
Если смотреть вслед Володе и Аллочке — два худощавых человека, держась за руки, переходят улицу, — подростки, как есть подростки. Шорты, футболки, бейсболки.
Но тут завизжала тормозами машина, Аллочка закричала… Каким-то чудом обошлось ссадиной на коленке Аллочки. Водитель из машины выскочил, стал орать, Володя и Аллочка замахали руками… Никакие не подростки, два поджарых старичка, сколько лет, сколько зим, перевалов, перекатов и порогов.
Поход в магазин, где по соцкарте скидка, пришлось отложить, вернулись домой.
Цветочки возле лифта в подвесных кашпо. Возле двери велосипеды — большие, тяжеловесные «Уралы», на них и по грунтовке можно, и по бездорожью. Дверь, обитая чёрным дерматином, с узором из шляпок декоративных гвоздиков. Чёрная дверь, дверь в горе.
Аллочка, хромая, всхлипнула.
Так почти всегда было — достает ключи, а сама вздыхает, вздыхает… Правду — что квартира гроб печальный — не говорит.
И тут нашлась, посетовала, глядя на «Уралы»:
— Собирались на днях за город поехать, теперь придётся велосипедам пылиться.
Володя завёл жену в квартиру и давай суетиться: тапочки принёс, йод, бинт.
Чтобы утешиться, решили к чаю заветную коробку с шоколадными конфетами достать. Их для гостей берегли, гостей нечастых.
Пили чай, травы для которого сами собирали в велосипедных прогулках, лакомились конфетами: одну Володе и две Аллочке-сладкоежке.
— Беда с коленкой!
— Но ведь под колёса не попала.
Они вздохнули, не ведая, что с этого дня унылая прямая их жизни вдруг сделала скачок.
Вместе Володя и Аллочка жили долго. Может, и счастливо — иногда. Счастливо, когда учились на одном курсе, ходили в походы, сплавлялись на байдарках, пили водку на свадьбе, закусывая картошкой и солёными огурцами, радовались агу-агукам крохотной дочки… Все трудности в жизни проходили как перекаты, бочки, котлы, пороги на реке.
Жили, работали, дочь растили. Она выросла, замуж не вышла, но ребёнка родила — сына. А потом у дочери однажды декабрьским субботним утром схватило сердце. Вызвали скорую, отвезли на операцию, утешали себя тем, что врачи отличные, всё будет хорошо.
Утешали себя и надеялись всю субботу. А ночью дочери не стало… И с тех пор горе, сколько ни прячь друг от друга тоскливые глаза. Но жили, внука Антона растили. Воспитывали своим примером — вместе делали зарядку и до холодов бегали на спортивной площадке во дворе. Экономили на всём, уговаривая себя и внука, что геркулесовая каша по утрам очень полезна, а к вещам надо относиться бережно. Вырастили — Антон учится теперь в хорошем институте, на бюджете. Живёт на другом конце города, потому как рядом с институтом, но не забывает, изредка приезжает.
Коленка зажила, Володя с Аллочкой съездили за город, и не раз. Были и у внука на защите диплома. Переживали — что дальше будет, какую работу найдёт.
Нашёл, устроился. Старики растягивали губы в улыбке, но в сердце ворочался страшный шип, который много лет терзал и Аллочку, и Володю — вот бы дочь порадовалась… не дожила… Горе, горе!
На день рождения Аллочки был сюрприз. Мало того, что Антоша приехал, порадовал и букетом красивым, и пирожными из дорогой кондитерской, и вином испанским, так он ещё и конверт вручил. Конверт большой и цветной, не почтовый. В нём много всяких бумаг. Пока Аллочка хлопала глазами, Володя сходил за очками. Но и очки не помогли — Володя и Аллочка ничего не поняли.
— Это билеты! — объяснил внук.
Пьяненькие старики кивнули.
— Билеты в Таиланд! И отель я оплатил!
— Так ты в Таиланд летишь? — наконец догадался Володя. — С девушкой?
— Не я, а вы! — закричал внук. — Солнце, море, вас в отеле кормить будут, завтрак в номер на подносе приносить…
— Завтрак в номер, — повторила Аллочка. — Зачем нам завтрак в номер? Боже, я поняла — ты нам билеты в Таиланд купил? Это так дорого! Антоша, тебе же костюм на новую работу нужен!
— В Таиланд, в Таиланд! Вам! А костюм мне не нужен, у нас на работе свободный дресс-код, можно и в джинсах.
Про дресс-код старики ничего не поняли, но билеты и подтверждение брони на отель изучили досконально, потом принялись карту смотреть, маршрут прокладывать: вот аэропорт, вот автобус из аэропорта, а это улица, где отель. Про себя жалели, что Антоша деньги на баловство потратил: ему бы и костюм купить, да и у Володи куртка латана-перелатана…
А когда прилетели, осмотрелись, ахнули и забыли про свои жаления.
Отель — деревянный дом. Ходишь в доме, а он поскрипывает, как живой. Всюду птицы поют, цветы огромные. К морю идти по песчаной дорожке. А солнце! А море! Володя много плавал, Аллочка под солнцем грелась. А вечером они гуляли, рассматривали цветы экзотические и домики для тамошних божеств — у отелей, кафе, магазинов. Каждое утро местные жители этим божествам подношения подносили, ставили благовония.
И волны морского воздуха, и аромат благовоний, и сладкий запах цветов. Володя смеялся — Аллочка не ходила, а замирала. Сделает два шага и замрёт перед цветами:
— Смотри, какие большие синие цветы, и пахнут, как жасмин!
Володя смеялся?
Володя смеялся, и Аллочка тихонько вторила ему.
Неподалёку от отеля Володе и Аллочке приглянулось кафе. Хозяин кафе — молодой, улыбчивый, обходительный Чо… тра-ка… Имя длинное, старики называли его Чой. Готовили в кафе вкусно, Чою помогали сестра и мать. Чудно, правда, готовили. Суп — и курица, и помидоры, и ананасы, да ещё и кокосовое молоко с перчиком чили!
Бизнес у Чоя шел хорошо ещё и потому, что каждое утро он ставил свежее приношение и, молясь, на пару минут застывал у святилища. Дары затем с аппетитом уплетали боги в облике птиц. Старики с Чоем и его семьёй подружились. Чой их даже во внутренний двор кафе повёл. А во дворе — курочки с петушком и святилище позолоченное. Ах да, ещё цветы!
Аллочка любовалась цветами, был среди них и вьюнок, на котором висели коробочки с семенами. Такие ажурно-красивые, что Аллочка не удержалась, спросила у Чоя разрешение и взяла одну коробочку.
Старики вернулись домой, угощали соседей кокосовыми конфетами, рассказывали, что летали в Таиланд, внук устроился на хорошую работу и сделал подарок, купил два билета и отель оплатил.
А потом Аллочка вспомнила про коробочку с семенами. Пошла на балкон и нашла старое ведёрко, с которым Антоша в песочнице играл. Насыпала туда покупной земли, добавила песка и гравия, во дворе как раз дорогу чинили, и добра этого много было.
Открыла коробочку. Там было три горошины. Воткнула горошины в землю, несколько дней посматривала на ведёрко, вспоминая, как внук маленьким был, а ещё Таиланд, море, солнце, цветы, кафе Чоя… А потом забыла про горошины.
Ведёрко стояло на подоконнике в Антошиной комнате, старики наведывались туда редко, пыль протереть да полы помыть. И поэтому Аллочка сразу и не поняла, о чём ей говорит Володя:
— Там! Там, в комнате! Ого-о!
И больше ничего сказать не мог, только руками размахивал. Пошла в комнату и прищурилась, настолько ярким был поток зелёного света, исходивший от окна, даже в глазах зарябило. Инопланетянин у них, что ли, завёлся?
Из ведёрка во все стороны тянулись толстые и длинные ростки, на которых покачивались большие сочно-зелёные листья. Растение росло так стремительно, что уже и подоконника мало было. Пришлось поставить ведёрко на табуретку.
А потом старики поняли, что ведёрко маловато. Что делать? Подобрали возле мусорки старую кадку, которую выбросили за ненадобностью. Разрезать ведёрко не решились, поместили его в кадку и засыпали землёй. Инопланетянину понравилось, через пару дней он перекинул корни из ведёрка в кадку, и лианы стали расти пуще прежнего. Длинные плети потянулись к люстре, а потом к потолку.
А вскоре в центре кадки между огромными листьями обнаружилась почка размером с перепелиное яйцо.
Лиана росла и осваивала комнатку, невзирая на тёмные декабрьские дни.
Но чем больше темнело на улице, тем мрачнее было в душе у Володи и Аллочки. Лиана была заброшена, старики перестали делать зарядку по утрам и вздыхали.
На ежегодные поминки приехал Антон. Вместе сходили на кладбище, постояли у могилы на студёном ветру, вернулись, сели за стол, где стояла фотография дочери. Аллочка грела свои руки у батареи и никак не могла согреться.
Сидели молча. Старики в своих думах, Антон уткнулся в планшет.
И тут посреди тягостной тишины что-то громко булькнуло и треснуло.
— У соседей? Или наша люстра упала? Нет? Тогда посмотри полку в комнате, Володя, я же просила тебя покрепче прибить!
— Идите сюда! — позвал Антон из своей комнаты.
Володя и Аллочка пошли к нему и замерли. Там, где у лианы была почка, расположилось багровое чудо. Они сразу и не поняли, что увидели. Четыре, нет, пять больших ладоней с пальцами. Ладони, как ладони, только буро-красного цвета и увеличенные в несколько раз: вот линия жизни, а на пальцах мозоль… и на другом пальце мозоль. Одна из ладоней была покрыта белыми бородавками.
Да это цветок! Большие лепестки, по краям которых толстая бахрома, которую они приняли за пальцы.
При виде Аллочки и Володи цветок ожил и зашевелил пальцами.
— Живой! — почему-то шёпотом сказал Володя. — Может, его полить?
Володя принёс ковшик воды, вылил в кадку и в полупоклоне, не поворачиваясь спиной к лиане, попятился в коридор.
Лиана затихла.
— Вот и хорошо, — сказала Аллочка, — давайте чай пить с печеньем! Но цветок-то какой чудесный! Гигантский! Таких цветов у Чоя не было…
Она подошла к лиане. Из-под цветка высунулся отросток, мгновенно вытянулся, как язык у хамелеона, и так же шустро дотянулся до тарелочки, которую держала в руке Аллочка. На тарелочке лежало печенье. Отросток дотронулся до печенья, схватил его, сократился и шмыгнул под цветок.
Все стояли, открыв рот.
В цветке что-то булькнуло. Опять показался отросток, на конце которого был серый комок. Отросток стряхнул этот комок на пол, и заполз восвояси.
— Что это?
— Печенье! — сказал Антон. Вся эта история его развеселила. Старики стояли ошарашенные. — Пожевал и выплюнул. Печенье ему не понравилось. А давайте молока нальём, может, он молоко будет пить, как котёнок?
Лиана отвергла молоко, хлеб, яблоко, банан. Задумалась над куриным желтком. Аллочка вспомнила, что купила по упаковке куриной печени и сердечек и собиралась утром суп из потрошков сделать. Она часто такой суп варила, когда Антоша был маленький, — дёшево и вкусно, — внук называл его — потрошки.
Принесли и печень, и сердечки. Лиана выбрала сердечки. Слопала два сердечка и затихла.
— Ничего себе! Надо Гошке позвонить!
Гошка был одноклассником Антона, ботаником и биологом.
Приехал Гошка — солидный, взрослый. Аллочка старательно называла его Георгием, а потом, за столом, когда чай сели пить, не выдержала, спросила:
— Дети, что делать? Она всю комнату заполонила. А потом — дальше пойдёт? Из нашей квартиры — в коридор?
— Она? Почему ты думаешь, что — она? — спросил Антон.
— Она. И зовут её Чо. Мы её взяли… ну, не её, а семена… мы взяли у Чоя в Таиланде. Не можем же мы её Чоем назвать, это мужское имя. Значит — Чо.
— Вы можете называть, как угодно, а латинское название… тут надо подумать, ваша лиана относится… Листья у неё опадают?
Старики пожали плечами.
Гошка помолчал, а потом изрёк:
— Скорее всего, явнобрачная лиана…
— Тресь! — раздалось из коридора.
— Наверное, дверь ломает!
Дверь была на месте. Лиана располагалась на прежнем месте, в кадке и на табуретке. Но цветок стал чуть больше.
— Я понял, что это за лиана! Тиа…бри… — сказал Гошка, прихлёбывая чай. По-латыни название лианы звучало длинно и красиво. — В Юго-Восточной Азии лианы этого вида гораздо меньше, равно, как и их цветы. То, что в условиях вашей квартиры семена взошли, и выросло вот такое растение, объяснить сложно, потому как этой лиане нужны тропическая жара и влажность.
— У нас батарея, — кивнула Аллочка.
— Мне нужен образец. Я могу оторвать один лист? Я сам, аккуратно!
Гошка пошёл за образцом. Антон, Аллочка и Володя пили чай и прислушивались. Тишина.
— Она его съела, — трагическим шёпотом сказала Аллочка.
— Подавится, — Антон пошёл за Гошкой, и они тут же вернулись, целые и невредимые. Правда, у Гошки на щеке была царапина.
— Я к ней… А она — хлесть! Как кнутом! Но я лист один оторвал! — рассказывал Гошка, пока Аллочка протирала царапину, а потом лепила на щеку пластырь. — Посмотрим, изучим!
— Ты там поосторожнее изучай, — посоветовал Володя. — Вдруг она ядовитая?
Вечером Володя и Аллочка проводили гостей. Володя от нечего делать ходил из кухни, где Аллочка мыла посуду, в комнату с Чо, и обратно, докладывал:
— Там, где Гошка лист оторвал, у Чо сок появился! Сок застывает. Чо свой цветок на ночь закрывает. И мурлычет, честное слово, как котёнок мурлычет!
— Значит, и нам пора, — кивнула Аллочка, сняла фартук, повернулась, и Володя увидел её глаза — впервые за все эти годы в них не было тоски.
Через пару дней позвонил Гошка:
— Ядовита, но содержит интересное вещество, мы два вечера с нашим завкафедрой лист изучали! Вещество ядовито, но в микродозах может быть полезным…
— Как яд может быть полезным? — перебила его Аллочка.
— В определённых количествах многие яды используются для лечения целого ряда заболеваний! — важно сказал Гошка, и закончил свою речь: — Будем изучать!
Володя после этого кланялся Чо ещё ниже, куриными сердечками её кормил, как только даст знать, что проголодалась. Аллочка каждое утро протирала влажной тряпочкой листья — те, до которых могла дотянуться.
Чо цвела, мурлыкала. Но потом вдруг замолчала. И перестала есть.
— Ничего, ничего, — успокаивали друг друга старики. — Наверное, ей света мало.
Поставили поближе к окну. Лиана стала хиреть. Её вернули на прежнее место, Аллочка купила удобрение для лиан. Чо чахла на глазах: листья осыпались, цветок завял и сморщился.
Старики вызвали Антона и Гошку.
— Жаль, она прикольная была… Что делать, не климат. На помойку её, — развёл руками внук.
Гошка ничего толкового сказать не мог. Попросил пакет, сложил в него все листья:
— Зачем на помойку? Листья законсервируем, материала много, будем изучать!
Аллочка обрезала лиану почти до земли. И когда убирала почерневшие плети и остатки листьев, нашла коробочку с семенами. Она была почти такой же, какую Аллочка выпросила у хозяина тайского кафе, только чуть больше.
Аллочка плакала, Володя был печален. Но, как ни странно, они легко пережили потерю лианы. Первые дни заходили в комнату внука, смотрели на пустую табуретку, поговаривали о том, чтобы посеять семена. А потом Аллочка положила коробочку с семенами, которые им оставила Чо, на полку, возле деревянных тайских слоников.
Ближе к весне Володя и Аллочка вдруг возмечтали купить небольшую дачу — Антоша женится, детки пойдут, будет им, где поиграть и свежим воздухом подышать. Решили присматривать дачу, как сойдёт снег и появится нежная весенняя трава. А снег тут и ни при чём. У Володи и Аллочки проклюнулась и выросла жизнь.