Не так давно мне довелось побывать в Доме А. Ф. Лосева на представлении книги стихов Сергея Арутюнова «Войд». Сама возможность выступить в этих стенах — безусловная честь, которой поэт, вне всякого сомнения, заслуживает, и творчеством своим, и нравственной позицией. Что и подтвердил литературный вечер. Да, вечер удался, как удалась и книга. Но прежде чем поговорить собственно, о стихах, я бы хотел рассказать одну историю.

В конце 2021 года меня пригласили поучаствовать в работе поэтического семинара, в роли эксперта. Авторы были разные, в том числе и даровитые. Одно произвело на меня удручающее впечатление: большинство воспринимало поэзию как некую разновидность шоу-бизнеса. Молодые люди мечтали о книгах, публичных выступлениях, о славе (что нормально), но считали это скорее некой задачей, которую надо каким-то образом решить. А сделать это (как они хорошо понимали) будет непросто. Хотя бы в силу того, что литературный процесс у нас давно превратился в эдакую вещь в себе, зависящую от чего угодно, только не от читателя. Как совершенно замечательно сказала одна участница семинара: «Поэт в России больше не поэт».

Что ж, сетовать на время, создающее условия наименьшего благоприятствования, можно, и это даже будет справедливо. И всё же надо бы не забывать, что любое препятствие преодолевается только собственными усилиями. И если не разработана твоя поэтическая мышца, то никакой воздушный поток не поднимет ввысь.

Я вспоминаю сейчас об этом, потому что Сергей Арутюнов как раз и является ярчайшим примером суверенного существования в литературе. Независимого от внешних обстоятельств. Случится ли на его пути слава, широкое признание — вопрос десятый. Он честно делает своё дело. Не говорит о миссии поэта, но исполняет её. И этого довольно.

В стихах Сергея Арутюнова замечательна его способность пред-чувствовать. Обычный человек ещё не слышит звука лопнувшей струны, а поэт говорит о беде, которая уже пришла: сад продан, не будет больше никакого сада! Книга «Войд» была подготовлена к печати в 2021 году, то есть до всех нынешних трагических событий. Но это книга тревоги. Книга, где главная тема — видимое поэту разрушающее отсутствие смыслов.

Тошно жить средь пустяковин.

Кругл, шипаст, как рыба-ёж,

Я, наверно, бездуховен:

Что в округе, хрен поймёшь.

Вот картина от кретина,

Долго мучился кретин,

Прежде, чем тоска скрутила

Или дури проглотил.

Читаешь Сергея Арутюнова и отчётливо понимаешь, что жестокое общественное размежевание (которое, замечу, имеет место не только в среде интеллигенции), было подготовлено всем ходом нашего «развития» в последние десятилетия. Жертвенность одних, равнодушие других, предательство третьих — я увидел это сейчас, а поэт — два года назад.

И если сказать по теме,

С отчаянной глубиной,

Теперь, в затяжном паденье,

Мы веруем в край иной,

Где грабить они отвыкнут,

А прочих немой инстинкт

Попросит скорей на выход

И вслед их перекрестит.

«Человек есть существо, ко всему привыкающее», — сказано было Достоевским. Так-то оно так, но как быть, скажите на милость, если не принимаешь ни лицемерных восклицаний о «великом прошлом», ни постоянного бессмысленного стёба на ним же? Если видишь, что обе как бы враждующие стороны, в сущности, живут под одним (неафишируемым) лозунгом: дою моё Отечество?! Где от всего этого спрячешься?

Из гарнитуров редкий граб ценя

И брезгуя расхожим буком,

Мы, внутренняя эмиграция,

Давно в хождении по мукам.

Тряслись ухабами уездными,

И даже поделиться не с кем,

Как закалялись всеми безднами,

Предсказанными Достоевским.

Русская поэзия всегда была идейной. Призывала милость к павшим, требовала полной гибели всерьёз. А если кому и бросала вызов, так солнцу. Но в последние десятилетия русский поэт оказался в узком пространстве между Городничим (со всеми его держимордами и ляпкиными-тяпкиными) и Смердяковым. Тяжкое испытание.

Избави, Господи, от сытых,

Чей день — зевота и дневник,

Спокойствия переизбыток.

Я, знаешь, точно не для них…

Сергей Арутюнов — человек беспартийный. Что, собственно, к литературе отношения не имеет, а вот жизнь в литературе заметно осложняет. Да, одиночество — естественная среда обитания поэта. И всё-таки когда один — тумаков достаётся вдвое больше.

Его нравственная позиция, с моей точки зрения, безупречна. Быть всегда на стороне Отечества, а уж тем более в трудные времена — свойство сильных. Мучиться тем, что сделано меньше, чем должно, — истинно мужская черта.

Сергей Арутюнов относится к той категории поэтов, которые нисколько не стесняются говорить о поэзии как ремесле. И для него это не просто некая декларация, отсыл к великим предшественникам (вспомним, к примеру, формулу Семёна Кирсанова:

…буди меня в шесть утра —

Поэзия, ремесло моё!

Нет, Сергей Арутюнов говорит об этом всерьёз. Нельзя научить быть поэтом, но научить основам ремесла — можно, как можно поставить руку, преподать азы композиции. В сегодняшней поэзии (независимо от её идейной направленности) пышным цветом расцвела самодеятельность. Легче всего ей обитается в пространстве верлибра, поскольку почему-то считается, что это самый необязательный вид поэзии: что вижу, то пою. Меж тем пренебрежение как рифмой, так и строгостью ритма, чаще всего говорит о поэтической беспомощности, а то, что порой торжественно именуется «потоком сознания», на деле всего лишь набор слов.

Сергей Арутюнов — поэт профессиональный в самом прямом и лучшем смысле этого слова. И здесь, думаю, уместно будет сказать о том, что именно таким и должен быть преподаватель Литературного института: знающий и умеющий.

Сергей Арутюнов отлично понимает звуковую природу русского стиха (что, признаюсь, мне особенно дорого). Глубина его звука — замечательна, и рифма его — это не совпадение пары слогов с общей ударной гласной: тут надо всю строку вслух произносить.

И думалось — Господи, Боже мой, как же

Один тут стою — ни друзей, ни поклажи,

С душою одной…

Или ещё пример:

Ходя весь век в обманутых

То волей, то уздой.

Я жил как жил. Нормально так,

Убого, как простой.

И нрава не овечьего —

Мои грехи, а чьи ж…

А что сказать? А нечего.

Где рявкнешь, где смолчишь.

Если попытаться найти слово для поэта Сергея Арутюнова, то я бы сказал так: он непричёсанный (несмотря на неизменный ирокез на голове). Он колючий, но, если кого и ранит, так только себя. А если с кем и воюет, так с собой, своим несовершенством.

Оплачивал и я тариф двойной,

И, словно считывая варианты,

Деревья наклонялись надо мной,

Как пращуры, и спрашивали — как ты?

А как я? Да никак. Полено. Столп

В разодранном белье с гербом советским

Висишь такой, запутан между строп,

И, кроме Бога, выплакаться не с кем.

У поэта не может быть ни планов, ни будущего. Есть жизнь, которая бьёт под вздох и требует ответа. И он даёт ответ. Сергей Арутюнов не смолчит. И взгляда не отведёт. Поэтому я точно знаю: прекрасные стихи — ещё будут. Окажутся ли они понятыми — предсказать не берусь. Захочет ли общество их услышать, особенно сейчас, когда так нужен внятный, искренний голос русского поэта — тоже вопрос непростой. Но не говорите потом: «а мы и не знали!».