В названии города как будто спрятался вкус яблочной пастилы и зефира. Произносишь «Бе-лёв» — и сразу хочется поставить чайник, подать красивые чашки, обязательно на блюдцах, нарезать пастилу…

Версий о происхождении названия несколько, как и положено городу с древней историей (Белёв — ровесник Москвы). Мне из всех версий наиболее интересны зоологические. По одной из них, город назван в честь белки, потому что в Белёве собирали беличьи шкурки для отправки их в качестве дани хазарам.

По другой, совсем уж книжной, город назван в честь льва, которого встречал у ручья живший неподалёку пустынник.

В Белёвском художественно-краеведческом музее можно увидеть два герба, на одном из них лев, на другом — белка. Это шуточные гербы, не имеющие отношения к геральдике. На восстановленном историческом гербе изображён золотой сноп ячменя, объятый червлёным пламенем. Это напоминание об опустошительном пожаре. А гербы со львом и белкой — образцы плетёного кружева. В конце XIX века четверть населения Белёва занималась кружевоплетением. Традиция и сегодня не утрачена, хотя промысла как такового давно нет.

Время возносит одни города и покрывает забвением другие. Наибольшее политическое значение Белёв имел в XIV–XVI веках будучи столицей удельного княжества. В Белёве чеканили свою монету. Белёвские князья переходили из подчинения московским князьям в подчинение литовским и обратно до тех пор, пока Иван Грозный не отдал белёвские земли в опричнину.

Процветание города было связано с судоходной Окой, на которой он стоит. Постройка железной дороги навсегда изменила уклад Белёва, как это случилось и со многими другими городами. Не идут больше по Оке купеческие лодки. Город, находящийся в равноудалении от трёх областных центров — Калуги, Орла и Тулы, — по-деревенски тих и заброшен. Даже бывшая железнодорожная станция Белёв превращена в музей. Мальчишки и девчонки без стеснения лазят по музейному паровозу, зная, что их никто не отругает. Ну и мы не удержались и залезли пофотографироваться.

На улице Митрополита Евлогия по соседству стоят два монастыря — мужской Спасо-Преображенский и женский Крестовоздвиженский. В Преображенском соборе, кроме нас, не было ни души. В Крестовоздвиженском церковь и вовсе была заперта.

Совершенно умиротворяющий вид открывается с территории монастырей на Оку и бескрайние поля. «Заметь, — сказал муж, — в мужском монастыре больше строят, в женском — сажают цветы». В женском росла раскидистая плакучая ива. Я отодвинула ветки — и нашла скрытую от посторонних глаз скамейку. Сели, посидели и дальше пошли.

Напротив Крестовоздвиженского монастыря стоит церковь Рождества Пресвятой Богородицы. Было незаперто, мы вошли — и ахнули. Вот где по-настоящему ощущалось остановившееся время. Такое чувство бывает у меня только в церквях, которые если и закрывались, то ненадолго. Эта церковь была закрыта в 1930-х годах и открылась в 1945-м. Не знаю, кто и когда её расписывал, но на стенах можно увидеть композиции с картин русских живописцев, а деревянная скульптура и вовсе европейская. Священнослужитель благословил фотографировать и подождал, пока мы не закончили, чтобы закрыть за нами дверь. Опоздай мы сюда на пять минут — и ничего не увидели бы. Промыслительно!

Планируя наше путешествие, хотела посетить Белёвский районный художественно-краеведческий музей, потому что меня заинтриговала его история. В 1910 году этот музей открылся для демонстрации учебно-наглядных пособий. Спустя год был переименован в Белёвский земский научно-образовательный и художественный музей. В коллекции музея были живописные работы Шишкина, Айвазовского, Репина, Саврасова и других известных художников. Земская дума обратилась к сыну В. А. Жуковского — Павлу Васильевичу — с предложением передать музею личные вещи отца. Попыталась найти подробности этого дела. Так узнала, что Павел Васильевич сначала с радостью согласился, а позже передумал, и сегодня, к примеру, библиотека Жуковского находится в Томском университете. (Что на самом деле оказалось благом, потому что музей в Белёве был уничтожен во время двухмесячной оккупации города немецкими войсками в 1941 году.) Но Павел Васильевич передал музею свои 33 живописные работы — портреты русских князей и императоров, и музей стал носить его имя. Однако работы П. В. Жуковского также пропали без следа во время войны.

Вновь музей был открыт как краеведческий только в 1960-м. А в 1968 году Надежда Ходасевич-Леже, вдова французского художника Фернана Леже, сама художник, специально заказала у копиистов Лувра факсимиле живописных и скульптурных шедевров мирового искусства. Надежда в детстве училась на тех самых пособиях, которые были закуплены Земской думой для музея. Она писала: «В Белёве я выбрала мою профессию, в Белёве я полюбила искусство. В Белеве всё началось в моей жизни. Я горжусь этими воспоминаниями!»

В 1980-х годах прошлого века в музее всё-таки появились две вещи, принадлежавшие В. А. Жуковскому. Они были переданы правнучкой поэта Марией Алексеевной Янушевской. Это красивый серо-синий минерал и костяной нож для разрезки бумаги. Всего две вещицы, но такие изысканные, даже экзотические.

Василий Андреевич Жуковский родился в селе Мишенском, которое находится всего в шести километрах от Белёва. Так что в Белёв, где он со временем построил деревянный дом, поэт ходил из Мишенского пешком. Ну а мы доехали до села на машине, хотя знали, что ни в селе, ни в городе домов Жуковского не сохранилось.

Навигатор любезно проложил нам маршрут до места бывшей усадьбы по улице Бунина. Признаюсь, что мы не сразу поняли, что это другой Бунин, а только после того, как я задалась вопросом, почему мы едем к Жуковскому, а улица названа в честь Бунина. Конечно, улица названа в честь Афанасия Ивановича Бунина — отца поэта. Впрочем, назвать улицей эту тропу с опасно торчащими бетонными плитами язык не повернётся. Так что часть пути мы шли пешком, огибая живописный заросший ряской пруд и поднимаясь по крутым холмам. Пруд этот входил в каскад прудов помещичьего парка. Он неплохо сохранился.

Итак, на месте барского дома мы увидели памятник Жуковскому, а экскурсовод любезно рассказала нам о детстве Жуковского в Мишенском и провела к смотровой площадке, где с помощью бинокля мы среди лесов увидели золотые купола Жабынской пустыни. И это было настоящим чудом, потому что мой дальнозоркий глаз видел намного дальше, но не видел куполов. Не знаю, как такое возможно. В Жабынский монастырь мы не поехали, потому что паломничество наспех — это неправильно. И вдруг эти купола сами собой возникли перед нами как награда и утешение.

В Белёве хотела сфотографировать бывший Вдовий дом. В 1826 году в доме купцов Дорофеевых остановилась по дороге из Таганрога в Петербург императрица Елизавета Алексеевна.

В Таганроге она хотела провести зиму, потому что здоровье оставляло желать лучшего. Александр Павлович заранее приготовил апартаменты. Многие приближённые ко двору лица ожидали примирения супругов (например, Николай Карамзин). Но вслед за столь желанным примирением скоропостижно умирает император Александр I, вероятно, заразившийся геморрагической лихорадкой в Крыму. А спустя полгода от сердечной недостаточности умирает и Елизавета Алексеевна. Их неожиданные смерти вдали от Петербурга породили всевозможные слухи. Александра I стали отождествлять с сибирским старцем Фёдором Кузьмичом, а Елизавету Алексеевну — с Верой Молчальницей.

Дом у купцов Дорофеевых был выкуплен правительством и перестроен в богадельню для вдов. Позади него у векового дуба были захоронены останки императрицы, не подлежащие бальзамированию. На этом месте поставили памятный знак из синего мрамора с бронзовым навершием в виде короны на подушке. Памятник не сохранился, но был восстановлен несколько лет назад. А дуб, которому сейчас больше 250 лет, цел и невредим, ему присвоено имя Елизаветы.

От места захоронения хорошо видны руинированные задворки бывшего Вдовьего дома. Я попробовала выйти к фасаду, но бурьян по пояс, трубы и проволока заградили путь. Свободно там проходят только куры. Нужно было возвращаться к машине и объезжать весь квартал. Мы не поехали, зная, что дом всё равно выглядит полуразрушенным, и в нём располагается отделение миграционной службы.

Немного продлю печальную ноту знакомства с городом. Едва ли не самым сильным впечатлением было узнать о том, что в полях под Белёвом остались лежать двенадцать тысяч солдат. Столько же людей сейчас проживает в городе. (Нам, правда, сказали, что и столько вряд ли. Белёв — город, подвергнувшийся радиоактивному заражению после Чернобыльской аварии. Многие сохраняют местную прописку ради повышенной пенсии, а сами давно уехали.)

Бои под Белёвом были частью Болховской операции, которую считают неудачным наступлением, натолкнувшимся на сильную оборону войск вермахта. На карте можно увидеть несколько отметок воинских захоронений, а на городском кладбище находится братская могила. Белёв не упоминался в победных реляциях. Поневоле начнёшь думать, что именно это могло послужить причиной явного обветшания города. Если посмотреть на данные переписи населения, можно увидеть несколько периодов с убылью населения. В Белёве хорошо жить отшельником. Богатая история, красивая природа, пустынность окраин и покой. Даже поезд, ходивший через Белёв от Тулы до Сухиничей, уже двадцать лет как отменён из-за убыточности.

Но не могу я так минорно закончить свой рассказ. Ведь есть же люди, которые наперекор судьбе возродили ту самую пастилу, сделав её общероссийским брендом. Когда-нибудь на здании художественно-краеведческого музея появятся мемориальные доски в их честь. К слову, одна мемориальная доска нас повеселила. Она посвящена Василию Алексеевичу Лёвшину (1746–1826), который первым описал русскую подсадную утку. Так вот этот Лёвшин был просветителем, масоном и соратником Н. И. Новикова. Подсадная утка не идёт ни в какое сравнение с тем, что он издал 250 томов собственных трудов обо всём на свете, начиная с кулинарных рецептов и заканчивая утопической повестью о полёте на Луну «Новейшее путешествие, сочинённое в городе Белёве». Лёвшин жил и похоронен в своём имении Темрянь (в пяти километрах от Белёва). Он потерял зрение и растратил всё своё состояние, пытаясь прожить литературным трудом. Я прочитала, что его сказки не так давно переиздавались в нескольких томах. И остальные его труды наверняка ещё найдут своего читателя и исследователя.

Хочется пожелать прекрасному и много пережившему городу Белёву достичь процветания, не потеряв своего лица и красоты природного ландшафта.