
***
Надо же! Ромашки в ноябре.
Целый луг – и солнце. Просто диво.
Я застыл, как муха в янтаре:
Радостно, и странно, и красиво.
Может, что с планетою не так?
Небо ярким светом так и слепит...
Хаос и погодный кавардак
Вылились в такое благолепье.
На душе – ни мрака, ни тревог.
Всюду жизнь! Цветущее сияние,
И уже не страшно ничего
На огромной солнечной поляне.
Хорошо, пусть даже на бегу,
Отодвинуть срочных дел лавину,
Очутиться на таком лугу,
Жизни путь пройдя наполовину.
***
Простыл в холодном кабинете,
И заложило нос с утра.
Но хорошо, что есть на свете
Лесные дебри и жара.
В глуши дремучей очутиться,
Впитать зеленый знойный май:
Лесная, тёплая больница -
Поваленных деревьев рай.
И там, в душистой полудреме,
Куда уехать довелось,
В тиши прогретых солнцем брёвен
Возникнет грузный тёмный лось.
Блеснëт сверкающим отливом-
И унесётся в лес легко.
Вдруг гром вдали. А если ливень?
А впрочем, туча далеко.
Я от машин и шума прячусь
Вдали от городов, дорог,
Согретый воздухом горячим
...И вроде бы уже здоров.
***
Дачная обитель тишины,
Снегом занесённая по крыши.
Люди здесь сегодня не нужны,
Да и я, наверное, тут лишний.
Мутная, тревожная метель:
Небо и земля - одно и то же,
В заметенной, белой пустоте
Время перестало течь, похоже.
Край заборов мёртвых и террас,
Словно остров призрачных рептилий,
Вдалеке от городов и трасс
Навека снегами закрутило.
Время – заблуждение людей,
Разделивших вечность на сегменты.
Нет его. Есть дачи и метель,
И седого ветра километры.
***
Лужи наполнены снежною кашицей,
В них отражается солнечный свет.
Эта картина фантастикой кажется
Мальчику, если ему восемь лет.
Всё ему ново: руины кирпичные,
Звонкий родник из журчащей трубы,
Вербы побеги – горящие спичины
И на березах наросты-грибы.
Правда ли: с возрастом великолепие
Гаснет и тает, как мартовский снег?
...В парке Некрасова ветлы столетние
Рады, как будто впервые, весне.
***
Укрыться в старом парке от жары,
И в кронах лип закутаться, зарыться.
И мед вдыхать весь день, до той поры,
Когда неразличимы станут лица.
Уедут гости с праздника – и вдруг
Внезапно станет сумрачно. Так тихо,
Что слышно, как шуршит под снытью жук,
И как внизу журчит ручей Гремиха.
И растворяется дневной, душистый жар,
И тучи – далеко, тревоги – мимо.
И долго под созвездием Стожар
Усадьба дышит сеном и жасмином.
***
В сугробах закат отражается красный.
По насту скользят озорные лучи.
Мы лампу не будем включать на террасе,
За чаем вечерним всё больше молчим.
Всё сказано было в две тысячи третьем,
А что-то в двадцатом, когда был ковид.
Теперь просто слушаем солнечный ветер,
Который за стенами дома гудит.
Как много всего в этой жизни случилось:
Мутновская Сопка. Камчатка. Вулкан.
Увы! Я не ел касуэлу из Чили,
Но ел ламинарию на Соловках.
Чего только не было! Храмы в чащобах.
Туман на Саянах, болотная гать...
Теперь можно просто смотреть на сугробы
И в точные строчки слова облекать.
***
Запахло в воздухе дождём
Пока - ни капли. Только тучи.
И лопухами днём за днём
Кудряво обрастают кручи.
Цветы на вишнях, точно снег.
За дальней станцией трамвая
Усталый, праздный человек
Из лейки грядки поливает.
Он всё сегодня удалил:
Свои аккаунты, пароли,
И хочет в травяной дали
На лето спрятаться на воле.
Он стал спокойней и мудрей.
Ему врачом рецепт прописан:
Не думая, сидеть, смотреть
На прорастание редиса.
***
Июнь зашёл за половину.
Вот и замолкли соловьи.
В лугах кудрявые люпины
Раскрыли враз хвосты свои.
Павлины северных селений
Среди заброшенных церквей,
Среди вселенской, синей лени
Намного ярче и живей.
И приболевшее сознание
Тихонько лечится в полях.
Пустопорожних дел не зная,
Цветёт забытая земля.
И на руинах старой фермы
Поляна сизой лебеды
Незримо, медленно, но верно
Людей уводит от беды.