De Profundis

Нина Краснова

​

Литературный и художественный мир Михаила Пака

Эссе

Ми­ха­ил Пак из­вес­тен в Рос­сии как за­ме­ча­тель­ный пи­са­тель и ху­дож­ник. Он оди­на­ко­во ин­те­рес­но и та­лант­ли­во тво­рит в двух ис­кус­ст­вах, в ли­те­ра­ту­ре и жи­во­пи­си. Уже мно­го лет он дру­жит и со­труд­ни­ча­ет с по­пу­ляр­ным жур­на­лом «Юность» и яв­ля­ет­ся все­ми лю­би­мым ав­то­ром это­го жур­на­ла, и как ху­дож­ник, и как, пи­са­тель, очень ори­ги­наль­ный, со сво­им сти­лем и по­чер­ком, со сво­им взгля­дом на окру­жа­ю­щий мир, со сво­ей фи­ло­со­фи­ей, и со сво­и­ми крас­ка­ми и изоб­ра­зи­тель­ны­ми средст­ва­ми. За свою про­зу Ми­ха­ил Пак в раз­ные го­ды по­лу­чил пре­мии им. Ва­лен­ти­на Ка­та­е­ва и пре­мию Алек­сан­дра Куп­ри­на «Гра­на­то­вый брас­лет», а еще рань­ше - пре­мии Ко­рей­ско­го Пен-Клу­ба, те­ле­ра­дио­ком­па­нии KBS и т.д. Он вы­пус­тил ряд книг – «При­стань ан­ге­лов», «Сме­ю­щий­ся че­ло­ве­чек Хон­до», «Об­ла­ка на юге», «Та­нец бе­лой ку­ри­цы», «Се­уль­ские ка­ни­ку­лы», «Лег­кое пу­те­шест­вие по ре­ке», «Ман­да­ри­ны для Хе­лен» и дру­гие.
Я бы хо­те­ла чуть под­роб­ней оста­но­вить­ся на его ро­ма­не «Ман­да­ри­ны для Хе­лен», ко­то­рый вы­со­ко оце­ни­ли его то­ва­ри­щи по «ли­те­ра­тур­но­му це­ху».

Ге­рой этой кни­ги, это­го ро­ма­на – ко­ре­ец, Кан Со­воль, пу­те­шест­вен­ник, по­эт и жур­на­лист, воз­вра­ща­ет­ся из пу­те­шест­вия по Аф­ри­ке, из Эфи­о­пии в свою Ко­рею, в Стра­ну Ут­рен­ней Све­жес­ти, в свой го­род-ме­га­по­лис Се­ул, но чувст­ву­ет се­бя там не в сво­ей та­рел­ке, по­то­му что ску­ча­ет по аф­ри­кан­ской де­вуш­ке Хе­лен, и, что­бы чем-то за­нять се­бя и сме­нить об­ста­нов­ку, уез­жа­ет на ост­ров Чеч­жу­до, ра­бо­тать там в ман­да­ри­но­вых са­дах, уха­жи­вать за де­ревь­я­ми, ока­пы­вать их, со­би­рать уро­жай ман­да­ри­нов… И ког­да ты чи­та­ешь эту кни­гу, она на­столь­ко за­хва­ты­ва­ет те­бя, что ты не мо­жешь ото­рвать­ся от неё, по­то­му что ты то­же по­па­да­ешь с ге­ро­ем на ост­ров Чеч­жу­до, со­вер­ша­ешь своё пу­те­шест­вие ту­да и от­кры­ва­ешь и узна­ешь для се­бя мно­го но­во­го и ин­те­рес­но­го. Мой зем­ляк Есе­нин пи­сал: «Ни­ког­да я не был на Бос­фо­ре. Я те­бе при­ду­маю о нём». И мог бы на­пи­сать: «Ни­ког­да я не был на Чеч­жу­до». Но кто ни­ког­да не был на Бос­фо­ре, мо­жет по­бы­вать там с по­мощью сти­хов Есе­ни­на, а кто ни­ког­да не был на Чеч­жу­до и во­об­ще в Ко­рее, мо­жет по­бы­вать там с по­мощью ро­ма­на Ми­ха­и­ла Па­ка.

Ми­ха­ил Пак и в сво­ей про­зе – ху­дож­ник, жи­во­пи­сец, он жи­во­пи­су­ет сло­ва­ми, у ко­то­рых свои цве­та и крас­ки и свои от­тен­ки, и свои све­то­те­ни. Он ри­су­ет и по­ка­зы­ва­ет Аф­ри­ку и де­вуш­ку Хе­лен из пле­ме­ни оры­мо, ко­то­рая снит­ся его ге­рою Ка­ну Со­во­лю во сне, и «бе­лые об­ла­ка» и «си­нее не­бо», и «круг­лые ка­мы­шо­вые» хи­жи­ны, и «жёл­тую пу­с­ты­ню», и «ос­ли­ные по­воз­ки», и Ко­рею, и го­род Се­ул, и ост­ров Чеч­жу­до с де­рев­ней, и го­ру Хал­ла­сан, и «пе­ще­ру в по­тух­шем вул­ка­не», и порт­ре­ты сво­их ге­ро­ев и пер­со­на­жей, в том чис­ле и свой, с эле­мен­том юмо­ра: «На мне бы­ла ру­баш­ка, ком­би­не­зон, на но­гах крос­сов­ки. А на го­ло­ве – бейс­бол­ка. Вы­ли­тый фер­мер (поч­ти как «Я прос­тая дев­ка на баш­та­не» у Ива­на Бу­ни­на). На­до бы в та­ком ви­де сфо­то­гра­фи­ро­вать­ся…» Он по­ка­зы­ва­ет эк­зо­ти­чес­кий и ев­ро­пе­и­зи­ро­ван­ный, с при­ме­та­ми но­во­го вре­ме­ни, мир Чеч­жу­до че­рез ка­кие-то де­та­ли, ко­то­рые ис­поль­зу­ет в сво­ей про­зе, как ин­крус­та­цию или как де­та­ли поп-ар­та, на­при­мер: «ман­да­ри­но­вые де­ревья», «но­ут­бук фир­мы «Сам­сунг», «бу­лыж­ник» раз­ме­ром с ку­лак, «се­рый ка­мень (вре­мен нео­ли­та?), мес­та­ми… тем­но-бу­рый», «джон­ки», «фран­цуз­ская бул­ка с вет­чи­ной», блю­до ко­рей­ской кух­ни «тен­дян­ти­гэ - ост­рый суп из со­ево­го тво­ро­га», «со­лё­ные листья кун­жу­та», по­трёпан­ный «рус­ско-ко­рей­ский сло­варь», «шер­ша­вая ко­ра ста­ро­го де­ре­ва», ми­ни-пра­чеч­ная - «се­так­со», су­хая тра­ва, ко­то­рая сим­во­ли­зи­ру­ет со­бой «кар­ти­ну брен­нос­ти жиз­ни»…

По на­ту­ре ли­рич­ный и ро­ман­тич­ный, ге­рой Ми­ха­и­ла Па­ка Кан Со­воль с од­ной сто­ро­ны жи­вёт бо­га­той ду­хов­ной внут­рен­ней жизнью и меч­та­ет о чём-то осо­бен­ном и не­обыч­ном, и об аф­ри­кан­ской де­вуш­ке с ев­ро­пей­ским име­нем Хе­лен, как если бы об Аэли­те из ка­кой-то иной ре­аль­нос­ти, а с дру­гой сто­ро­ны он жи­вёт обыч­ной жизнью обыч­но­го че­ло­ве­ка с его бы­то­вы­ми за­бо­та­ми и каж­дод­нев­ны­ми про­бле­ма­ми, он го­то­вит се­бе ужин, гре­ет чай в чай­ни­ке на га­зо­вой пли­те, мо­ет гряз­ную по­су­ду и гряз­ные по­лы, сти­ра­ет в та­зу гряз­ное бельё, брю­ки и нос­ки… Но под пе­ром Ми­ха­и­ла Па­ка да­же гряз­ная по­су­да и гряз­ное бельё и гряз­ные по­лы ка­жут­ся очень эс­те­тич­ны­ми и по­э­тич­ны­ми, и все бы­то­вые кар­тин­ки жиз­ни ге­роя, со всей её про­зой, ко­то­рые пи­са­тель ри­су­ет сло­ва­ми, вос­при­ни­ма­ют­ся в ро­ма­не как кар­ти­ны жан­ро­вой жи­во­пи­си, на ко­то­рых гру­бая ре­аль­ность жиз­ни с ее ма­те­ри­аль­ной бы­то­вой сто­ро­ной пре­вра­ща­ет­ся в ис­кус­ст­во.

На па­ру со сво­им ге­ро­ем Ми­ха­ил Пак ищет ка­кую-то иную ре­аль­ность, не ту, в ко­то­рой он жи­вёт в Се­у­ле и ко­то­рая (да еще пос­ле Аф­ри­ки и пос­ле раз­лу­ки с Хе­лен) ка­жет­ся ему ка­кой-то не на­сто­я­щей, и по­это­му он и уез­жа­ет на Чеч­жу­до, в ман­да­ри­но­вые са­ды. Но и там - свои ми­ну­сы. И он при­хо­дит к груст­но­му за­клю­че­нию: «Нет в ми­ре иде­аль­но­го во всех от­но­ше­ни­ях ме­с­та». (Тем бо­лее, ког­да ря­дом с то­бой нет лю­би­мой де­вуш­ки.) И по­лу­ча­ет­ся, что для не­го как для пи­са­те­ля и ху­дож­ни­ка са­мая на­сто­я­щая и са­мая иде­аль­ная ре­аль­ность, где он чувст­ву­ет се­бя в сво­ей та­рел­ке, – это та, ко­то­рую он со­зда­ет в сво­их фан­та­зи­ях, в сво­ем твор­чест­ве, то есть вто­рая ре­аль­ность, не­за­ви­си­мо от­то­го, где он жи­вёт, и она ста­но­вит­ся для не­го пер­вой, глав­ной, и для чи­та­те­лей – то­же, по­то­му что ког­да чи­та­ешь Ми­ха­и­ла Па­ка, пол­ностью ухо­дишь и по­гру­жа­ешь­ся в мир, ко­то­рый он со­здал на бу­ма­ге, сло­ва­ми и бук­ва­ми, и жи­вёшь жизнью глав­но­го ге­роя и жизнью всех ге­ро­ев кни­ги.
А его ге­рои – это добрые лю­ди, и ко­рей­цы, и рус­ские, ко­то­рые встре­ча­ют­ся ему на его пу­ти и ря­дом с ко­то­ры­ми ему и те­бе хо­чет­ся на­хо­дить­ся и быть. И сам он – добрый, свет­лый че­ло­век и го­тов по­ста­вить па­мят­ник каж­до­му хо­ро­ше­му че­ло­ве­ку, в том чис­ле и прос­то­му са­пож­ни­ку, ко­то­рый шьет хо­ро­шую обувь…

Ге­рой ро­ма­на, тож­дест­вен­ный или, как го­во­рит­ся, иден­тич­ный са­мо­му ав­то­ру, меч­та­ет о люб­ви и но­сит и ле­ле­ет в се­бе не­кий иде­аль­ный для не­го об­раз жен­щи­ны, Хе­лен, и меч­та­ет увез­ти её из Аф­ри­ки в Ко­рею, на ост­ров Чеч­жу­до, в ман­да­ри­но­вый сад, и на­хо­дит ка­кие-то чер­ты и чёр­точ­ки этой Хе­лен в каж­дой жен­щи­не и к каж­дой от­но­сит­ся по-добро­му.

Ми­ха­ил Пак ро­дил­ся в Уз­бе­кис­та­не, окон­чил ху­до­жест­вен­ное учи­ли­ще в Тад­жи­кис­та­не, ра­бо­тал в Ка­зах­ста­не, по­том пе­ре­ехал в Моск­ву. Он ко­ре­ец, но его ро­до­слов­ное дре­во име­ет и рус­ские кор­ни, и он счи­та­ет се­бя не толь­ко ко­рей­цем, но и рус­ским. Он вос­пи­тан на рус­ской клас­си­ке, лю­бит До­сто­ев­ско­го, по­эта Сер­гея Есе­ни­на, зна­ет наиз­усть мно­го его сти­хов.

Есть та­кие лю­ди, в том чис­ле и по­эты, пи­са­те­ли, ху­дож­ни­ки, ко­то­рые го­во­рят мно­го, но ма­ло мо­гут ска­зать ин­те­рес­но­го, важ­но­го и со­кро­вен­но­го. А есть лю­ди, ко­то­рые го­во­рят ма­ло, но мо­гут ска­зать очень мно­го. Та­ков и Ми­ха­ил Пак. Он го­во­рит ма­ло, а ска­зать при этом мо­жет очень мно­го, и в сво­ей про­зе, и в сво­их кар­ти­нах, и в текс­тах, и еще боль­ше – в под­текс­тах. Он со­сто­ит из «лу­чис­той энер­гии», по Циол­ков­ско­му, и всё, что хо­чет ска­зать, мо­жет го­во­рить мол­ча, без слов, с по­мощью этой лу­чис­той энер­гии, ко­то­рая ис­хо­дит от не­го и от его тво­ре­ний.

Ро­ман Ми­ха­и­ла Па­ка «Ман­да­ри­ны для Хе­лен» - не­ве­лик по сво­е­му раз­ме­ру, он ла­пи­дар­ный, в нём все­го 176 стра­ниц, это не кир­пич и не бу­лыж­ник, ко­то­рым ав­тор мо­жет убить чи­та­те­лей. Ав­тор, как Ро­ден, со­здал своё тво­ре­ние, от­се­кая от не­го всё лиш­нее. Ро­ман Ми­ха­и­ла Па­ка не­ве­лик по сво­е­му раз­ме­ру, но, как го­во­рил Вла­ди­мир Со­ло­ухин, ле­бе­дю не на­до быть рос­том со сло­на, что­бы быть пре­крас­ным и ве­ли­ча­вым.

Изу­ми­тель­но хо­рош язык про­зы Ми­ха­и­ла Па­ка, прос­той, яс­ный, про­зрач­ный, без ор­на­мен­таль­ных би­рю­лек, и очень ор­га­нич­ный и гар­мо­нич­ный по сво­ей струк­ту­ре, где сло­ва со­че­та­ют­ся меж­ду со­бой и каж­дое на­хо­дит­ся на сво­ем мес­те, как в пес­не, из ко­то­рой сло­во не вы­бро­сишь. Био­ло­ги­чес­кие рус­ские пи­са­те­ли, ко­то­рые стра­да­ют в сти­хах и в про­зе кос­но­язы­чи­ем или, как «куд­ре­ва­тые муд­рей­ки» и «муд­ре­ва­тые куд­рей­ки», за­умью, и ко­то­рые не вла­де­ют ис­кус­ст­вом рус­ской ре­чи, мог­ли бы по­учить­ся у Ми­ха­и­ла Па­ка, у это­го рус­ско­го ко­рей­ца и ко­рей­ско­го рус­ско­го, пи­сать на рус­ском язы­ке.

Ми­ха­и­лом Па­ком не­льзя не вос­хи­щать­ся! Он – мас­тер про­зы и мас­тер жи­во­пи­си. Член Со­юза пи­са­те­лей Рос­сии и член Со­юза ху­дож­ни­ков Рос­сии, еди­ный в двух ли­цах.

Он пи­шет свои ве­щи на язы­ке Тур­ге­не­ва, Льва Толс­то­го, Че­хо­ва, До­сто­ев­ско­го, Пуш­ки­на. А ещё он сам оформ­ля­ет свои кни­ги, и «Ман­да­ри­ны для Хе­лен» офор­мил сам. На об­лож­ке – тем­но-ро­зо­вая чер­но­во­ло­сая мо­дель с кар­ти­ны «Ле­то», де­вуш­ка, ко­то­рую он на­ри­со­вал губ­ной по­ма­дой, ла­ком для ног­тей и тушью, кос­ме­ти­чес­ки­ми средст­ва­ми фир­мы DeBon. Ког­да он рек­ла­ми­ро­вал эту фир­му на од­ном из ме­роп­ри­я­тий, он еще не знал, что на­пи­шет свой ро­ман «Ман­да­ри­ны для Хе­лен» и что де­вуш­ка с этой кар­ти­ны, плод его фан­та­зии, ста­нет ге­ро­и­ней это­го ро­ма­на, а са­ма кар­ти­на ста­нет ил­люст­ра­ци­ей к ро­ма­ну и об­лож­кой кни­ги.

На­зва­ние ост­ро­ва Чеч­жу­до, ко­то­рый для ге­роя – не­кая зем­ля обе­то­ван­ная, как для Гу­ми­лёва озе­ро Чад, где «изыс­кан­ный бро­дит жи­раф», ас­со­ци­и­ру­ет­ся у ме­ня со сло­вом Чу­до, ко­то­рое при­сут­ст­ву­ет в на­зва­нии ост­ро­ва… Если бук­ву «ж» за­жать паль­цем, по­лу­чит­ся: Че­ЧУ­ДО. И твор­чест­во Ми­ха­и­ла Па­ка для ме­ня и для всех, кто со­при­кос­нул­ся с ним, это чу­до. И сам Ми­ха­ил Пак – чу­до, чу­дес­ное уни­вер­саль­ное яв­ле­ние ко­рей­ской и рус­ской и ещё и ев­ро­пей­ской куль­ту­ры, единст­вен­ное и не­пов­то­ри­мое яв­ле­ние, «цве­ток не­пов­то­ри­мый», если го­во­рить сти­ха­ми Есе­ни­на.