В его прозаической речи есть великолепная непоследовательность, сила необычных сравнений, и — даже при тяжести содержания книг, отправленных Г. Пряхиным в действительность мира, — световая подлинность: та волновая сила, что облагораживает душу.

«Интернат», созданный на личном, жёстком опыте, тяжёл, жизнь детей, оказавшихся там, не может быть простой: но чтение не создаёт ощущения безнадёжности, которое могло было быть, коли взгляд писателя отличался бы мрачностью…

Он светел: и мир, показываемый Пряхиным, прошивают световые лучи.

Повесть «Интернат» разворачивается хроникой событий: и каждый персонаж, вводимый в оную, получает изначальную характеристику, словно указывающую, какую именно роль будет играть в дальнейшем повествовании…

Влюблённость мальчишек в единственную девочку в классе; некоторые разводы грусти — в холодной воде настоящего.

Учитель, в котором есть стержневое, основополагающее; разговоры о смысле жизни…

Прорастание в оную — постепенное, трудное, качественно показанное.

Попытка оправдать страдания — мол, без них невозможно движение к очищению…

Что ж?

Вероятно, есть уместность в этом старом, смирение вызывающим толковании.

«Хазарские сны» развернутся своеобразной словесной музыкой: и замелькают столь милые, колоритные словечки: хата, сушка, паска, тутина, сажок, узвар, негожий, поздоровкаться, притулиться, порепанный — будто новые крылья расправит вечный, не ветшающий словарь…

Мир конкретен: и в изображение Пряхина много живописного: пусть места, показываемые им, могут быть связаны с трагическим напластованием событий, как, например, кинотеатр «Спартак», у которого немцы расстреливали местных жителей…

Пряхин-журналист.

Пряхин-издатель.

Многое собравший в недрах собственной личности, познавший вершины управленческой работы, обогатившей опытом — в том числе: ради писательства…

Яркий мир Георгия Пряхина, широко входит в общий, наполняя его индивидуальными огнями, зажжёнными словом.