top of page

По волнам моей памяти

Freckes
Freckes

Егор Черкасов

Детский альбом

Рассказы- воспоминания

«Глаза этого ребёнка видят совсем другие «фотографии». Он мечтает о своём «фотоальбоме», где будет размещён его мир. Забавный ребёнок. Имеет своё самостоятельное мнение. Практически на всё. У него вообще всё своё. Непохожее на взрослых»

(Запись из личного дневника)


Глава 1-я. Детский альбом

Мой альбом любит только мама. Я не люблю. Да и за что его любить? Пару раз просил маму сфотографировать, как я надул пузырь из жвачки – не стала. Как я на голове стою – не захотела. А у ворот детского сада сфотографировала. С тётей Зиной сфотографировала. А с тётей Зиной я вообще фотографироваться не люблю. Потому что она врёт всё время. Врёт, что я быстро расту и уже чуть ли не на её глазах вырос. Зачем такое ребёнку говорить? Ведь я себя-то знаю и каждый день вижу!

Постоянно заставляют улыбаться. А я не люблю улыбаться. А зачем улыбаться, когда тебе невесело? Мама говорит, что для истории. Но я же буду помнить, что мне тогда было не весело, а грустно. Так какая же тогда у меня история?!

Не люблю фотографироваться со всей группой из детского сада – не люблю, и всё. Мама на утреннике всю пленку израсходовала на ерунду какую-то. Дала бы лучше фотоаппарат мне. Я-то знаю, что фотографировать. Вот, к примеру, соседскую собаку. Как она в прошлый раз за кошкой Шуры-то беззубой гонялась! Вот это интересно. Как я с дерева в снег прыгал – это интересно. Как горка растаяла – тоже ничего. Как дядя один дядю Мишу бил за то, что тот пьяный уснул за рулем машины и аварию сделал. Столько бы кадров можно было наснимать! А как у Сеньки зуб выпал! Ведь никто не подумал это сфотографировать! А что, у Сеньки так много зубов?

Вот так я бы забил альбом нужными фотографиями. И когда грустно бы мне было – обязательно его смотрел. А то мама смотрит альбом и смеется. А мне, вот честное слово, не смешно. Поэтому, детский альбом – это для мамы. Не для детей это.

Глава 2-я.

Я знаю, почему умерла Люська

Меня разбудила утром бабушка. Она посмотрела на меня очень серьезно и сказала, что Люська умерла. Потом спросила, расстроился ли я. Я сказал, что не расстроился, потому что знаю, отчего Люська умерла. Бабушка удивилась и спросила: «Отчего же, милый?». Я знал, отчего, и сказал, что смерть наступила оттого, что она съела попугая у бабы Алевтины. Бабушка рассмеялась и ушла на кухню. Я же стал быстро одеваться. Ведь не мог я пропустить похороны почтенной кошки.

Кошка и впрямь была почтенной. Её кормил весь подъезд. А кошке этого достичь не так-то просто. Вот представьте: вы сейчас кошка. И что вы будете делать?

А она знала, что делать. Для того, чтобы поесть сытно, она никого не обижала, ходила в туалет на улицу, не разбрасывала еду по подъезду, и когда её хотели погладить – всегда давала себя гладить. Вот так надо вести себя кошке!

Сначала я пошел к тёте Зине. Та, представляете, даже и не знала, что кошка умерла! Я, можно сказать, вовремя её предупредил. Дальше я не стал тратить время зря и пошёл к бабе Клаве. Та тоже ничего о смерти кошки не знала. Я был просто в панике. Побежал к Шуре беззубой. Но та уже всё знала, потому что кошку мертвой первая нашла она. От Шуры я узнал, что кошка умерла от старости. Ерунда! Я сам видел, как она попугая у Алевтины съела. А попугай был вредный. А таких есть нельзя. Такие сами умирают. А вредный он был потому, что когда я ему семечки давал покушать, он шелуху от них из клетки своей мне в лоб выплевывал. Бабушка говорит, что его Бог наказал. Я тоже теперь так думаю. Но и кошку Бог наказал. Не знаю, за что. Если бы я был Богом, то непременно воскресил бы кошку, а попугая нет. Хотя… может, из жалости и обоих воскресил бы.

У Шуры я спросил, когда будут похороны кошки. Та сказала, что меня непременно позовет, и мы все с ней простимся. Я ждал несколько дней. Но Шура меня не позвала. Потом бабушка мне сказала, что детям такое смотреть нельзя было, что кошку отнесли на обрыв за домом и в пакетике схоронили. Я был в ужасе! Ей даже не сделали гроб. С бабушкой я не разговаривал до обеда. И всё это время вспоминал Люську. Потом подошёл к иконе Спаса и попросил от чистого сердца, чтобы Люське в раю было непременно хорошо. Потому что её весь подъезд любил и ничего ей плохого не желал. Попугаю – желал, потому что тот орал из окна. А кошке – нет.

Бабушка говорила, что Бог все слышит. Что детей он слушает особенно внимательно и всегда исполняет их просьбы. Поэтому за Люську я больше не переживаю.

Глава 3-я.

Как у Сеньки зуб выпал, и как мы с дерева прыгали

История Сеньки была непростая. Раньше у него вообще зубов не было. Это он так говорит, потому что ему это сказала старшая сестра, а ей эту историю передала мама, а маме – бабушка, наверное. Поэтому я ему поверил. Но потом Сенька начал есть всё, даже колбасу, и зубы у него из-за этого начали расти. И росли они у него быстро. Это ему папа сказал. А он у него военный. Он не может врать!

А потом Сенька согрешил. Он конфеты новогодние ел, а мама ему запретила. А чтобы она ничего не поняла, он у конфет фантики выпрямлял и закручивал, как будто там конфета есть. Разворачиваешь фантик – а её нет. А за грехи Бог всегда наказывает. Вот, как сказал Сенька, его Бог и наказал. И наказал двумя зубами. Они-то у него и выпали. Один у него выпал ночью, как Сенька сказал, он его проглотил во сне. Его даже к врачу водили, потому что у него живот болел после съеденного зуба. А потом ему ещё прививку сделали и в зоопарк сводили. Но это потом уже было.

А второй зуб он при мне вытащил. Мерзкий такой, с кровью. Прям – фу, а не зуб. Сенька ещё долго мне его показывал и через дырочку от него кровью плевался. Зуб у него шатался и он ждал, когда я к нему в гости приду, чтобы зуб этот вытащить наконец.

Крови было много. Мы даже с Сенькой сначала попытались вставить зуб на место, чтобы этот ужас прекратился. Но зуб выпадал, словно чужой. Как будто он вообще не у Сеньки рос, а у Шуры «беззубой». Но мы-то знали, что это Сенькин зуб. У Шуры они не белые, а жёлтые, и по бокам черноватые. С трещинами и длинные, как у дракона. А у Сени зубы белые, потому что молочные.

Зуб мне Сеня потом еще долго показывал. Много времени он у него был в специальной тряпочке для остальных зубов. А потом мама его убиралась и тряпку с зубами выкинула. И больше мы с ним его зубов не видели.

А с дерева мы здорово прыгали. Сенька тогда на ноги неудачно приземлился, и ноги его в коленях согнулись. А голова его об колени и ударилась. Тогда Сеня ещё один зуб потерял. Но в снегу мы его не нашли.

Глава 4-я.

Помню: мама ночью плакала

Мама тогда ночью не спала. Она дядю Лёшу ждала. А он раньше к ней всё время приходил, а потом ходить перестал. Дядя Лёша хороший мужик был. Если меня в садик отводить – это дядя Лёша с утра делал. С балкона плевать и птиц кормить меня тоже он научил. Я даже вместе с ним машину водил, а его потом оштрафовали за меня. Дядя Лёша всё на юг ездил и мне оттуда фотографии привозил. Тоже, кстати, неинтересные. Всё море на них было изображено и палатки с пивом. А ещё две пальмы. Больше ничего. Да, кстати, пиво меня отучил пить тоже дядя Лёша. Большое ему спасибо. Хотя тогда я его ещё ни разу не пробовал, но он мне пить пиво строго запретил. А когда я спросил, почему, тот показал на свой живот и сказал: «Вот почему!»

Хороший он был, дядя Лёша. А потом к нам ходить перестал. И мама платье моё любимое сразу надевать перестала. И краситься. Хотя все женщины красятся. А моя мама перестала.

Я тогда ночью тоже не спал. Мама молилась и плакала. Поэтому я не мог заснуть. Мама увидела, что я не сплю, поставила меня к иконам и попросила, чтобы я за дядю Лёшу и за неё помолился. Я, конечно, не хотел молиться за дядю Лёшу. Ведь ему можно было бы просто позвонить и узнать, где он. Позвонить и позвать к себе. Но мама до этого не додумалась. Пришлось за дядю Лёшу прочитать «Отче наш». За маму я охотно молился. Чтобы у неё на работе всё было хорошо, чтобы завтра она поела плотно, чтобы в пробке в автобусе не стояла. Чтобы бабушка завтра ко мне водиться пришла, чтобы соседка Шура жива была. В общем, неплохо помолился я и пошёл спать. А мама всё плакала и не спала.

Я привстал с кровати и заявил ей, что дядя Лёша пущай к нам больше не ходит, что у неё есть я. И это больше, чем дядя Лёша. А она тогда прижала меня к груди и ещё больше заплакала. И всё шептала мне на ухо: «Не надо так про папу говорить! Не надо!»

Глава 5-я.

С бабушкой в церкви, и почему по утрам я не люблю Бога

Бабушка сказала, что в воскресенье мы с утра пойдём в храм. И, конечно, в субботу вечером я согласился. Но когда наступило воскресенье, рано утром я подумал, что мог бы сходить в церковь, ну, к примеру, в понедельник. Или во вторник. Я удивился, когда узнал, что в церковь люди ходят и по вечерам. Я спросил у бабушки, почему мы пошли утром. Она ответила так:

– Что, ножек своих потоптать для Господа не хочешь? Встать рано для него не желаешь?

На что я ответил:

– Нет, не хочу. И вообще, для него по утрам ничего делать не хочу. Пускай до вечера ждёт. Ведь он Бог, а я – ребёнок! Ему не стыдно не давать мне спать?!

После такого ответа бабушка сразу начала креститься.

Утренний Бог злой. Он заставляет людей не высыпаться и ходить к нему рано-рано, чтобы просто помолиться, а потом весь день хотеть спать. Вечером у бабушки заболела голова. Она сказала, что заболела, потому что не выспалась. А не выспалась она из-за Бога, который её поднял в шесть утра. И меня он поднял в шесть утра. И теперь я тоже не выспался. И у меня тоже болит голова. И вообще, все в храме спят на лавочках и не молятся. А кто-то зевает во весь рот. Почему мы все пришли сюда? Почему Бог хочет нас видеть в семь утра? Он что, не знает, что земляне спят в это время?

Глава 6-я.

На исповеди

Взрослые много грешат. Потом идут каяться по утрам. Потом снова грешат. Потом опять идут каяться. Я бы перестал на их месте грешить, чтоб хотя бы не вставать в шесть утра. Боженька просыпается раньше грешников и уже утром готов их всех слушать. Ну и работа у него!

Бабушка говорит, что родился – это уже грех, и как только родился – всегда грешишь. И всегда стыдно за это тебе быть должно. А если мне не стыдно? Если я даже не знаю, что я сделал, а мне уже стыдиться надо за то, за что ещё не стыдно? Странные какие-то взрослые и их Бог. Лучше бы я не рождался – потому что уже грешен. Тогда и мама согрешила тем, что меня на свет «появила», чтобы я грешил. Надо не рождаться, чтобы не грешить. Только так, и не иначе. Странно все это.

– Батюшка, а если я не согрешил? Если мне не стыдно?

– Такого не бывает, мой дорогой. Всегда за всё стыдно. За то, что сделал, и за то, что не сделал.

– Так мне, может, заранее стыдиться? Ведь я ещё не сделал того, за что стыдиться. А тут заранее за всё стыдно: и Богу и тебе хорошо.

– Богу нужны слезки твои, дитя, и раскаянье. Сердце сокрушенно и смиренно Бог…

– Не получается, батюшка!

– Что, дитя?

– Плакать, батюшка. Только если мне болячку на ноге сковырнуть…

– Так! Ладно! В чём согрешил?

–Согрешил, батюшка.

– В чём, я тебя спрашиваю?

– Бабушка сказала, что я телевизор много смотрю.

– Так это же прекрасно, дитя… ну, то есть, вот он – первый грех твой!

– Нет! Бабушка сама мне его включала и уходила болтать с Анной Семёновной с четвёртого этажа! Сказала, что за дрожжами, а сама целый час болтала!

– Хм…хорошо. В чём ещё согрешил?

– Бабушка сказала, что я врун.

– А ты врешь?

– Нет. Я фантазирую. Дети не врут, батюшка.

– Так-таки и не врут?

– Не врут. Бабушка сказала, что я ангел. Все дети ангелы, батюшка.

– То есть, ни за что не стыдно?

– Стыдно. За дождевого червя стыдно…Почему вы смеетесь?

– Нет, нет. Это я так… Так что же с дождевым червём?

– Я его перестал кормить. Раньше по куску пирога, да приносил, а сейчас…как он там, сам по себе…Батюшка! Я спросить хотел. Гиенна огненная – это та самая гиена, которая в Африке живет? А почему её все грешники боятся? И почему бабушка боится, и я должен всегда помнить о ней?

– Ступай, милый. И ничего не бойся. Господь с тобой.

Батюшка поцеловал меня и дал мне крестик поцеловать. Это я люблю, Господа целовать.

Глава 7-я.

Болею

Болею. Горло болит. Сказал врач, что неделю буду лежать. Что хорошо в болезни – это шоколадка, которую мама принесёт с работы! А ещё мультики днем. А ещё, когда бабушка книги читает, а ещё, что маму с работы можно из окна встречать и махать ей рукой.

Что плохо в болезни – так это таблетки. И лежать всегда надо. Но у меня же горло, а не нога болит! А ещё плохо, что на улицу не пускают. Рано надо спать ложиться и мороженое нельзя. А что ещё плохо в болезни, это когда ты думаешь, что всё плохо, и все на тебя смотрят и вздыхают, как будто ты умер. И ты на них смотришь, и самому плохо, аж слезы текут. И так плохо, как будто тебя не любит никто, а хочется, чтобы любили…

Глава 8-я.

Самая страшная тайна

У Сеньки есть друг. Он меня старше на пять лет. Ему десять. Он уже взрослый молодой человек и носит портфель с тетрадками в школу. Он говорит, что в его возрасте надо учиться, а не балбесничать, потому что он умный становится от учёбы. А я на него смотрю и думаю: всё равно, как был дурень, так и остался!

Но однажды Сенькин друг, Миша, тот, кого я дурнем считаю, поведал нам с Сенькой страшную тайну. Мы аж сели в песочницу от того, что услышали. Он заявил, что я и Сенька вообще родились не из животиков своих мам, а из других мест. Откуда, он так и не сказал, но заявил, что нас с Сенькой наши мамы обманывали и не говорили нам самой настоящей правды. Я сказал, что моя мама не может мне врать. Но он только улыбнулся и ушёл, сказав напоследок, что с малявками ему нечего делать, и доказывать нам правду о нашем рождении он не станет, потому что времени у него мало и он пошёл уроки учить. Вот тогда мы и поняли, что Мише нет смысла нас обманывать. Но вот из каких мы мест родились у мам наших – это осталось для нас большой тайной. Раскрыть её я не смог. Сенька сказал, что тоже не знает, как её раскрыть. Потом я подумал, что стоит об этом спросить у бабушки. Быть может, она знает…

Глава 9-я.

Почему охает бабушка, плачет по ночам мама, и почему я не хочу быть взрослым

Бабушка охает. Порой целый день. Ходит по кухне и охает. Потому что постоянно болеет. А болеет из-за грехов. Это она так сказала. Когда она успевает грешить? Ведь каждую неделю в воскресенье она грехи замаливает и за неделю снова набирает. А Бог… он постоянно наказывает её. Нет бы простить! Ведь она все равно в воскресенье придёт и опять расскажет ему о своих грехах! Но он её злостно наказывает. Ему нравится издеваться над ней. А ей приходится ему молиться. Иначе будет совсем плохо.

Ещё бабушка охает, когда я ей мешаю сериалы смотреть. А ещё она охала, когда я её просил тайну раскрыть, которую мне и Сеньке Мишка поведал. Так и не рассказала тайну. Видимо, она есть!

Ещё бабушка охает, потому что дедушка пил и умер от этого. Но я его не видел – я не помню его. Бывает, она охает от пенсии и старости. Старость – это когда лицо обвисает и тити. Так и произошло с бабушкой. Она стала старушкой. Пенсия у нее стала маленькая. Но и большой она не была. В общем, кушает она мало, думает о смерти и кожа у нее не становится, как у меня. Бегает бабушка плохо. Я её быстрее. Она переживает за меня постоянно, я даже не знаю, почему. И всегда плачет. Говорит, что ангелочек я, и плачет. А себя «старой дурой» называет. А я её бабушкой зову. Так привычней.

Бабушка блокаду пережила. Она говорила, что сильно голодала и теперь по-другому к еде относится. И к людям вокруг. А ещё у нее муж умер, и другой умер. Это очень непросто. Она мне сказала, что когда я буду старым, то буду камни собирать и переживать за сделанное раньше в своей жизни. И буду горько обо всем жалеть и Бога просить о прощении.

Мама плачет, потому что дядя Лёша – козёл. Это не я сказал, а бабушка. А ещё мама ему деньги должна и кредит, – я ничего в этом не понимаю. Но она платит куда-то большую денежку каждый месяц. Мама плачет, потому что она никому не нужна, кроме меня. По утрам она встает, и у неё лицо, вспухшее от слез. Мне её жалко.

А ещё мама плачет из-за работы. В кризис ей не платят зарплату. Она сходит с ума и много работает за компьютером. Ночью работает, пока я сплю. У неё болят глаза, и у неё ещё много чего болит. Это из-за того, что она меня родила. Животик ей резали, и теперь он болит.

Из-за того, что я маленький и зарплата у мамы маленькая, она всегда меня просит, чтобы я быстрее рос. Для этого я ем много каши. Ем яички, ем суп. Делаю зарядку по утрам. И мне кажется, что скоро мама перестанет плакать, только…я хочу вырасти… и не хочу. Хочу, потому что мама велит расти. И потому, что Сенька скоро вырастет и станет, как Миша. А я что же, буду маленьким всю жизнь?! Так не годится. А не хочу я вырастать, потому что не хочу быть, как мама и бабушка. Не хочу болеть, стареть, не хочу отвисшую кожу и тити. Не хочу видеть, как люди умирают. Не хочу болеть и просить прощения у Бога, который постоянно будет меня наказывать. Не хочу сам умирать. Не хочу плакать и охать, не хочу, чтобы меня обманывали другие люди, как маму. Не хочу платить деньги никому и не хочу голодать, как бабушка. Не хочу воевать. Не хочу делать то, что не хочу, делать, потому что так надо, потому что я взрослый. Не хочу жениться. Мама говорит, что женюсь – и забуду её. Чтобы маму не забыть, никогда не буду жениться. Мама же больше не выходит замуж, и даже дядя Лёша не приходит. Вот и я буду с мамой и не буду никого водить к себе домой.

Не хочу врать. Хочу фантазировать. Не хочу исповедоваться, когда мне хорошо, и с утра не хочу ходить в храм. Не хочу терпеть много, как бабушка, потому что так надо. Мне нравится гулять, прыгать с качелей в песок, рисовать мелками, делать кувырок вперед, дразнить Павлика (он такой глупый – все это знают. А ещё он камнями в окно Шуре беззубой кидал), смотреть, как горит откос в парке летом, прижигать зажигалкой мошек, когда они на балконе на стекло садятся. Я хочу прыгать на скакалке, играть в прятки и всегда побеждать. Хочу кататься на собаке Чарли, когда она к нам во двор заходит, хочу есть мороженое и не болеть. И я ещё много чего хочу. Я – ребёнок. Я не хочу плакать и страдать. Дети не страдают. Страдают только взрослые. Это как когда-то я ветрянкой болел: мне – ничего, а маме было очень плохо!

Глава 10-я.

Свой фотоальбом

Я всё равно стану взрослым. Мне так сказали все. И батюшка, и дядя Лёша, и мама, и Шура беззубая, и бабушка. Это не избежать. Когда я вырасту – куплю себе фотоальбом. И буду туда фотографии помещать. Но не такие, как у мамы в альбоме, где я себе не нравлюсь, а такие, которые мне будет интересно смотреть.

Вот, например, фотография, где мама улыбается. У мамы мало фотографий, где она улыбается. Мама вообще последнее время мало улыбается. А у меня в альбоме будет! Хочу найти фотографию, где бабушка молодая, и кожа у нее не висит, как сейчас. Будет красивая фотография. Хочу себя с Сенькой сфотографировать и с тётей Валей – нашей воспитательницей. Она помогала нам домик строить из песка – она нас любит, она хорошая. Хочу сфотографировать всех с улыбками, всех довольными и счастливыми. Дать всем по конфете и сфотографировать. Хочу, чтоб в моем альбоме не было дяди Леши. Он доводил маму до слез. Из-за него она платит денежки и лежит сейчас в больнице. За это в моем альбоме его не будет.

В моем альбоме все будет хорошо, а не как у взрослых. Им всегда стыдно за некоторые свои фотографии. И они говорят гостям, которым дали альбом свой посмотреть: «Ой! А это и смотреть-то не надо!» В моем альбомчике будет солнце (я-таки прищурюсь и его сфотографирую), будут фотографии, где я с обезьяной на море, будет наша первая собака, будет снеговик, которого мы лепили этой зимой, будет первый снег. Будет зуб Сеньки (хоть и на фотографии), зубы других моих товарищей, чтоб им обидно не было, будет первая моя машина. Туда я помещу всех и всё хорошее, что мне нравится. Там буду я! Всегда таким, какой я есть – маленьким, а не взрослым!

fon.jpg
Комментарии

Comparte lo que piensasSé el primero en escribir un comentario.
Баннер мини в СМИ!_Литагентство Рубановой
антология лого
серия ЛБ НР Дольке Вита
Скачать плейлист
bottom of page