Казалось бы, всё уже случилось. Чего ты хотел, к чему сам приложил столько усилий.

            Зинаида Гиппиус писала тогда: «На фронте то же уродство и бегство. В тылу крах полный. Ленина, Троцкого и Зиновьева привлекают к суду, но они не поддаются судейской привлекательности… Ленин с Зиновьевым прозрачно скрываются, Троцкий действует в Совете и ухом не ведёт.

            Несчастная страна. Бог, действительно, наказал её: отнял разум.

            И куда мы едем? Только ли в голод, или ещё в немцев… Какие перспективы!»

            Генерал от инфантерии при встрече с офицерами держался отечески-генеральски. Щеголял такой вот демократичной «отеческостью» — у нас теперь, как-никак, революция! — и всё же оставался генералом.

            Воспользоваться плодами революции и тем более стать её «героем» генералу не удалось. Жизнь его стремительно катилась вниз.

            Через месяц после отречения государя А. Гучков1, ставший во Временном правительстве военным министром, вынудил Рузского уйти в отставку. В апреле 1917 года генерал потерял пост главнокомандующего войсками Северного фронта — вместе с исчезновением и самого фронта. Тогда он уехал в Петроград.

            Первое время наносил многочисленные визиты, пытался встречаться с сослуживцами. «Маленький, худенький старичок, постукивающий мягкой палкой с резиновым наконечником, — писала Гиппиус. — Болтун невероятный, и никак уйти не может, в дверях стоит, а не уходит…»

            Перешедший на сторону большевиков генерал Михаил Бонч-Бруевич вспоминал: когда Рузский прозрел и осознал, что отречение государя не только не успокоило народные волнения, но, напротив, неизмеримо обострило ситуацию, он растерялся.

            «Интерес к военной службе, которая для генерала обычно составляла весь смысл его жизни, неожиданно угас. Появился несвойственный Николаю Владимировичу пессимизм, постоянное ожидание чего-то худшего…»

            Обманувшийся в своих честолюбивых ожиданиях, Рузский уехал лечиться на Кавказские Минеральные Воды. Там его застала новая, более страшная революция, которая стала бы, однако, невозможной, не будь первой, к победе которой Рузский приложил немало стараний. На курорте генерала застала и Гражданская война. Распад Кавказского фронта и начало вооруженной борьбы многочисленных противоборствующих сторон отрезали Рузского от Центральной России.

            Он переехал в Пятигорск, где вместе с другими «бывшими» был взят в заложники чекистами, обещавшими казнить их в случае неподчинения населения со