Во время одной беседы о литературе и театре один мой приятель возмутился (в пределах дозволенных законом) приговору Евгении Беркович. Мол, абсолютно несправедливо и жестоко. Согласился, что вне исторического контекста, может быть и так, но…
Но откатимся на сто лет назад и вспомним прабабушку Евгении Беркович. Звали её Елена Катерли. Писательница, журналистка и активный борец за партийность литературы. В 1929 году в главной газете коммунистов Ленинграда «Ленинградская правда» вышли статьи журналистки Катерли «Лицо шкурника, карьериста и ренегата Захера» и «Учёный дезертир». Поводом для написания статьи стало нежелание Захера критиковать академика Тарле по приказу парткома университета. Статья имела последствия для профессора Захера более чем печальные. Он отправился в места весьма удалённые от академической кафедры. Лучше всего это изложено в стихотворении Игоря Пыхалова:
Яков Менделевич Захер
Был отнюдь не гешефтмахер —
Он историю студентам
В ЛГУ преподавал.
Но затем профессор Захер
Был цинично послан на **р
И от рук гэбни кровавой
Он безвинно пострадал.
Всё банально, всё обычно,
Но вопрос есть неприличный —
Кто же именно публично
«Ренегата» обличал
Перед городом и миром?
И «учёным‑дезертиром»
Кто его в статье газетной
Остроумно обозвал?
Этим каверзным вопросом
Не удастся тень набросить
На почтенных петербуржцев
Именитую семью.
Ясно всем, как было дело —
Под угрозою расстрела
Сочинила мать Катерли
Ту позорную статью.
И во всем виновен Сталин —
Он усат был и брутален,
Не любил интеллигентов
И в ГУЛАГи их сажал.
И конечно, нет вопросов —
Миллионы тех доносов
Лично он, своей рукою
Под копирку написал.
А журналистка Елена Катерли с неукротимым энтузиазмом ринулась далее выявлять и обличать врагов, окопавшихся в университетах, журналах и издательствах. Журналистские статьи из‑под пера Катерли быстро переходили в уголовные. «Партком и руководители издательства до сих пор не могут как следует понять, что вина за проникновение врагов в ОГИЗ (объединенное государственное издательство) лежит именно на них». Вот такая цитата, а на дворе 1934 год. Вскоре будет убит Киров и на Ленинград обрушится волна репрессий. В статье Катерли названы фамилии. Первым указан Залман Лозинский, заведующий кафедрой в институте Герцена, директор института литературы и искусства. Статья‑донос Катерли удалась на славу. Профессора арестовали вместе с женой, а после обоих расстреляли. Помимо Лозинского ещё несколько человек также приговорили к высшей мере. Тем, кому повезло, отправились по тюрьмам и ссылкам.
Журналистка‑доносчица Елена Катерли процветала, пережила войну, не умерла с голоду в блокадном Ленинграде и родила дочку‑писательницу. Её дочь, Нина Катерли, поначалу преуспевающая советская писательница, быстро переобулась в антисоветскую. Подружилась с Ходорковским и его деньгами, вписалась в ПЕН‑клуб[i], участвовала в работе «Мемориала»[ii] . Раскаянья за деятельность мамы не испытывала. И также требовала запрещения газет и журналов. Только теперь уже коммунистических. Радовалась расстрелу Белого дома в 1993 и гибели его защитников. После этого сложно не поверить в существование «гена подлости».
К чему эта длинная история? К тому, что совершённое зло не никуда не уходит, а продолжает клубиться вокруг человека и его потомков. Назовите это кармой рода или ещё как, но это факт. То, чего так просила прабабушка и бабушка Беркович, пришло к ней. Вернее, за ней. Как и ко многим приходило, приходит и будет приходить. «Вина по рождению» существует, как бы не утверждали, что дети за родителей не отвечают. По уголовным и человеческим законам — да. Но есть и иные законы вне компетенции и воли людей.
Литературный процесс советского периода уникален. Никогда и нигде литература не становилась частью государственной машины, а писатели не переходили на роль госслужащих, как это случилось в СССР. Писателям дали государственную поддержку, но предъявили драконовский спрос. Из всех видов искусств литература оказалась самой пострадавшей. Так из 519 делегатов первого съезда писателей СССР в 1937–1938‑м репрессированы 220 (42%), из них расстреляно 182 человека (35%). Метод социалистического реализма в литературе построили на костях и море крови. Немалая вина лежит и на самих инженерах человеческих душ. Они ценили близость с власть предержащими (Мандельштам, Горький — Бухарин, Ягода), не брезговали общением с карательными органами, лезли в дружбу домами с откровенными палачами (Бабель — Ежов, Есенин‑Блюмкин). Всех и всё перечислить невозможно. Творцы не стеснялись тайных и публичных доносов (как Маяковский, Мейерхольд и Вишневский на Булгакова). За редким исключением не проклинали в газетах винно и невинно осуждённых на знаменитых процессах‑расправах 30‑х годов. Чего только стоят приговоры литературного карателя Безыменского: «Империалистическая романтика», «кулацко‑богемная», «апологеты идиотизма деревенской жизни», «надевший маску юродства», «богемно‑хулиганский образ жизни». Это в адрес Гумилёва, Есенина, Клюева, Заболоцкого, Смелякова. Ясно — откровенная дурость, но она пошла ценой смерти, свободы, сломанной жизни для них.
Сталин умер и к власти пришёл Хрущёв. Культ личности закончился и наступил культ ничтожества. Писателей перестали расстреливать и начали гнобить «без пролития крови». В 1958 году Пастернак стал лауреатом Нобелевской премии. Что вызвало острое недовольство руководства КПСС. Была организована компания по критике Пастернака. Застрельщиком выступил Давид Заславский, опубликовавший в «Правде» статью «Шумиха реакционной пропаганды вокруг литературного сорняка». Студенты из Литинститута вышли на демонстрацию с плакатом «Иуда, вон из СССР». Председатель КГБ Семичастный назвал Пастернака свиньёй и внутренним эмигрантом. Предложил выкинуть из СССР. Тогда это считалось наказанием. Пастернака в едином порыве осудили все. От советских писателей до простых рабочих и колхозниц. Кроме ненависти к «литературному отщепенцу» и «лягушке в болоте» их всех объединяло и то, что «Пастернака они не читали».
Я пропал, как зверь в загоне.
Где‑то люди, воля, свет,
А за мною шум погони,
Мне наружу ходу нет.
Тёмный лес и берег пруда,
Ели сваленной бревно.
Путь отрезан отовсюду.
Будь что будет, всё равно.
Что же сделал я за пакость,
Я убийца и злодей?
Я весь мир заставил плакать
Над красой земли моей.
Но и так, почти у гроба,
Верю я, придёт пора —
Силу подлости и злобы
Одолеет дух добра.
Отдельно надо остановиться на личности Давида Иосифовича Заславского, коему поручили начать травлю Пастернака в главной газете СССР. Человек весьма удивительной беспринципности, редкой подлости и гроссмейстер (то есть великий мастер) предательства. Начинал в рядах Бунда — «Всеобщего еврейского рабочего союза в России». Затем перешёл к меньшевикам, в Гражданскую войну сотрудничал с администрацией Деникина, а затем, после 1917 года, резко полюбил большевиков. В партию Заславского долго не брали, пока он не раздобыл рекомендацию лично от Сталина. История необъяснимая, так как Ленин в своих статьях неоднократно клеймил Заславского . Ильич в выражениях не стеснялся и называл Давида Иосифовича «клеветником, негодяем». Упоминал о «грязной кампании клеветы грязного господина Заславского» в трёх своих работах. И тут — нате! Необыкновенная милость от Сталина. Доверие вождя Заславский оправдывал, служил цепным псом безотказно. Хотя часто старался через меру. Так, например, в серии статей обвинил Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Тургенева, Достоевского, Некрасова, Салтыкова‑Щедрина, Льва Толстого, Лескова, Чехова и всю русскую литературу в антисемитизме. Состоял в антифашистском комитете и остался единственным непострадавшим после его разгона. Понятно, почему литературный провокатор вышел сухим из компании по борьбе с космополитами. В дальнейшем участвовал в работе антисионистского комитета, при этом высказывал откровенно сионистские взгляды в узком кругу.
Помимо погромов на литературной почве отметился и в музыке. 1936 году с его статьи «Сумбур вместо музыки» об авангардной опере Шостаковича «Леди Макбет Мценского уезда» началась многолетняя травля композитора. Что тут сказать? У Заславского был разносторонний талант негодяя во всех областях и на все случаи жизни.
А нынешним мелкотравчатым критикам романа Пастернака, намекающим на раскрутку от ЦРУ, стоит понять, что ни злодеи ЦРУ с Госдепом, ни «кровавая гебня» и вообще никто, не поможет им написать стихи и роман достойный Нобелевской премии и премии «Оскар» (фильм «Доктор Живаго» в 1966 получил 5 премий из 10 номинаций премии «Оскар» ).
Это была мрачная история. Будем надеяться, что она осталась в прошлом … И в нашем распрекрасном настоящем, никогда и нигде у пигмеев не появятся шансы судить гигантов.
[i] Признан инагентом
[ii] Признан инагентом
