
Выставочный зал гудел, словно пчелиный улей. Вернее, залов было несколько. Светка попала на выставку династии художников Васнецовых спонтанно. Поняла, что надо что-то делать, переключить мозги, иначе можно свихнуться.
Удивительно, но вся её жизнь была как морская волна. То вверх, то вниз, причём амплитуда часто доходила до предела. Светка понимала, что, наверное, у многих так. Только ей периодически хотелось свихнуться по-настоящему.
Сейчас она стояла и смотрела на картину «Сирин и Алконост». Чудесные птички клевали по очереди, иногда хотелось от них спрятаться в какую-нибудь нору, клетку, или куда ещё прячутся от непонятных птиц счастья? Или горя. Над ней вообще постоянно висел какой-то двуглавый орел. Одна голова – Сирин, другая – Алконост. И обе смеются прямо в лицо.
Светкина работа за какие-то полгода превратилась в нечто непредсказуемое. Нагрузка резко возросла, стало неинтересно, и работать было некому. Все уволились. Кто же будет работать на неинтересной работе? Только такие, как она, потому что жизнь научила терпеть. Молодые сейчас не терпят. А она терпела своего двуглавого орла и даже пыталась его приручить. Может быть, потому и выживала при любых обстоятельствах.
– Девушка, не подходите к картине! Расстояние до неё должно быть пятьдесят сантиметров!
Тощая смотрительница в чём-то серо-коричневом прервала Светкину фотосессию. «Ну как не сфотографироваться с «Богатырями»? Это же из детства, и такие мужчины молодые, мощные на сильных лошадках», – это Светка сейчас так видела. И стремилась быть поближе к сильным и красивым, чтобы на неё перешло. Раньше не понимала такого эффекта, а зря.
Если бы смотрительница знала, сколько Светке лет, то ни за что не назвала бы её девушкой. Ну не может она позволить себе серо-коричневое, надо всегда хорошо выглядеть, чтобы быть востребованной. И вообще, если женщина не молодая и не красивая, она выпадает из социума. Медленно, незаметно, но выпадает. Светка подкрасила губы и перешла в другой зал.
Мама у Светки потихоньку сходила с ума. «Начало деменции», – констатировал врач. Мама ничем уже почти не интересовалась, перепрятывала вещи, не выходила из комнаты и изматывала Светку одними и теми же вопросами. Часто казалась, что Светка сама сходит с ума. Но маму она любила, разрывалась между работой и родительницей, за которой требовался уход, как за ребенком. Вечерами она включала новости по радио, которое орало о войне на весь дом. Как тут не свихнуться? Но нельзя. Мама любила радио, слушала несколько часов. Радио спасало.
В другом зале был другой Васнецов – тёмный и мрачный, пейзажи, Москва, но до чего тёмная! Захотелось вернуться к богатырям. Личная жизнь тоже, как теперь казалось Светке, получилась тёмная и мрачная. Всю жизнь она искала любовь, придавала ей слишком большое значение. А потом оказалось, что и не нужна она. Наступил возраст, когда природа ничего уже не требовала, и Светку постигло жуткое разочарование. Зачем надо было тратить столько сил и нервов на ненужный процесс? А теперь ещё откуда-то возникло ощущение, что и самый близкий человек её обманывает... Или это только казалось?
«Посмотрите на чудесный вид Москвы, как естественно смотрятся белокаменные храмы, сколько правдоподобия и необычной эстетики!» – вещала громким голосом экскурсовод почти в самое ухо. Рядом остановилась экскурсия.
Светку передёрнуло. Никакой необычной эстетики она не ощущала и тупо смотрела на тёмный заснеженный московский пейзаж. К глазам вдруг подступили слёзы. Эх, молодость, знала бы ты, что обязательно наступит зима. И птичка клюнет так, что мало не покажется.
На экспозицию картин самого молодого Васнецова пришлось спускаться в нижний зал, и новый взгляд на мир, как было написано на стене, не понравился вообще. Похоже, она ничего не понимает в искусстве, или просто настроение такое... С картины на неё пустыми глазами смотрела лежащая на боку квадратная женщина. Светке захотелось лечь рядом. Вдруг она уже тоже такая же уставшая от жизни и пустоглазая?.. Срочно нужно подняться наверх, к Богатырям и Ивану Царевичу!
Наверху, в ярком свете, Светка сделала еще несколько селфи. А ведь кто думал, что жизнь так изменится? И будет бесконечная война, и придётся радикально сменить работу, и вместо долларов теперь будут юани? Такое не могло присниться и в страшном сне. Но Светка была натурой гибкой, к Сирину относилась философски, как и к Алконосту. Никаких резких движений, а там – что будет, то и будет. И с мамой, и с работой, и с близким человеком...
– Вы не могли бы меня сфотографировать?
Глазастая темноволосая девушка в светлом платье улыбнулась Светке. Они стояли рядом с «Алёнушкой», Алёнушка печально глядела на них, они на неё, но от картины веяло такой теплотой и светлой грустью, что уходить не хотелось.
Светка сделала несколько фото темноволосой: подальше, сбоку, крупным планом. Делала быстро, почти профессионально, на работе натренировалась. Отдала незнакомке телефон, та посмотрела, и вдруг её лицо озарила такая восторженная улыбка, такими счастливыми стали глаза, что Светка немного опешила:
– Спасибо вам огромное! Прекрасно получилось! А вы знаете, меня ведь тоже Алёнушкой зовут...
Современная Алёнушка немного покраснела, оглянулась на сидящую на камушке, и Светке даже захотелось их обнять. Обеих. Но она этого не сделала, а ещё раз прошлась по выставке и направилась к выходу.
В музейном магазине она купила открытки с богатырями и Алёнушкой, выйдя наружу, постояла на солнце. Небо сияло синевой, слепила зелень – июнь в Москве, как говорят, пятница лета. А потом ещё будет суббота и воскресенье.
Светка направилась к метро. Пора гладить белую рубашку на работу и готовить ужин. Всё будет хорошо, несмотря ни на что, и с ума сходить бессмысленно. Потому что Сирина с Алконостом она приручила. Почти.
2024