Мать Вера стояла на молитве, когда к ней подошла сестра Васса.

— Мать Вера, — дотронулась до её локтя Васса, — там к тебе… из России… женщина какая-то. Очень представительная. Одета так богато. Шуба у ней… из белых мехов… ну, сама увидишь… Ступай. Прими.

Вера прижала ладони к щекам. Так постояла немного, перевела после молитвы дух и, едва заметно хромая, пошла к дому, где жили монахини. День стоял солнечный, но холодный. Дул резкий северный ветер. Перед дверью в дом стояла высокая разряженная дама. Атласное платье мело монастырскую мостовую. На плечах дамы сиял в лучах солнца палантин из серебристых норок. Мех несчастных зверьков невыносимо искрился, резал глаза. Или это так сильно сверкало колье в меховом распахе на груди у женщины? В теле, пышная, грудь высоко подымается, дышит часто и тяжело. Мать Вера заглянула в её глаза и чуть не отшатнулась. В глазах роскошной дамы застыл чёрный ужас.

— Здравствуйте, — спокойно поклонилась Вера, — Господь с вами! Издалека к нам! Чаем вас напоили? Накормили?

— Да ну его, чай! — голос у дамы оказался внезапно звучным, заполнил собой всё солнечное пространство, и, казалось, голос этот услышали даже звонари на колокольне. — И к чему еда! Это всё чепуха! Главное, я до вас добралась. Вы мне важнее всего! Я к вам — всю жизнь добиралась! И вот, получилось!

От голоса царственной дамы звенело и дрожало всё вокруг. Ветви деревьев бились. Камни трескались. Вере почудилось — от вибрации голоса у её ног вспыхнул пламенем пук сухой травы.

— Какой голос у вас…

— Я певица! — сказала дама и улыбнулась.

Улыбка у неё была вымученная, страдальческая; она будто плакала и так гримасничала. Жирно, щедро крашенные губы змеино кривились.

— Понятно…

— Ничего вам не понятно!

— Вы в опере поёте? — Вера почтительно наклонила голову в чёрном клобуке.

— На эстраде! — вскинула голову дама.

Тяжёлый пучок смоляных волос оттягивал ей высокую полную шею. Шею обхватывала низка крупного жемчуга. Вера глядела на жемчужный тусклый перламутр и думала: «Какая красавица, эстрадная певица, и любит её народ, слушает».

— Может быть, я о вас знаю. Как вас зовут?

— Зиновия.

— Это эстрадный псевдоним?

— Это моё имя, данное мне при рождении, увы!

— Почему увы? — Вера улыбнулась. — Очень хорошее имя. Оно означает знаете что? Богоугодную жизнь ведущая. Вот вы, вы… вы ведёте богоугодную жизнь?

Покосилась на её белый норковый палантин.

— Я? — певица хмыкнула. — Богоугодную?! Да я именно за богоугодной жизнью — сюда приехала! Знали бы вы, какую я жизнь… — не могла договорить. — Веду…

Вера тихо взяла певицу за руку.

— Идёмте ко мне в келью. Вы мне всё расскажете.

* * *

Сестра Васса вскипятила им чаю. Они обе сидели на низких табуретах у стола.

После горячей варёной картошки с солёными грибами и трёх чашек чаю с лимонным вареньем, а потом с абрикосовым, певица разрумя