Моя бабушка вспоминала:
– Мне тогда лет восемь было. Сидим в приходской школе, читаем по складам: «Авраам роди Исаака...» Смешно было – как это мужик родил? Батюшка смешок услышит, подойдёт – бац по затылку. Вдруг крики на улице: «Дедушка Спиридон приехал!» Поп говорит: урок отменяется – встаньте, чада мои, поздоровайтесь со старшим. Мы встали. Он вошёл, стал всех расспрашивать, как учимся. Ко мне подошёл: «Ну-ка, внучка, прочти стишок, какой знаешь». А я смутилась, стихи все позабыла – и заревела. Он говорит: ну ничего, вспомнишь. Стал что-то рассказывать, ребята смеются, а я реву, как дура.
Дедушка, смутивший мою бабушку, был Спиридон Дмитриевич Дрожжин, тверской мужик и народный поэт-самоучка, в то время (примерно 1903 год) уже всероссийская знаменитость.
К востоку от правительственной резиденции «Русь», недалеко от железнодорожной станции Завидово, там, где сливаются Шошинский и Иваньковский плёсы Московского моря, расположен речной остров с названием Низовка. Имя сохранилось от родной деревни Спиридона Дрожжина – когда-то она стояла здесь, а летом 1937-го ушла под воду рукотворного моря. Сам Спиридон этой победы советской власти, к счастью, не увидел.
Дрожжин родился 18 декабря 1848 года в семье крепостных крестьян. Рос, как все крестьянские дети – до шести лет к работе его не привлекали, затем приставили к домашним делам.
Многодетным семьям в Тверской губернии с её малоземельем и неплодородьем выжить было трудно. Хозяйство обычного тверского мужика в те времена являло собою почти натуральный уклад. Одна-две полоски ржи для собственных нужд, огород с картошкой и огурцами, корова, лошадь, пяток овец, десяток кур. Свиней держали мало – больно прожорливы. Уток тоже особо не разводили – пойдут на пруд или речку, а их коршуны потаскают. Держали гусей – птица сильная, не то что от хищника, но и от человека отобьётся, крыльями забьёт и клювом защиплет, да к тому же их кормить с мая по сентябрь не надо, и морозов они не боятся.
Тверской мужик Корчевского уезда выживал тем, что выращивал лён – русский шёлк, драл дранку, делал телеги, тележные колёса, деревянную посуду, плёл корзины и туеса, выделывал сбрую и упряжь, выжигал древесный уголь, гнал берёзовый дёготь, запасал грибы и ягоды и втихаря подлавливал речную рыбку. А также сам ходил в отход, т. е. на заработки (тверские столяры и плотники конкурировали с владимирскими и калужскими), и отправлял в отход выросших детей. Главным образом в Петербург, меньше – в Москву, хотя до Москвы было рукой подать, всего 120 вёрст.
Спиридон две зимы проучился у деревенского дьячка, выучился считать и писать, а в чтении его натаскал родной дед, грамотей и большой охотник до книжности, что в простонародной среде если не порицалось, то и в большой чести не было. В одиннадцать лет Спиридона отвезли в Петербург и определили в трактир на должность мальчика, т. е. прислуги за всё. Дальнейшая жизнь протекала почти по горьковскому описанию: еда вполсыта, сон вполглаза, грязная работа с утра до вечера, хозяйские пинки и подзатыльники, чтение при копеечной свечке.
Читал он запоем. И скоро сам стал писать. В 25 лет опубликовал первые стихи. Те стихи народных поэтов-самоучек, что так хорошо знакомы и узнаваемы – в духе Кольцова, Некрасова и поэтов Суриковского кружка. Однако за молодым тверичанином сразу заметили версификаторские способности, явный отход от простой подражательности народному песенному ладу, известную лирическую дерзость и самостоятельность. В итоге его стихи в период с 1873 по 1896 год издавались 23 раза отдельными сборниками; они сразу стали любимым учебным материалом в народных школах. И даже получили высочайшее одобрение – о Дрожжине знали при дворе, его стихи, положенные на музыку, пел другой знаменитый волгарь – Фёдор Шаляпин.
В 1903 году «за заслуги на ниве народного просвещения и распространения грамотности среди крестьян Тверской губернии», а также в связи с достижением преклонного возраста (55 лет) Дрожжину из средств Императорской Академии наук была назначена пенсия в размере 15 рублей в месяц.
Летом 1900 года весь тощий штат сельской полиции Корчевского уезда стоял на ушах: из Петербурга через Москву в деревню Низовку приехал немецкий поэт Райнер Мария Рильке. Приехал навестить Спиридона Дрожжина. От станции Завидово поэт с сопровождающим ехал в коляске по мощёной камнем просёлочной дороге, вдоль правого берега узенькой речушки Шоши, среди полей и лугов. Через восемь вёрст вдали показалась сверкающая лента – Волга, а за нею тёмно-красная стена мачтовых сосен.
У околицы стоял благоообразный пожилой бородатый мужик в шапке-гречневике и чистом домотканом кафтане. Деревенская бабья почта оповестила его, что гость на подходе. Поэты встретились.
Тишайший, скромнейший, аполитичный немец никаких неприятностей полиции не доставил, всё прогуливался с крестьянским поэтом по берегу Волги и беседовал. О чём – у урядника не достало ушей расслышать. Рильке изучал русский язык, даже писал на нём вполне грамотные стихи, свободно читал и понимал правильную речь, но мягко окающий тверской выговор Дрожжина был ему не всегда доступен. Что, впрочем, не мешало взаимному уважению и приязни. На русскую деревенскую жизнь Рильке посматривал с боязливым любопытством. После вымытой с мылом и сбрызнутой одеколоном южнонемецкой провинции простецкая российская глубинка казалась ему диковатой. Однако, как гость и воспитанный человек, он не позволял себе замечаний. Зато искренне восхищался неброской природой Верхневолжья, дремучими лесами, чистой рекой и пьянящим воздухом – и в шутку говорил, что здешний воздух можно было бы продавать в Германию за хорошие деньги.
Спиридон Дрожжин не думал почивать на столичных лаврах. Вернувшись в 1896-м, сорока восьми лет от роду, в родную деревню, крестьянствовал до 1917 года, когда стало невмоготу – сказался возраст. В начале века он съездил в Москву и побывал в гостях у Льва Толстого, в хамовническом доме писателя. Толстой подарил Дрожжину экземпляр повести «Смерть Ивана Ильича» с памятной надписью. Встречался Дрожжин и с Иваном Буниным. Чернозёмно-степной писатель-дворянин и лесной крестьянин-поэт чрезвычайно друг другу понравились.
Отойдя от земли, Дрожжин переключился на просветительскую деятельность. Когда большевики в 1926-м затеяли в уезде кампанию по ликвидации неграмотности, выяснилось, что дед Спиридон их обскакал – в деревнях Низовка и Шоша ликвидировать было нечего.
Стоя в почётном карауле у гроба Сергея Есенина, Спиридон Дрожжин негромко повторял: «Не к добру!». К тому времени уже глубокий старец-патриарх, он никогда не входил в контры с советской властью, не выражал публичного недовольства. Известно, однако, что с середины 1920-х годов престарелый поэт сделался более замкнут, чем обычно, и это нельзя было объяснить его возрастом и нездоровьем. Разговоры о коллективизации он слушал – и никак не комментировал. На разговор о необходимости экспроприировать кулаков однажды заметил, что в здешних местах раньше окочуришься, чем своим горбом богатство наживёшь.
В разгар новых колхозных веяний, в Рождественскую ночь с 24 на 25 декабря 1930 года (мужики долго считали по старому стилю), 82-летний Спиридон Дмитриевич Дрожжин скончался от старости и жизненной усталости. Похоронили его здесь же, на деревенском кладбище. Ещё не знали и знать не могли, что через семь лет кладбищенская низина попадёт в зону затопления.
Юг Тверской губернии, её уезды, примыкавшие к губернии Московской – одно из мест средоточия талантов. Не такое, как Чернозёмный Центр, но по-своему урожайное на именитых людей. В Кашине родился Михаил Салтыков-Щедрин, в Бежецке – Вячеслав Шишков. В собственном имении Карачарово, неподалёку от нынешнего города Конаково, жил известный религиозный живописец, князь Григорий Гагарин. Возле Карачарова много лет прожил отшельником в собственном домике писатель Иван Соколов-Микитов. Совсем рядом с тем местом, где была родная деревня Дрожжина, находится историческая родина отрасли не вполне литературной, но по-своему не менее важной – русского промышленного сыроделия и маслоделия, село Едимоново. Там трудились русские помещики-предприниматели совсем не нынешнего склада – Иван Николаевич Корф и Николай Васильевич Верещагин (брат художника Василия Верещагина).
С точки зрения истории всякое место свято. Ещё сохранились сосновые боры на высоких песчаных берегах верхней Волги, ещё цветут вересковые поляны, ещё кружат в небе стаи уток над заросшими камышом протоками. И действует дом-музей мужицкого поэта в посёлке Новозавидовский. Только самого Спиридона Дрожжина в России мало кто помнит, кроме его земляков.
