1

Закручены морской ракушкой,

Фракталом, нитною катушкой

Тома чужих воспоминаний,

Нелепых снов истолкований.

Как отголоски настроений

Дождь выльет после сна и лени.

И дежавю от старой песни

Заставит вздрогнуть в том же месте…

И мир прекрасный, безупречный

Родится и продлится вечно,

Пока стеклянным, тусклым взглядом

Ты сверлишь штукатурку рядом.

Пусть дождь стучит, давай уснём же,

Давай, смотри же в потолок,

Где в трещине неосторожной

Наш будет собственный мирок.

Там заживут подкорки страха,

И счастье тоже будет там.

Остывший чай, печенье, сахар,

Узор и свет оконных рам.

* * *

Тебя тошнит, потерпи, дружок,

Скоро это пройдёт.

Ты пока не падаешь в шок,

А сердце поёт.

Душа поёт, а тело болит,

Оставь тоску на потом.

Ты кипящей кровью налит,

Но ты жив, спасибо на том.

Серотониновый синдром.

Отравление оптимизмом,

Проверка душевной прочности,

Оглушение укоризной,

Отвлечение от порочности.

Ты стоишь у порога

И ловишь воздух ртом.

Ты благодаришь Бога

За серотониновый синдром.

* * *

Сумерки на город спускаются

Тихой поступью.

Ещё есть время раскаяться,

Пусть не полностью.

Свет мигает, небо безоблачное,

Состояние полуобморочное.

Звёзды нас берегут,

Освещают.

На другом берегу,

Обещаю,

Буду ждать, только ночь

Сомкнётся.

Улететь прочь

Неймётся.

Улететь туда, где рассвет

Переливается волнами сине-белыми.

Я послушала твой совет,

Я шажками иду несмелыми

Вдоль по комнате. Пыль да грязь,

Лампочки перегоревшие.

Я осмотрюсь, смеясь,

Всё мы грешные.

От зари до зари опять

Буду маяться,

А к утру у икон стоять,

Плакать, каяться.

* * *

Чёрная дорога жёлтыми кварталами

Задыхалась, ненасытная, луной.

И сверкали звёзды лицами усталыми

В сине-красном небе надо мной.

И огни горели лошадиным ржанием,

Поражая вычурностью поз.

И слепым, нелепым подражанием

Фары мне въезжали в утомлённый мозг.

И спустился чёрно-белым пламенем

Долгожданный вечер октября.

И горит на пьедестале каменном

Памятник, задумчиво стоя.

Вечер разлетается жужжащею

Стаей пестрокрылых чёрных мух.

И тогда уже по-настоящему

Просыпается могущественный дух.

2

На окне одинокая птица,

Ты чего у меня забыла?

Ты не мёрзнешь зимой, синица,

А я летом уже простыла.

Ты в метели, а я в теплице,

Медной крышкой меня накрыло.

Мне всё время, всё время снится,

Что я тоже имею крылья.

Так чего тебе не хватает?

Ломтя сала и горстки гречки?

Знаю, птицы зимой голодают.

Это закон извечный.

Я тебе подсоблю, пожалуй,

Чтобы совесть меня не съела.

Хоть сегодня себя побалуй,

Что ж подходишь ты несмело?

Птице выжить довольно сложно,

Голод, кошки и недоверие.

Но и тут, у людей, тревожно:

Нынче в моде у нас безверие.

Нынче в моде у нас насилие,

И похуже, чем кошки с улицы.

Новых слов в языке засилие,

И все почему-то дуются.

Тут в теплице всегда так жарко,

Я едва ли не задохнулась.

Да тебе ведь меня не жалко…

Ты с окошка уже вспорхнула.

* * *

Цвета не было. Был картон.

Из него кто-то вырезал мир.

После залили бетон

И застроили старый пустырь.

Я гуляла пасмурным днём

В этом мире без цвета и света,

Но потом всё сожгло огнём,

И земля была жаром прогрета.

И тогда проросли из золы

Семена, протянувшиеся к Солнцу,

Что взошло из чернеющей мглы,

Утверждая жизни господство.

И родился из облака цвет,

Из цветов, из травы, из деревьев,

И взмахнул ярко-красный рассвет

Над землёй опахалом из перьев.

* * *

Простит ли Бог,

Простит ли Бог

За непростительный порок,

Молиться впрок или не впрок

На перепутье двух дорог?

На перепутье дня и ночи,

Где день короче и короче,

Где ночь длиннее и длиннее,

Где даже воздух леденеет.

Простит ли Бог,

Простит ли Бог

За неусвоенный урок?

И взгляд упёрся в потолок,

И чёрный дым всё заволок.

И чёрный дым, как от огня,

Поднялся в воздух от меня,

И сажа закоптила стены,

Придав коричневый оттенок.

И на коричневой стене,

И на коричневом окне,

Всё тлеет серая зола.

И я в упор смотрю в глаза

Досель невиданного зла

Из расплетённого узла.

…Простит ли Бог,

Простит ли Бог?..

* * *

Волнами плещутся блики

В отражении твоём.

Ты стал двуликим,

Приобрёл объём.

И, словно нищий,

Правду ищешь.

Мало духовной пищи —

Прижми свою руку к груди.

В такт биению сердца

Движется что-то ещё.

Зачем тебе средство

Забыть голос мой?

Мне просто надо согреться.

Ты прощён.

Смотрит на тебя сверху

Серый, большой, немой

Ангел.

Ты прошёл проверку.

Пой.

Зажги же победный факел,

Будь счастлив. Люби. Играй.

Твоё движение — моё дыхание,

Ветра лёгкое трепыхание,

Рай.

Край

Мира. Птица щебечет.

Дрожат плечи.

Ветер

Лечит.

Вечер

Вечен.

3.

В твоих речах так много сладости.

Гори, гори пустой, гори жестокой радостью,

Безликий и стыдливый человек.

И представляй, не поднимая век,

Свой побег.

Идёт снег.

Ты спишь, твой постоянный сон — твоё спасение,

И ты всегда усталый и рассеянный.

Ты там, где никогда не будешь ты.

Цветут цветы,

И у тебя мечты.

Ты отправляешься в свободное парение,

Но тянет вниз тебя робение.

И, тихо ощущая растворение,

Ты говоришь, «Гори, моё творение,

Гори!»

Проснись, забудься, плач и говори

О Дьяволе, таившемся внутри,

Ори.

Замри.

Сотри

Написанное мелом уравнение,

Забудь всё то, чему тебя учили,

Кто из последних сил влачили

Существование. Смирение!

Смотри, каким ты стал!

C’est trop banal,

Но ты уже на поезд опоздал.

Я знаю, ты устал.

Придёт к тебе однажды озарение,

Ну а пока

Смотри — издалека

Течёт река.

Топи своё уныние.

Смотри, какое небо синее,

Какая нежная рука.

* * *

Постарела летняя зелень,

Ветер — словно холодной душ.

Листья птицами вниз слетели

В глубину тёмно-синих луж.

Люди будто бы замирают,

Спать не могут, не могут не спать.

Дрожь от холода пробирает,

И туман нависает опять.

Ветер мысли мои уносит,

Так что лучше не стой на ветру.

Ты не спишь — наступила осень…

Но ты тоже заснёшь к утру.

* * *

Грустные речи из каждого чайника,

Ропот уставших от суеты —

Звуки природы нынче такие,

Звучащие из пустоты.

Давит на нас какофония крайняя,

Но нам не увидеть всей красоты.

Мы к пустословию стали глухие,

Наши речи просты.

Среди тихих речей наши более громкие,

Их слушают, камнем застыв.

Их слушают грустные, тихие, ломкие,

Уставшие от суеты.

Но сквозь белый шум нам не слышно друг друга,

Замолк отголосок из пустоты.

И ропот чужой превращается в ругань,

Которую слушаешь ты.

* * *

Тёплый чай,

Незнакомые книги.

Замолчал

Гул суетных ртов.

Мы, наверно,

В чём-то велики,

Мы, наверно,

Сорвали покров…

Сорвали покров

Беспокойных будней,

Бессонных ночей,

Проспанных выходных.

И в тот самый день,

В день тот судный,

На вопрос «Зачем?»

Из толпы святых

Мы ответить сможем,

Головы склоня.

И гнев стихнет Божий

На закате дня.

А пока, приятель,

С чёртом веселись.

В пламени объятий

Пой, рисуй, резвись.

С наступленьем ночи

Вспомни про меня,

Я скучаю очень,

И в свече огня

Тихо кружат тени

Беспокойных снов.

Мысли улетели,

И не надо слов.

4

Стена, развернувшаяся глыба,

Выкатывает мой портрет.

И я там — рыба,

То есть меня нет.

Дождик капает «так-ток-тик-тик».

Комкаю черновик,

Надеваю дождевик.

Ещё один миг —

И час пик.

В дверях забывается имя.

Опять мимо!

Я — балерина.

Метро уныло.

Всё поплыло.

Дождь капает «тик-ток-так-так»

Идея. Образ. Знак.

Плоскость.

Белая полоска.

Свет вверху лестницы.

Мы не встретимся.

Я ищу тебя среди своих копий,

Ты не там. Я утопаю

В этом дожде, в дыхании антиутопий,

В гудках трамвая.

В меня мечутся тысячи копий —

Капли дождя.

Из последних сил выживаю,

И тебя выжидаю,

С каждым вдохом

Ждя, ждя, ждя…

С каждыми выдохом:

«Зря, зря, зря…»

Стою перед выходом.

Там портал.

Не туда ль ты пропал?

Вокзал.

Ты меня узнал.

* * *

Тянется проволокой длинной

Время глубокого сна.

Из него, словно из глины,

Вылеплена весна.

Плещутся тени и образы

В тёплой стоячей воде.

Вместе мы или порознь,

Мы везде.

Мы наполняем пространство

Нитями яркой игры.

И наше скупое убранство

Нас приютит до поры.

Я знаю — мы счастливы будем,

Смех рассыпая вокруг,

Пока мы отчаянно будим

Заснувших друзей и подруг.

Молчи! Все слова — пустое.

Я слышу твой добрый взгляд.

Не плачь, на коленях стоя,

И не смотри назад.

Так что же ты замер, мешая

Свет, звуки и полутона?

Грядёт словно космос большая,

Всевидящая Весна.

* * *

Чьи вижу я глаза такие нежные,

Далёкие и светлые во сне?

Ангел ли, заступник мой безгрешный,

Насквозь пронзает взором душу мне?

Или плод памяти, кроткая блажь,

Лицо твоё белое во времени тает…

Я брошу свой взгляд в мимолетный мираж,

И почувствую будто летаю.

Скажи, наблюдатель мой безымянный,

Кто на рассвете дарит прикосновение,

Ты ли вдыхаешь простой, первозданный,

Забытый пыл к жизни и к счастью стремление?

Я поймать тебя вечно бездумно пытаюсь,

Но ты скрылся от глаз моих без следа,

Ты далеко-далеко улетаешь,

И я не поймаю тебя никогда, никогда.

Ты далеко-далеко улетаешь с восходом солнца

И на прощание целуешь руку мне,

На тебе корона, плащ из суконца,

Ты уходишь прочь по обезлюдевшей земле.

* * *

Пустует замёрзшая улица.

На белом снегу от следов ни следа.

На ветках какие-то птицы сутулятся,

Перелетают на провода.

Свист ветра сливается с холодом снега.

Под снегом прозрачная ткань — гололёд.

Белый сугроб словно прореха,

Серая слякоть словно налёт.

Замерший город замёрзший молчит

Под насыпью светлых блёсток.

Не слышно привычного шума колёс,

Заснежен и пуст перекрёсток.