­таю мно­го вся­кой вся­чи­ны. Бра­ун то­же боль­шой книж­ник.

— Ну, ты­ся­чу я, ко­неч­но, не оси­лил, — от­ве­тил Бра­ун, — но биб­лио­те­ка у ме­ня хо­ро­шая.

— У нас с от­цом то­же боль­шая биб­лио­те­ка, — ска­зал Эн­ди. — Не­дав­но он при­о­брел на аук­ци­о­не ра­нее при­над­ле­жав­шую се­мейст­ву Уэл­лес­ли ру­ко­пись на сан­скри­те о ча­ту­ран­ге, дав­ней пред­шест­вен­ни­це шах­мат. Бу­ду­щий гер­цог Вел­линг­тон в мо­ло­дос­ти вое­вал в Ин­дии и участ­во­вал в штур­ме Се­рин­га­па­та­ма, сто­ли­це го­су­дар­ст­ва Май­сур. Тип­пу Са­хиб, гла­ва го­су­дар­ст­ва, имел ве­ли­кое мно­жест­во ру­ко­пи­сей. Они до­ста­лись по­бе­ди­те­лям.

— И ты про­бо­вал про­чи­тать ру­ко­пись? — ожив­лен­но спро­сил Фи­шер и по­смот­рел на Эн­ди ши­ро­ко от­кры­ты­ми гла­за­ми.

— Да, — от­ве­тил Эн­ди, — я по­тра­тил вре­мя на изу­че­ние это­го слож­но­го язы­ка, но поль­зы в дан­ном слу­чае бы­ло ма­ло. Ча­ту­ран­га все же силь­но от­ли­ча­ет­ся от шах­мат. У нас так­же есть ру­ко­пись Джо­аки­но Гре­ко, но вряд ли со­вре­мен­ный шах­ма­тист мо­жет мно­го­му по ней на­учить­ся.

— У ме­ня то­же есть кни­га Гре­ко, — по­хва­лил­ся Бра­ун. — Од­на­ко она мне по­мог­ла! Бот­вин­ник, кста­ти, вы­со­ко оце­ни­ва­ет Гре­ко.

При­нес­ли за­кус­ки и ви­но, и раз­го­вор на ко­рот­кое вре­мя при­о­ста­но­вил­ся. Боб­би сде­лал па­ру глот­ков ви­на и про­дол­жил бе­се­ду:

— Без рус­ских ни­ку­да. Бот­вин­ник, Таль, Пет­ро­сян. Мне тут за­бав­ную вещь рас­ска­за­ли о Та­ле, по­хо­жую на анек­дот. К не­му при­хо­дит жур­на­лист и го­во­рит, что за­ду­мал взять ин­тервью у всех чем­пи­о­нов ми­ра. Таль серь­ез­но и де­ло­ви­то спра­ши­ва­ет: «Со Стей­ни­цем до­го­во­ри­лись?»

Ян и Эн­ди за­сме­я­лись, а Бра­ун вдруг за­явил:

— Стей­ниц был сун­ду­ком.

— Бра­ун, ты че­го не­сешь? — взо­рвал­ся Фи­шер. — Ты, вро­де, вы­пил не­мно­го…

— В сун­ду­ке, — пе­ре­бил его Бра­ун, — хра­нят вся­кое ба­рах­ло, ко­то­рое по­том на­до от­ту­да, ко­вы­ря­ясь, из­вле­кать. Вот Стей­ниц так и ко­вы­рял­ся на по­след­них го­ри­зон­та­лях, час­то бы­вая в стес­нен­ных по­ло­же­ни­ях. «Не со­зда­вай сла­бос­тей, не дви­гай пе­шек», и все та­кое.

— Стей­ниц — ге­ний, из­ме­нив­ший пред­став­ле­ния о со­дер­жа­нии шах­мат­ной борь­бы, — за­явил Фи­шер. — До не­го боль­шинст­во счи­та­ло, что глав­ное — ата­ка, а он на­учил шах­ма­тис­тов по­ни­ма­нию важ­нос­ти каж­дой клет­ки. Он по­ка­зал, что в шах­ма­тах нет ме­ло­чей, иг­рок дол­жен раз­ли­чать силь­ные и сла­бые пунк­ты и обо­ра­чи­вать все плю­сы и ми­ну­сы к сво­ей вы­го­де. Я мно­го изу­чал твор­чест­во Стей­ни­ца. А вот Лас­ке­ра я не по­ни­мал. Этот всю­ду сто­ял ху­же, чем со­пер­ник, но умуд­рял­ся вы­иг­ры­вать.

— Вот имен­но, умуд­рял­ся, — пов­то­рил Бра­ун. — По­то­му, что он был муд­ре­цом! Что та­кое иг­ра в шах­ма­ты? Это рас­ста­нов­ки фи­гур и пе­ре­груп­пи­ров­ки. Лас­кер был бо­гом пе­ре­груп­пи­ро­вок. Он стро­ил глу­бо­чай­шие пла­ны и осу­щест­влял их с же­лез­ной по­сле­до­ва­тель­ностью. А тех­ни­ка энд­шпи­ля ка­кая!

— Это да, — со­гла­сил­ся Фи­шер. — Тут он был ве­ли­ким, од­на­ко у ме­ня во­прос: а умел ли он пе­ре­да­вать тай­ны сво­е­го мас­тер­ст­ва дру­гим? Я, пом­нит­ся, про­чи­тал его книж­ку «Как Вик­тор стал шах­мат­ным мас­те­ром» и был разо­ча­ро­ван. Ска­жи­те, мно­гим ли она по­мог­ла стать мас­те­ра­ми?

— И у ме­ня та­кое же бы­ло чувст­во! — под­хва­тил Эн­ди. — Ска­жу бо­лее — я и учеб­ник Ка­паб­лан­ки чи­тал и ло­вил се­бя на мыс­ли, что все это, ко­неч­но, хо­ро­шо и пра­виль­но, но что-то важ­ное наш ге­ний не до­го­ва­ри­ва­ет! На­вер­ное, и Лас­кер, и Ка­паб­лан­ка, и Але­хин вряд ли пол­ностью рас­кры­ва­ли пе­ред ши­ро­кой пуб­ли­кой тай­ны сво­е­го мас­тер­ст­ва. В кон­це жиз­ни Але­хин учил бу­ду­ще­го грос­с­мей­сте­ра Ар­ту­ро По­ма­ра. В его шах­мат­ное ста­нов­ле­ние чем­пи­он вло­жил очень мно­го.

— Мо­жет быть, мо­жет быть, — ска­зал Боб­би. — Але­хин мно­го книг на­пи­сал, од­на­ко на­сто­я­щие от­кро­ве­ния и глу­бо­кие обоб­ще­ния в них на­до на­хо­дить по кру­пи­цам. На это он был ску­по­ват.

— Я ви­дел ви­део­за­пись Ка­паб­лан­ки и Эй­ве, — про­дол­жил Ян. — Ка­па ска­зал (ко­неч­но, по­нят­но, по­че­му!), что иг­ра Але­хи­на — на двад­цать про­цен­тов блеф. А Эй­ве он при этом сде­лал ком­пли­мент — тот, мол, в иг­ре всег­да дви­жет­ся пря­мо и впе­ред.

— Эй­ве — на­сто­я­щий учи­тель! — из­рек Боб­би. — Он им и был, пре­по­да­вал ма­те­ма­ти­ку в жен­ском ли­цее. Этот уме­ет тол­ко­во все объ­яс­нить. Я с ним сыг­рал па­ру пар­тий еще маль­чи­ком, од­ну про­дул, вто­рая ни­чья.

— Сколь­ко те­бе за это за­пла­ти­ли? — спро­сил Бра­ун.

— Трид­цать пять дол­ла­ров. Но это бы­ли дол­ла­ры пять­де­сят седь­мо­го го­да!

За­кус­ки бы­ли до­еде­ны, и Боб­би по­про­сил при­нес­ти еще. Офи­ци­ант вы­пол­нил этот за­каз, сле­дом при­нес су­ши и рол­лы для Яна и Бра­у­на и ска­зал, что ры­ба ско­ро бу­дет го­то­ва.

— А мы ни­ку­да не то­ро­пим­ся! — про­из­нес Фи­шер.

Он ел и го­во­рил, пе­ре­же­вы­вая пи­щу. Ког­да на­ко­нец при­нес­ли ры­бу, Боб­би на­чал быст­ро с ней рас­прав­лять­ся, на­хва­ли­вая япон­скую кух­ню. Оста­вив в та­рел­ке од­ни кос­ти, он по­про­сил вто­рую пор­цию.

Боб­би под­нял­ся из-за сто­ла, по­до­шел к ак­ва­ри­уму и сно­ва вы­брал са­мую боль­шую ры­бу. Дру­гие участ­ни­ки за­столья ис­поль­зо­ва­ли эту па­у­зу, что­бы не­мно­го раз­мять­ся.

Бра­ун по­до­шел к ок­ну с бо­ка­лом ви­на и, гля­дя на не­объ­ят­ную ак­ва­то­рию, за­го­во­рил с боль­шим подъ­емом:

— Ка­кой вид! Мы сей­час в са­мом сво­бод­ном го­ро­де ми­ра, и я чувст­вую, как на этой вы­со­те у ме­ня вы­рас­та­ют крылья! В та­кие мо­мен­ты я хо­чу пи­сать, как Хе­мин­гу­эй и Фиц­д­же­ральд, хо­чу со­вер­шить кру­го­свет­ные пу­те­шест­вия, как зна­ме­ни­тые ис­пан­цы и пор­ту­галь­цы, хо­чу по­ле­теть в кос­мос, сни­мать­ся в ки­но, вы­сту­пать на те­ат­раль­ной сце­не и сыг­рать роль Кром­ве­ля, хо­чу по­ста­вить фильм о Мо­цар­те, хо­чу сам быть му­зы­кан­том, вы­учить де­сять ино­стран­ных язы­ков, жаж­ду про­жить мно­жест­во жиз­ней! Да здравст­ву­ют шах­ма­ты — луч­шее по­ле для про­яв­ле­ния ин­тел­лек­ту­аль­ной фан­та­зии! Хо­чу иг­рать так, что­бы обо мне го­во­ри­ли, и хо­чу уме­реть, иг­рая!

— Бра­во, Уол­тер! — вос­клик­нул Боб­би. Он за­ап­ло­ди­ро­вал, и все его под­дер­жа­ли.

Ког­да за­ня­ли свои ме­с­та за сто­лом, Фи­шер про­дол­жил об­суж­дать чем­пи­о­нов:

— Вот Бот­вин­ник — не сун­дук! Он очень ак­тив­ный иг­рок и всег­да стре­мит­ся за­хва­тить ини­ци­а­ти­ву. Эх, жал­ко, не до­жал я его в шесть­де­сят вто­ром! Ко­неч­но, вся рус­ская ко­ман­да на не­го ра­бо­та­ла при ана­ли­зе от­ло­жен­ной пар­тии. Я сам ви­но­ват, ду­мал, что лег­ко вы­иг­раю с лиш­ней пеш­кой.

— А я те­бя не до­жал с лиш­ним ка­чест­вом! — ска­зал Бра­ун. — Ты ока­зал­ся скольз­кий, как ры­ба в ак­ва­ри­уме!

Не об­ра­щая вни­ма­ния на реп­ли­ку Бра­у­на, Фи­шер про­дол­жал:

— А вот учи­тель из не­го так се­бе. Рас­ска­зы­ва­ют, что он уче­ни­ков экс­плу­а­ти­ро­вал к сво­ей вы­го­де, по­ру­чая им де­лать ана­ли­зы для се­бя.

— Ну, да, — со­гла­сил­ся Бра­ун. — К ис­ти­не при­хо­дят че­рез стра­да­ния. А за­чем са­мо­му стра­дать? Пусть дру­гие стра­да­ют!

— Бот­вин­ник — боль­шой уче­ный, — за­ме­тил Боб­би, — а мы с то­бой, Уол­тер, свои шко­лы бро­си­ли ра­ди шах­мат.

— И ты жа­ле­ешь? — па­ри­ро­вал Бра­ун. — За­то ты стал на­сто­я­щим про­фес­си­о­на­лом и шах­ма­ты под­нял на про­фес­си­о­наль­ный уро­вень! Чуд­ная про­фес­сия — шах­ма­ты! Боль­шинст­во на ней, ко­неч­но, мно­го не за­ра­бо­та­ет, за­то пусть нам за­ви­ду­ют раз­ные офис­ные клер­ки, бан­ков­ские слу­жа­щие и про­дав­цы. Лю­бые про­да­жи — об­ман. Бан­ки — гра­беж. Про­дав­цы, слу­жа­щие — уми­ра­ю­щие про­фес­сии! В офи­сах гнез­дят­ся по­средст­вен­нос­ти. До­лой офи­сы, да здравст­ву­ет сво­бо­да твор­чест­ва! Гу­ма­ни­тар­ное об­ра­зо­ва­ние плюс шах­ма­ты — вот фор­му­ла бу­ду­ще­го!

— Да! — вос­клик­нул Боб­би. — До­лой офи­сы! До­лой шко­лы! Не­да­ром дво­ря­не учи­ли сво­их де­тей до­ма, что­бы те не те­ря­ли вре­ме­ни с пло­хи­ми учи­те­ля­ми и в раз­вра­ща­ю­щей сре­де.

Фи­шер и Бра­ун чок­ну­лись и до­пи­ли свое ви­но. Бра­ун пред­ло­жил за­ка­зать еще бу­тыл­ку, но Боб­би от­ка­зал­ся.

Офи­ци­ант при­нес ры­бу для Боб­би, ко­то­рую тот унич­то­жил с уди­ви­тель­ной ско­ростью.

Опла­чи­вая счет, Бра­ун дал щед­рые чае­вые. За­ме­тив это, Боб­би ска­зал:

— Я сей­час вспом­нил рас­сказ Фиц­д­же­раль­да об аме­ри­кан­це, раз­бо­га­тев­шем в двад­ца­тых и тра­тив­шим день­ги в Ев­ро­пе. Ког­да лоп­ну­ла бир­жа, он ли­шил­ся со­сто­я­ния и с со­жа­ле­ни­ем вспо­ми­нал, как да­вал хо­ро­шие день­ги швей­ца­ру за вы­зов так­си. Ты обед­неть не бо­ишь­ся, Уол­тер?

— Мне это не гро­зит, — спо­кой­но от­ве­тил Бра­ун. — Я не про­си­жи­ваю шта­ны в офи­се, у ме­ня не один ис­точ­ник до­хо­дов и я за­ра­ба­ты­ваю сво­им умом.

— Учись, Эн­ди, — ска­зал Фи­шер, на­де­вая пид­жак. — Так ты по­бьешь Бо­ро­виц­ко­го?

Эн­ди был оша­ра­шен во­про­сом, но быст­ро от­ве­тил:

— По­бью!

Он вдруг по­нял, что с ним про­изо­шла боль­шая пе­ре­ме­на. Эн­ди ощу­тил это всем сво­им су­щест­вом.

Фи­шер пред­ло­жил про­гу­лять­ся вдоль ка­на­лов, и воз­ра­жать ему ни­кто не стал. Июнь­ский день был теп­лым, но солн­ца не бы­ло. Боб­би шел рас­ка­чи­ва­ю­щей­ся по­ход­кой, рас­смат­ри­вая сто­яв­шие на при­ко­ле су­да-жи­ли­ща, и вдруг за­пел. Слу­ха у не­го не бы­ло, но про­цесс пе­ния до­став­лял ему удо­вольст­вие. Фи­шер пел гром­ко, про­хо­жие смот­ре­ли на не­го с удив­ле­ни­ем и улы­ба­лись. Он ис­пол­нял пес­ни Ча­ка Бер­ри и Эл­ви­са Пре­сли.

Про­гул­ка по­лу­чи­лась дли­тель­ной. На­ча­ло тем­неть, за­жглись ок­на. Жи­те­ли Ам­стер­да­ма не опус­ка­ют што­ры, и мож­но бы­ло на­блю­дать ин­терь­е­ры квар­тир. Боб­би об­ра­щал вни­ма­ние на кра­си­вые биб­лио­те­ки и ви­сев­шие на сте­нах кар­ти­ны ху­дож­ни­ков.

— Как это ми­ло, — ска­зал он, — лю­ди от­кры­ты друг дру­гу и не бо­ят­ся во­ров.

Ока­за­лось, что Фи­шер от­лич­но ори­ен­ти­ру­ет­ся в го­ро­де. Он не­за­мет­но под­вел дру­зей к сво­е­му пя­ти­звез­доч­но­му оте­лю и пред­ло­жил про­дол­жить об­ще­ние у се­бя в но­ме­ре.

Ни­кто не ис­кал по­во­да для от­ка­за, и вско­ре все ока­за­лись в об­шир­ном хол­ле его вре­мен­но­го жи­ли­ща. Чет­вер­ка раз­мес­ти­лась на ди­ва­нах. Боб­би до­стал из хо­ло­диль­ни­ка две боль­шие бу­ты­ли с во­дой и по­ста­вил бо­ка­лы на сто­лик.

— Бот­вин­ник, ко­неч­но, боль­шой уче­ный, — с сар­каз­мом за­го­во­рил Боб­би, — но Бра­ун то­же не лы­ком шит! Он от­крыл за­кон со­от­вет­ст­вия ума и го­ло­са.

По­смот­рев в гла­за Яну и Эн­ди и убе­див­шись, что те за­ин­три­го­ва­ны, Боб­би про­дол­жил:

— За­кон за­клю­ча­ет­ся в том, что чем че­ло­век ум­нее, тем у не­го про­тив­нее го­лос.

— Да, я смот­рел ви­део с Але­хи­ным, — ска­зал Бра­ун. — Он го­во­рит на ан­глий­ском язы­ке и на ред­кость про­тив­ным го­ло­сом.

— У Бот­вин­ни­ка го­лос то­же не из при­ят­ных, — до­ба­вил Боб­би.

— А я за­ме­тил, — ска­зал Ян, — что че­ло­век го­во­рит и по­ет буд­то раз­ны­ми го­ло­са­ми. Смыс­лов, ока­зы­ва­ет­ся, пе­вец. Я по­слу­шал его за­пись и уди­вил­ся: не­уже­ли этот ба­ри­тон при­над­ле­жит из­вест­но­му мне че­ло­ве­ку?

— Тай­ма­нов — пи­а­нист, Смыс­лов — пе­вец, — от­ме­тил Боб­би. — По мо­е­му опы­ту об­ще­ния с му­зы­кан­та­ми знаю, что они, как пра­ви­ло, лю­бят друг дру­га. Прав­да, я боль­ше об­щал­ся с джа­зо­вы­ми му­зы­кан­та­ми. А шах­ма­ти­с­ты друг дру­га не лю­бят.

— Таль и Бо­ро­виц­кий очень до­бро­же­ла­тель­ны, — ска­зал Ян.

— Точ­но, — со­гла­сил­ся Бра­ун, — но это ско­рее ис­клю­че­ние. Они до­бро­же­ла­тель­ны и ум­ны. Но са­мый ум­ный, ко­неч­но, Боб­би Фи­шер. Вер­нее, так: со­глас­но мо­е­му за­ко­ну, го­лос Боб­би Фи­ше­ра сви­де­тельст­ву­ет о боль­шом уме.

— А ты во­об­ще сип­лый ав­стра­ли­ец! — сме­ясь, от­ве­тил Боб­би. — Ты вер­но по­то­мок од­но­го из лон­дон­ских бол­ту­нов, кри­ти­ко­вав­ших пра­ви­тельст­во во вре­мя вой­ны с На­по­лео­ном и со­слан­ных в ав­стра­лий­скую глушь!

Бра­ун ни­как не от­ве­тил на шут­ли­вый вы­пад и прос­то ска­зал:

— Спой, Боб­би! Спой под му­зы­ку. «Мой путь».

Фи­ше­ра не при­шлось уго­ва­ри­вать. Он до­стал ви­дав­ший ви­ды кас­сет­ный маг­ни­то­фон и вста­вил в не­го кас­се­ту с му­зы­кой пе­сен Фрэн­ка Си­нат­ры.

Боб­би за­пел. Вер­нее, он не пел, а боль­шей частью го­во­рил под му­зы­ку. Про­пе­вал он толь­ко по­след­ние сло­ва куп­ле­та. Та­кой спо­соб ис­пол­не­ния силь­но вы­иг­ры­вал в срав­не­нии с его улич­ным пе­ни­ем. Фаль­ши­вых нот не бы­ло.

​

Когда жизнь прожита,

Конец мой близок, понимаю.

Мой друг, смотри в глаза,

Скажу тебе о том, что знаю.

Я в этой жизни видел все,

Проехал я по всем дорогам,

Но важно, что всегда

Я шел моим путем.

Я делал то, что должен был,

И что я сделал, то имею.

Все до конца я доводил

И ни о чем не сожалею.

Я крепко думал обо всем,

Что ждет меня на новых тропах,

Но важно, что всегда

Я шел моим путем.

Ты знаешь, друг, не всякий груз

Поднимем мы, хотя хотели,

И каждый раз я размышлял,

Способен ли на это дело,

И отступал, но все же я

Шел моим путем.

Смеялся, плакал и любил,

Бывало всякое, конечно,

Мой друг, я это пережил

И нахожу теперь потешным.

Все это я, каков я есть,

Ты видишь — я не очень скромен,

Свершил немало, и при том

Я шел моим путем.

Из чего сделан человек —

Кто личности, кто просто тени,

И ты свободно говори,

Не слушай тех, кто гнет колени,

Бог видит — я держал удар

И шел моим путем.

Да, шел моим путем.

Боб­би за­кон­чил петь. Во­ца­ри­лось мол­ча­ние. Че­рез ми­ну­ту его на­ру­шил Бра­ун, пред­ло­жив­ший по­играть блиц­пар­тии.

— От­лич­ная идея! — от­клик­нул­ся Ян. — Я бу­ду судь­ей. На­зо­вем это со­рев­но­ва­ние «блиц­тур­нир на­сто­я­щих и бу­ду­щих чем­пи­о­нов США, Ан­глии и ми­ра».

Рег­ла­мент со­рев­но­ва­ния был со­став­лен очень быст­ро. Ре­ши­ли, что каж­дый участ­ник сыг­ра­ет по две пар­тии с дву­мя дру­ги­ми. На­шлись и ча­сы, и от­лич­ный ком­плект стаун­то­нов­ских шах­мат. Боб­би их не ис­поль­зо­вал, об­хо­дясь сво­им ма­лень­ким по­тре­пан­ным на­бо­ром. Мно­го лет он вты­кал фи­гур­ки в ды­роч­ки, и отвер­стия в ми­ни­дос­ке за­мет­но рас­ши­ри­лись.

Фи­шер внес по­след­нюю по­прав­ку, пред­ло­жив со­рев­но­вать­ся «по сис­те­ме Ка­паб­лан­ки».

— Это как? — спро­сил Эн­ди.

— Слиш­ком мно­го те­о­рии, мой друг, слиш­ком мно­го те­о­рии в со­вре­мен­ных шах­ма­тах, — по­яс­нил Фи­шер. — По­это­му Ка­паб­лан­ка в свое вре­мя пред­ло­жил прос­то по­ме­нять мес­та­ми ко­ней и сло­нов. У ме­ня на этот счет есть еще бо­лее ра­ди­каль­ное пред­ло­же­ние, но по­ка огра­ни­чим­ся ко­ня­ми и сло­на­ми.

На том и по­ре­ши­ли. Фи­шер вы­иг­рал все че­ты­ре пар­тии и стал чем­пи­о­ном, Бра­ун и Марс обыг­ра­ли друг дру­га по ра­зу и по­де­ли­ли вто­рое и третье ме­с­та. В по­след­ней пар­тии Эн­ди оста­вил Бра­у­на с од­ной ладьей, со­хра­нив ла­дью и три пеш­ки, но его пять ми­нут ис­тек­ли.

— Обид­но про­сро­чить вре­мя в вы­иг­ран­ной по­зи­ции, — ска­зал Фи­шер. — У ме­ня есть прос­тая идея. Нуж­но до­бав­лять вре­мя за каж­дый ход. Сде­лал ход — по­лу­чай не­сколь­ко се­кунд, еще ход — сно­ва до­бав­ка. Так вре­мя не за­кон­чит­ся. На мой взгляд, это спра­вед­ли­во.

За ок­ном стем­не­ло. Ян ска­зал, что его ждет же­на. Он пре­дуп­ре­дил ее, что за­дер­жит­ся, но не до позд­не­го же ве­че­ра! Эн­ди по­нял, что ему луч­ше уй­ти вмес­те с Яном.

Та­ким был этот день в Ам­стер­да­ме. Оста­ва­ясь в гол­ланд­ской сто­ли­це, Эн­ди пла­ни­ро­вал од­но, но по­лу­чи­лось не­что со­вер­шен­но не­ожи­дан­ное. Он ска­зал се­бе, что Эн­ди се­год­няш­ним ут­ром и Эн­ди ве­чер­ний — два раз­ных че­ло­ве­ка.

Пси­хо­ло­ги­чес­кий кри­зис был пре­одо­лен. Он сно­ва на­чал вы­иг­ры­вать тур­ни­ры.
 

Про­дол­же­ние сле­ду­ет