Во тьме рождение света
Бывает в жизни очарованный рассвет, когда увидишь красное солнце. поднимающееся из-за пшеничного поля. Оно медленно и верно входит в сознание, чтобы остаться в памяти навсегда. Так бывает, когда в юности встретишь девушку, слышишь её звуки, ощущаешь мелодию её души, и кажется, что наступало счастье. Но пройдут годы… Бунинский солнечный удар уходит в далекое прошлое, и остается странная пыль на висках уже не девушки, но жены. Нет созвучия, но… страшный крик торжествующего самолюбия, разрушающий любящее сердце и человека. И самое печальное, что уйти никуда не можешь. Не потому что некуда физически уйти. Нет, уйти не можешь, потому что нет пути. Назад вернуться невозможно. Уйти влево или направо означает пребывание в состоянии раздробленного крика, вперед… Вот и остается писать глупые стихи, в которых как бы выражаю себя, да молиться Богу, находясь в положении вялотекущего ступора. Возможно, когда-нибудь мелькнет во тьме свет. Но не будет ли эта искра света последней, которую увижу на этой земле?
Я искал этот жемчуг…
Я нашел этот жемчуг,
Это счастье вдвоём,
Есть в безумье любовь,
И духовный подъем!
Есть предгорье и взлёт,
Мой не карточный дом,
Где святое гнездо
И молитвенный звон!
Не боюсь ничего,
Широтой возбуждён,
Через шторы в окно
Я кричу: «я влюблён!»
Я нашёл этот жемчуг,
Это счастье вдвоём,
Наше вечное Слово
Мы с тобой сбережём!
Верен путь мой разудалый…
Верен путь мой разудалый,
По лесной тропе иду,
Не люблю в себе я жалость,
Но Садовника ценю.
Путник я уже бывалый,
Знаю горький мир людей,
И мне хочется, кивая,
Позабыть скорей друзей.
Одиночество — отрада!
Мне с тобою веселей,
Не предашь и не обманешь
Средь извилистых путей!
Только память мне дороже,
Обнимаю мамин взгляд,
И беру с собой в дорогу
Синеву безбрежных глаз!
И жена, конечно, рядом,
Заблудился бы в лесу,
Терпит путника удало,
Слышит, что я говорю.
И в дороге бесконечной,
Тихо слушая меня,
Верит, что Садовник вечен,
Сбережёт её мольба!
Жара
Жара. Духота. Грозовые дожди.
Дни пробегают за днями,
А вечером стынет слеза,
Застывая в ресницах. Вдали
Солнечный диск скрывается за горизонтом…
В прошлом, настоящем и будущем
Затерялась детская душа!
Какое грустное начало…
Какое грустное начало
Сокрыто в таинстве меня,
И ничего уже не надо
В сплетенных пяльцах бытия!
И ощутимо звезд желанье,
В тумане прячется река,
Невозмутимо луч мелькает
Роняя грани серебра!
И освященный ликом неба,
Достигнув илистого дна,
Я прикоснулся к сердцу Девы…
Как зыбко вздрогнула душа!
Не понимая, что случилось,
Я вдруг поймал свободный вздох,
И стал на миг необратимым
Мой поэтический полёт!
А после… тайное начало
Ушло в незыблемый просвет,
Где Вечер Утро замыкает,
И хочется в молчанье петь…
Я стоял у порога собственного дома…
Я стоял у порога собственного дома…
И понимал, что не смогу его перейти.
Мир раскололся. Родовое гнездо уже не станет прежним.
Равнодушие в настоящем, печаль в прошлом,
Что ждет в будущем? Да и будет ли оно?
Вербное воскресенье…
Не хочу умирать, умирать молодым.
«Закатиться звездой, не светившей ничуть».
Я хочу, чтоб свечою светиться во тьме,
Не напрасно прожить эту бурную жизнь.
Не хочу умирать, умирать молодым,
Но Осанну пропеть, встретив Бога у врат,
В день великого входа в Ершалаим,
Когда каждый прохожий мне царственный брат.
Не хочу умирать, умирать молодым,
Прокричать свою песнь о великой любви,
И остаться, как феникс, навеки живым,
Воскресая, как Лазарь, как древних, стихи!
Я хочу, чтобы солнце слепило глаза,
И не знала душа бесконечной тоски,
Не хочу умирать, умирать молодым,
Но любить, как Христос, этот красочный мир!
Вечер. Южный август…
Вечер. Южный август. Запах ореховых листьев.
Люблю завывающий ветер в пути.
По-русски тоскливо. Уныло мерцают звезды.
По пыльной дороге я снова иду.
Ночь впереди. Видны виноградные гроздья,
И мне не уйти от прошедшей любви,
Что свила гнездо прямо в сердце,
И взвилась огнем в небеси!
Дорога. Но светлое солнце
Пылает в веселой груди,
И нет больше сумрачной грусти,
Люблю завывающий ветер в пути!
Памяти Шукшина
Вы ушли в сорок пять, ушли, не простившись с семьей,
Не обняв напоследок жену, дочерей.
Понеслись Ваши кони, срываясь с цепей,
Все наверх и наверх до небесных ключей.
Вы оставили нас. И без хитрой улыбки совсем тяжело…
Но Вы смотрите вниз на березу и Русь,
На пылающий взор, на опальный костёр,
И ведёте о нас непростой разговор.
Что-то сдвинулось в русской душе,
Затерялись, наверно, в дремучем лесу.
И молиться устали, простили себе,
Что стоим много лет на последнем краю.
Что же держит великую эту страну…?
Путеводные звезды, властители дум.
Их последний уход завершился в любви,
Что пришла нам дать волю на грешном пути!
Размышления у Днестра
Ветер. Шум тополиной листвы.
Солнечный полдень слепит глаза.
Ропот. Запах речной волны
Ласкает лесов берега.
Я снова стою, где летают лучи,
Любимая с детства моя сторона,
И ноги невольно уходят в пески,
Теплом согревая меня!
Я здесь не чужой, и мгновенья тоски
Лишь только смыкают вершин времена,
Где связано все в нераздельной любви,
И льется и льется прощенья слеза!
Шёпот. Но пребываешь как будто в тиши,
И снова иду, хоть робеет душа.
Написано Богом, что быть ей в пути,
И в радуге скрыться, где тонкая мгла!
***
Зимний вечер. Белый снег. Топот. Хруст. Ветер качает яркий фонарь, что висит на столбе. Кривая улица уносится в тёмную, неуютную даль. За собой, оставляя следы, захожу в Храм. Тихо, тихо льётся мольба из алтаря: «Кресту твоему поклоняемся Владыко…»
Светлая тишина наступает. Коленопреклоненно стоишь перед Христом, душа наполнена слезами. Жизнь завершилась, чтобы снова начаться…
Снова следы. Белый снег и хруст, остающийся позади…
***
Дорога петлей охватила душу,
Кто-то мило идёт рядом, держит за руку.
Не вижу: огрубело и окаменело сердце,
сворачиваясь в калач, доставляет боль.
Глаза почернели от жажды, уста мелют чепуху.
Пустота и фантазии, иллюзорные мечтания
Вызывают только усталость.
Хочется вина. Но уже нет желания любви.
Только грустный мотив провожает
До последней калитки Бытия,
Чтобы, прислонившись к ней,
Воскликнуть: «Где, ты, любовь моя?»
Знаю, ответом будет звездная тишина,
Колеблемая дуновением Божественного ветерка…
Только услышу ль я?
***
На тополях листва желтеет. Опадает.
По-осеннему грустно.
Мысли о смерти и конечности нашего бытия или не-бытия.
Сердце щемит.
Осень навевает тоску, но солнечно и тепло.
И никуда от этого не убежишь.
Человек — странный путник, ходящий по кругу,
и с удивлением узнающий,
что стареет с каждым шагом,
приобретая или теряя любовь и свободу.
А потом наступает звёздный вечер.
И, ничего не поняв, уходишь в свой дом.
Тишина под сенью виноградных лоз.
Томление в абсолютном незнании кажущегося всезнания.
Приходит сон при отсутствии снов…
Из-за серого переулка брезжит прохладное суетливое утро.
Опять в пути. Полуголые деревья мелькают в прорезях глаз,
палая листва шумит под моими дырявыми башмаками.
***
Люблю южные ночи августа с их шумным и говорливым ветерком.
Таинственная непостижимость наполняет смыслом чуткое сердце.
И это происходит явно!
Боже! Обожаю предосеннюю пору,
когда листва нежно шепчет о былом,
и неведомый огонь освещает человека, идущего в ночи,
Сливая земное и небесное.
А как звезды сияют! Нет слов, нет грёз.
Ничего не читано, но как будто все прочитал.
Понимаешь — суть в Божественной любви.
Находясь в уединении — не один.
Невидимая нить соединяет путника со всей вселенной!..
***
Твои слова до Неба доходили,
И слышал их я в зыбкой тишине,
Когда мгновенье голову вскружило,
Приблизив Вечное ко мне.
И нечего сказать умело,
Остался шёпот, лепет губ,
Произнесённых в горнее несмело,
Чтоб стать вовеки смыслом вех!
