Атаманша
Фамилия у неё была известная и легко запоминающаяся – Махно. Популярная на самом деле на российских просторах, но у большинства вызывающая ассоциации с лихим атаманом. Имя еще более оригинальное – Иветта. Так захотела мама, переводчица с французского. Папа же был из рабочей семьи, начинал фрезеровщиком, выучился на инженера, а потом стал заместителем директора завода. Однажды на международной конференции по производству двигателей он встретил переводчицу, и вскоре родилась Иветта Ивановна Махно, кудрявая белокурая девочка с большими зелеными глазами.
Девочка росла в обеспеченной московской семье, у неё было всё, что в те времена считалось дефицитным и недосягаемым. Радовала родителей мягким характером и приятной внешностью, но учиться категорически не хотела. В конце концов, папа пристроил её секретаршей на военный завод, где она и проработала ни много ни мало 30 лет... Почему-то так оказалось, что замуж она не вышла, романы случались, но ничего серьезного не получилось. Может быть, потому что она прекрасно танцевала? Мужчины часто считают таких женщин легкомысленными. На заводе был танцевальный кружок, к ним приходила преподавательница сначала из Большого театра, потом из Театра кабаре – времена менялись, а с ними и танцевальные предпочтения.
У Иветты Махно очень хорошо получались быстрые восточные и современные танцы, она любила танцевать одна, без партнера; однажды, когда в заводском клубе она зажигательно исполняла танец живота, кто-то назвал её атаманшей... Атаманшей она себя не чувствовала, но фамилия иногда помогала собраться и сделать решительный шаг.
Такой решительный шаг она сделала, когда уволилась с военного завода и решила пожить для себя. Все 30 лет она откладывала деньги, затем купила квартиру; родителей уже не было в живых, а Иветта Ивановна могла сдавать жильё в аренду и заниматься тем, чем хочется. Проблема была в том, что у неё была подписка о невыезде, и пришлось долгих пять лет ждать, чтобы начать путешествовать. Пять лет она вела танцевальный кружок на родном заводе, а потом выехала в Европу и наконец почувствовала себя свободной птицей.
Она побывала в Париже и Милане, в Вене и Стокгольме и везде покупала красивые длинные платья с вышивкой, стразами, в которых можно было бы станцевать и самбу, и румбу, и танго, да что угодно! Она ходила по музеям, театрам, каждой клеточкой впитывала новый открывшийся ей мир, ещё она покупала украшения и туфли, и в новом своём обличье великолепно смотрелась на старинных улочках и площадях европейских городов.
А потом она вернулась. Деньги стали заканчиваться, пора было оформлять пенсию, да и внезапно появившиеся болезни стали давать о себе знать.
В Центр московского долголетия Иветта Махно пришла после тяжелого бронхита, на восьмом десятке и совершенно неожиданно для себя. Очень захотелось надеть одно из своих прекрасных платьев и «выйти в свет». Её зелёные глаза теперь потускнели, светлые кудряшки стали серебряными, но платья по-прежнему сидели идеально: она не любила много есть и всегда следила за собой.
В центре решили делать дискотеки 70-80-90-х, и когда в актовом зале Иветта Ивановна вошла в круг переминающихся с ноги на ногу любителей диско, начала танцевать танец живота, затем бачату, все остолбенели. Пластичная, утонченная и женственная, в тёмно-синем платье со стразами, она как будто сошла с полотна великого художника, хотелось смотреть на бесподобное действо бесконечно, потому что танец не стареет...
Ей хлопали, затем предложили отдохнуть, она же недавно перенесла бронхит, да и осложнения могут быть. На что Иветта Махно, откинув серебряную прядь тонкой рукой с браслетом из крупных драгоценных камней, ответила:
– Да что вы, милочка? Я ведь атаманша!..
Воскресенье
Светлана очень хотела встретиться с Таней. С утра из-за непогоды страшно болела голова, вчера еще к ним приезжала дочка, они наелись котлет с кислой капустой, в результате и живот ещё болел, и все косточки от дождя, и голова опять кружилась. Врач из районной поликлиники прописал пить таблетки и делать гимнастику: крутить головой в разные стороны, делать наклоны и побольше гулять. От размахивания головой туда-сюда начинала болеть шея и спина, таблетки она иногда пила, а вот гулять получалось редко. Да что эти врачи понимают? Ей бы свободу, море и лето на пару месяцев. Всё бы прошло.
Сегодня было воскресенье, в девять она умыла и покормила маму, затем сварила кастрюлю каши, потом под проливным дождем отправилась в «Пятерочку» – в холодильнике шаром покати. Вернулась с большими сумками, затем отправилась в ближайший гастроном: муж попросил купить лук для супа. Слава богу, он варит супы, иначе бы их пришлось варить по ночам. Потом была уборка: полы, сантехника и стереть пыль. Ура, она все сделала и успевала! Потом Светлана покормила маму обедом, перекусила сама и начала собираться.
Они назначили встречу на «Пушкинской», чтобы потом где-нибудь посидеть. Дождь лил, не переставая, Светлана засунула подарок – свои книжки и коробочку «комильфо» в сумку – и побежала под зонтом к метро. Прохожих наблюдалось мало: в такую погоду все дома сидят. Но Светлана ликовала: наконец-то увидится с институтской подругой, они дружили уже больше 30 лет, а чувствовали себя, когда встречались, на 20-ть! Мир вокруг менялся, происходили перестройки, капитализм, пандемии и другие серьезные вещи, а они – нет, не менялись! Те же шуточки, взаимопонимание, обсуждение, у кого чего новенького произошло. И советы, конечно, если нужна поддержка. А поддержка им обеим нужна была часто.
Светлана доехала до «Пушкинской», с этой станцией у неё много чего было связано, жизнь в последнее время оказалась очень ёмкой, наполненной событиями, а она и не подозревала! Просто в один прекрасный момент вдруг поняла, что столько всего произошло в этой жизни, что сюжетов хватит ни на один роман! Только сочинять романы было некогда категорически, впору хоть миниатюры выдавать иногда, и хотя бы немного высыпаться.
– Привет, я так рада! – Танино улыбающееся лицо выплыло из толпы, а Светлана и не заметила. Сидела, как всегда, в телефоне. Теперь все в нём живут, а она по работе – особенно.
– Привет, ура! – они обнялись, отправились наверх к эскалатору. Решили пойти в привычную "Шоколадницу". На эскалаторе у Светланы немножко кружилась голова, Таня рассказывала о последних достижениях дочки, мимо проплывали сто лет знакомые "свечки" светильников, и было ощущение, что они снова студентки. Навсегда.
В кофейне всю планировку поменяли, вроде бы старая «Шоколадница», да не совсем. Им нашли столик у окна во двор, теперь окон с видом на Тверскую на втором этаже не было. А зря. Раньше, давным-давно, они встречались в кафешках с видом на улицу Горького, или жевали вкуснющие, как тогда казалось, бигмаки в Макдональдсе, но теперь наступили другие времена, и город иногда казался неузнаваемым. Ну что поделаешь? Вкусно тебе? И точка.
Таня долго тыкала пальцем в планшете, чтобы найти фирменные блинчики с шоколадом. Как же! Блинчиков не было ни на одной из предлагаемых картинок.
– Давай официантку позовём. Лучше у живого человека поинтересоваться, чем тыкать в опостылевших гаджетах. И молодёжь лучше в этом разбирается, – Света уже видеть не могла эти умные экранчики, и хотелось хоть здесь, в уютном кафе, укрывшись от ледяного дождя и ранней московской темноты, почувствовать себя спокойно и не напрягать глаза.
Рыженькая девочка-официантка очень быстро нашла им и фирменные блинчики с ягодами, и вкуснющий лимонно-апельсиновый чай. А потом они разговаривали. О семьях, о работе, проблемах, болезнях, отпуске, впечатлениях. У Светы было немного людей, с кем можно было вот так обо всём поговорить. И о том, что их подруги скоро могут стать бабушками, и о том, что работу приличную после 50-ти не найдешь, и влюбиться бы в кого-нибудь, что ли... Да не в кого! Посмеялись.
Затем Светлана подарила Тане две книжки – с прозой и стихами, они посидели ещё немного, помолчали. Обеим нужно было возвращаться домой: Тане к ещё не совсем взрослым детям, Светлане – к старенькой маме. В окошко, выходившее во двор, они видели, как хлестал дождь по тёмному испуганному дереву, у Светланы опять начала кружиться голова, она поняла, что в метро сейчас лучше не спускаться, а вызвать такси.
Такси совершенно не вызывалось – кто же согласится остановиться на Тверской? Они оделись и пошли вниз по лестнице, посмотрелись в большое овальное зеркало: раскрасневшиеся, довольные.
– Ничего так куколки, да? – Светлана сама себе очень сейчас нравилась, если бы ещё не голова...
– Шагай, красотка, у нас всё с тобой впереди! – Таня была абсолютно согласна с подругой и шутливо толкала ее в бок.
Потом они вышли под зонтом на Тверскую-Горького, поток машин мчался, как обычно, равнодушно и бесконечно, с неба лились другие потоки – водные и тоже бесконечные, казалось, московская осень опрокинулась на них темнотой и холодом со всей своей беспощадностью.
– Ты езжай в метро, Тань, а я пройдусь немного.
– Смотри, как тебя тут оставлять... Потом обязательно напиши мне, как доберёшься!
Танин красный шарфик мелькнул в толпе и пропал, а Света завернула за угол и пошла по Тверскому бульвару. Ветер выворачивал зонт наизнанку, она упорно возвращала его в первозданное положение, а в голову полезли воспоминания. Как будто недавно ей было десять лет, и папа купил тут ей мороженое... Как будто ей двадцать, и они с девчонками жуют картошку фри из Мака... Как будто ей намного больше, и она встретилась тут с человеком, которого давно нет...
Дождь хлестал изо всех сил, она шла и шла вперёд, иногда не понимая, что течёт по лицу – вода или слёзы. Она гуляла по Тверскому со многими людьми, которые по-разному ушли из её жизни. И продолжали уходить. Только бы не ушла Таня, и дочка, и муж, и пока ещё мама... Ноги промокли, она зашла в малюсенький бар и вызвала оттуда такси. Указала адрес переулка, который назвал бармен, и такси приехало почти сразу. Светлана ждала машину и смотрела в маленькое плачущее окошко на бульвар. Ближе к ночи ей надо будет покормить и уложить маму, съесть эту чёртову таблетку от головокружения и погладить одежду на завтра. Воскресенье заканчивалось.
Белый конь
Он пришел в центр сразу после Нового года. Тогда только открылись, ничего не понимали. Даже не понимали, что где лежит и зачем. И как разговаривать с этими «людьми серебряного возраста», потому что мы не за прилавком магазина находимся или за стойкой МФЦ. Нужно нежно, деликатно и с упором на ЗОЖ. Да ещё и помогать в любых просьбах. Задачка та ещё.
Ирочка в тот момент заканчивала мыть полы, так как уборщицу им пока ещё не выделили, а Алекс метался по центру, чтобы определить, в каком углу можно позвонить по телефону. Связь здесь почему-то была плохая. Видимо, посчитали, что старшему поколению в процессе приобщения к тайнам ЗОЖ и к другим увлекательным занятиям звонить по телефону не требуется. Да и им никто звонить не должен: ну, ушли бабушка или дедушка в неизвестном направлении, и ладно. Сами объявятся.
И вот в столь драматический момент на пороге появился высокий худенький дядечка того самого «серебряного» возраста, в сером видавшем виды пуховике и с огромными, как у какой-нибудь фотомодели, глазами. Диссонанс чувствовался сразу, но Ирочка с Алексом работали по стандартам.
– Здравствуйте, меня зовут Ирина, как я могу к Вам обращаться? – Ирочка одним прыжком, на ходу срывая резиновые перчатки, оказалась в приветственной зоне. Швабра была брошена рядом с ведром, клиентоориентированность – превыше всего.
Дяденька от такой прыти обалдел, но взял себя в руки. Он озирался по сторонам и явно казался удивленным.
– Виктор Сергеевич меня зовут. А что у вас здесь такое красивое?
Ирочка вытерла пот со лба, этот вопрос посетители задавали ей сегодня несколько раз, и беседа явно пошла по накатанной.
– Центр московского долголетия, открылся недавно, у вас есть с собой социальная карта?
Потом она рассказывала о проекте и показывала гостю чудесные комнаты-локации, мимо промчался Алекс, которому звонило руководство, и он бежал на улицу, чтобы хоть что-нибудь услышать; теннисисты хотели пить и сновали по коридору в поисках какой-нибудь воды, а ремонтники проверяли пожарную сигнализацию, и она включалась каждые две минуты, оглушая и провоцируя на разные эмоции.
Эмоции здесь должны быть только положительными, поэтому Ирочка, собрав волю в кулак, от ЗОЖ плавно перешла к хобби дяденьки с голливудским разрезом глаз. Про себя она подумала, что нужно заинтересовать его настольным теннисом, благо теннисисты тусуются у них все новогодние праздники и уже умудрились сломать один стол. Новый теннисный стол в их новом центре.
– А в шахматы у вас играют? – Виктор Сергеевич немножко стеснительно взглянул на Ирочку. Оказалось, что он известный в районе шахматист, степень его известности она еще не понимала, да и пол надо домыть, поэтому предложила оставить телефон и позвонить, когда кто-то захочет поиграть в шахматы в уютной тихой гостиной.
– Да я сам друзей приведу! У вас очень красиво.
Огромные глаза Виктора Сергеевича засияли таким светом, что Ирочка даже опешила. Отлично, если приведёт, такой симпатичный и скромный дядечка! Но пол следовало домыть.
С тех пор они подружились с шахматистом и его командой. Он действительно привел мужчин 55+ и старше, они регулярно собирались и организовали клуб «Белый конь». Некоторые посетители, когда видели в расписании название, читали невнимательно и спрашивали: у вас что, и на лошадях катаются? Клуб верховой езды? Приходилось объяснять, что клуб шахматный, но переименовывать не стали. К названию привыкли, «Белый конь» звучал романтично, и если в воображении приделать к нему крылья, получался вообще Пегас. То есть как будто в центре не только интеллектуальный клуб с таким названием, а еще и творческий.
Виктор Сергеевич часто выручал и ездил на многочисленные турниры, всегда был очень вежлив и доброжелателен – в общем, идеальный лидер клуба. Сотрудники нарадоваться не могли этому обстоятельству и гордились, что такой удивительный человек пришел к ним, а не в какой-нибудь другой центр, например, в соседний с высоченными потолками и огромной библиотекой.
Но однажды, через полгода примерно после открытия, когда в столице заканчивалось очередное душное лето, нужно было срочно сформировать команду лидеров и отправить их на городской Форум, проходивший в самом центре города. На Форуме демонстрировались новые технологии, а также проходили многочисленные полезные конференции. Не всем посетителям центра хотелось ехать туда в жару, отбросив дачные дела, и не все почему-то считали конференции полезными. Поэтому на Виктора Сергеевича очень рассчитывали, человек надежный и безотказный.
Позвонив по телефону, Ирочка не дождалась ответа. Написала в мессенджер, та же история. Подключились Алекс и другие коллеги, и выяснилось, что шахматист в больнице, сломал ногу, так что в ближайшие несколько месяцев его лучше не беспокоить.
Делать нечего, стали собирать команду из тех, кто есть. Кто в городе, не на даче, в санатории или на море. Найти людей было непросто, но раз надо – сделали, и в одно прекрасное утро сотрудники вместе с лидерами и активистами теннисного, танцевального, кулинарного, шахматного и других чудесных клубов отправились на Форум.
Подъехали к зданию, вокруг множество людей, красивые афиши и инсталляции - настоящий праздник Будущего! Собрались уже войти внутрь, но тут Ирочка толкнула Алекса в бок. Он не поверил своим глазам и от удивления открыл рот. Из такси напротив главного входа выбирался Виктор Сергеевич... на костылях! Ребята бросились ему навстречу, а он стоял, опираясь на костыли, и обводил их сияющим взглядом огромных глаз.
– Зачем вы? Вам же нельзя! Здоровье наших посетителей важнее всего!
– Послушайте, дорогие мои, я сообщение в мессенджере получил. Значит, должен быть. Ну а стульчик там какой-нибудь наверняка найдется. Как же «Белый конь» без меня?
Виктор Сергеевич улыбнулся и поковылял сквозь толпу к ступенькам Форума. Высокий, как голливудский актер. И тогда Ирочке с Алексом показалось, что за спиной у него выросли крылья.
