Пост 6

            Надежда Сушкевич

            Сны Рыси

            8 июня 2006 г.

            Бабьи слёзы что вода. Горе забудется, завтра обязательно засияет солнце. Если бы не болезнь…

            Последние полгода каждую ночь с моей постелью происходят убийственные метаморфозы: матрас превращается в мешок, набитый острыми камнями, а простыня — во власяницу, которые нещадно истязают и жалят моё тело, заставляя мышцы сокращаться в ритме пулемётной очереди.

            И с бледной полоской рассвета на небе, или с косыми дорожками дождя на оконном стекле, или с охапками тумана на перилах балкона, но всегда в 4 часа 30 минут я просыпаюсь от страшного кошмара и удушья и с ужасом представляю, как скоро не смогу больше дышать и мой коллега-анестезиолог вставит мне в горло пластиковую трубку и подключит к аппарату искусственной вентиляции лёгких.

            Всё началось с ноющей боли в пояснице и мучительных судорог в икроножных мышцах моих длинных красивых ног, на которые противоположный пол взирает с нескрываемым интересом, а в лабутенах лучше вообще на улице не показываться.

            Сколько шейных позвонков травмировали мужички, пытаясь проводить взглядом мою такую лёгкую и сексуальную походку. И вдруг — судорога адской силы и боли в правой икре бросила меня на колени. При падении я вывихнула левый голеностопный сустав и разбила в кровь правое колено.

            Случилось это под самый Новый год, 31 декабря 2005 года.

            «Дурища, — ругала я сама себя. — Надеть бы сапожки на маленькой платформе и бегать себе в удовольствие по льду, припорошенному снежком. Так нет, взгромоздилась на каблучищи, вот поскользнулась и теперь всю новогоднюю ночь буду сидеть “на попе ровно”».

            Но с того момента судороги и падения, приводящие к различным травмам, начали повторяться регулярно. То локоть разобью, то плечо, то затылок.

            «Ну, — думаю, — опухоль мозга, а отсюда и нарушение равновесия». Прошла обследование. Всё нормально. Коллеги прописали препараты кальция и иной ни на что не влияющий мел.

            Но спина болела всё подлее и подлее, ноги слабели. Спать ночами не могла — вся дёргалась. Друзья-врачи разводили руками. Так я добралась до Московского центра миастении.

            Милый старый Филёвский парк, на краю которого стояло скромное кирпичное пятиэтажное здание, подъехать к которому зимой можно только на снегоуборочном бульдозере. Помог друг: привёз на своём джипе и даже без ботинок-ледорубов затащил меня по обледенелым ступенькам крыльца к двери главного входа в клинику.

            Объясняю тем, кто не знает, что такое настоящая зим