Удивительный, ни на чей не похожий язык Ивана Шмелёва: праздничный и вкусный, сочный и нежный, вбирающий столько подробностей, что кажется — и в мире меньше…

И вот — «Рождество» его: простой и скорбный рассказ, сквозь который, как мелькающая фрагментами хроника, проходит вся жизнь — ибо обращается писатель к сыну, а дело происходит во Франции, и ностальгия, окрашенная в полынные, вполне трагические тона, переливается, оттеняя красивую гармонию праздника.

…святочные рассказы имеют долгую традицию: и, сколь бы ни богата была литература русская, вспоминаются волшебные шары повествований Диккенса — самые разные, с мелькающими страшными тенями, с «Рождественской песнью», в которой утверждается, что исправить можно многое, и история преображения души старого скряги Скруджа — тому примером; и был, был — феномен русского Диккенса, домашнего, прочитанного вдоль и поперёк поколениями, черпавшими из него счастье и радость, учившимися состраданию…

«Чудесный доктор» А. Куприна раскрывает праздник ещё с одной стороны: он говорит о милосердии, об умягчение сердца, о том, как человек, у которого масса дел, и семья, и подарки для ребятишек вдруг буквально пропитывается соком сострадания к неизвестному, да ещё и не слишком симпатичному человеку.

«Христос в гостях у мужика» Н. Лескова тему сострадания и милосердия углубляет, усложняет: здесь герой должен оказать милость не просто другому человеку, но — своему кровному врагу; тут христианство раскрывается в том своём глубинном аспекте, который столь сложно воплотить людям; и густое своеобычие лесковского медового языка красиво подчёркивает благородство темы.

А вот — совсем детский взгляд на Рождество: рассказ В. Никифорова-Волгина «Серебряная метель» показывает мальчика, так тонко чувствующего атмосферу праздника, что только тончайшие, легко гнущиеся нити великолепной метели адекватны сей тонкости.

И горят глаза мальчишки, словно соприкасающегося душою с чудом…

Святочная литература разнообразна: и Тэффи в рассказе «Сосед» показывает четырёхлетнего мальчугана-француза, ходящего в гости к «ля руссам», любящим гостей, всегда их угощающим, варящих ни на что не похожий суп — пламенеющий красным борщ.

Он грустный — этот рассказ; но такой светлый, так колоритно передающий атмосферу праздника…

А вот в рассказе С. Дурылина «Четвёртый волхв» старая няня утверждает, что поклониться Христу шли четыре волхва, и четвёртым был — русский человек, «хрестьянин», да заблудился в лесу, и дар, что нёс, отняли злые люди.

Поэтичный рассказ, пронизанный токами любви и благочестия…

…яркие, хотя и не слишком-то помнятся многими ныне, страницы вписаны в глобальную книгу русской литературы святочными искрами соответствующих рассказов!