Глава 8. Переезд

Я взяла все свои блокноты, всех игрушек, книги, шахматы, мои наборы для плетения, телефон, и всё это поместилось в один рюкзак и маленький чемодан.

Я так не хотела уходить!

Пока бабушка с дедушкой собирались, мы с Хоттабычем лежали на диване в зале. Я включила телевизор, но тут же его выключила, потому что мне в голову пришли счастливые воспоминания о квартире, а сейчас лучше о ней не думать. Через несколько минут я услышала дедушкин голос. Он кому-то позвонил.

— Витя, привет! Как дела?.. Понятно. Слушай, мы не могли бы пожить у вас?

Дядя Витя — друг бабушки и дедушки.

Дедушка положил трубку, немного помолчал, а затем сказал:

— Всё решено! Мы будем жить у дяди Вити, он не против.

Я не думала, что это хорошая идея. Может быть, дядя Витя просто не смог отказать, ведь бывает, что ты не хочешь расстроить друга, но делать и вправду было нечего.

Я, наверное, десятый раз обошла квартиру. Сейчас я вспомнила:

Балкон: мы делали там нашу первую газету.

Спальня: здесь я слушала интересную аудиокнигу.

Зал: тут я устраивала галереи, театры теней, премьеры фильмов и много чего ещё.

— Даша, — позвал меня Хоттабыч. — Надо торопиться! Караб будет здесь очень скоро!

Я нехотя побрела за Хоттабычем. Дедушка собирался закрыть дверь, но Хоттабыч предупредил:

— Если Караб увидит, что дверь закрыта, то разнесёт её в щепки. Можете просто прикрыть дверь.

Дедушка послушался, но я насторожилась:

— А откуда ты знаешь, что Караб сделает?

— Такой характер был у Петра, а джиннам характер всегда достаётся по наследству, — ответил Хоттабыч.

— Понятно. А какой характер тебе передался?

— Август был трусливый, но я уверен, что не злой, как считали все потомки Петра. Возможно, в школе его задирали, а возможно, над ним смеялся его брат.

— Хоттабыч, а мы сможем сделать так, чтобы вы с Карабом помирились?

— И Люси.

— А кто такая Люси?

— Потомок Марии. Эта девушка не может простить Караба, а меня презирает, потому что думает, что я злой.

— Стоп! — прервала наш разговор бабушка. — Аккуратно переходим через дорогу и надо поспешить! Наш автобус приедет через две минуты!

Мы поторопились, но пришли на остановку, когда автобус был ещё в пятидесяти метрах от нас.

Мы сели и поехали. Хоттабыч стал невидимым и забрался на крышу автобуса, чтобы, как он сказал, не сидеть в этом душном чемодане.

— Хоттабыч, я же тебе говорила, что твой «чемодан» называется «автобус», — напомнила я и спросила у бабушки. — Бабушка, а можно мне тоже на крышу?

— Можно, — сказала бабушка, и мы с Хоттабычем (рюкзак и чемоданчик я оставила в автобусе бабушке на хранение) полезли на крышу.

Во время поездки Хоттабыч обращал внимание на некоторые предметы.

— Даша, а что это за сумочки на колёсах? — спросил он.

— Это машины, — пояснила я.

— А что это за домики для сумочек на колёсах?

— Это заправки.

— А зачем они нужны?

— Если у машины кончится бензин, её отвозят на заправки. Там машине в специальный бак наливают бензин, и она едет дальше.

— А что такое бензин?

— Это такая жидкость.

— А где находится этот бак в чемодане на колёсах?

— Не знаю.

— Ладно, посмотрю, — сказал Хоттабыч и полез по правому боку автобуса.

— Хоттабыч ты куда?

— Хочу попить.

— Ты хочешь выпить бензин?!

— А что такого? Все имеют право попить.

— Хоттабыч, бензин нельзя пить!

— Правда? — огорчённо спросил Хоттабыч.

— Он предназначен только для машин!

— Жаль, а я хотел попить…

— У меня есть вода. Хочешь?

Я протянула Хоттабычу бутылку воды.

— Спасибо, — сказал Хоттабыч и стал жадно пить.

— Хоттабыч, — обратилась к джинну я. — Ты можешь поменять свою одежду?

— Да, а зачем? — спросил Хоттабыч.

Я еле разобрала то, что он сказал, потому что джинн не переставал пить.

— Мне-то оставь капельку! — попросила я.

Хоттабыч выпил почти всю бутылку, а мне оставил еле заметную капельку на дне. Я хмыкнула и сказала:

— Хоттабыч, это же фразеологизм!

— Чего-чего?

— Ну, то есть выражение, которое не воспринимают буквально. Например… Та же капелька! Я попросила тебя оставить немного воды, а сказала «капельку», потому что капля — это очень мало. Понял?

— Да. А зачем мне менять одежду?

— Чтобы не привлекать к себе внимание.

— Понятно. Так подойдёт?

С этими словами Хоттабыч превратился в скрюченного старичка, совсем обычного! Никто не заподозрит, что это на самом деле джинн!

— Хоттабыч, а как ты думаешь, сможете ли вы втроём когда-нибудь жить вместе?

— Не думаю. Всё слишком запутанно.

Через несколько минут мы с Хоттабычем начали слезать с крыши, а через минуту двери открылись и из автобуса вышли бабушка и дедушка.

Мы пошли к дому дяди Вити, и нас встретили пиром — и очень кстати, потому что все проголодались. Никто даже про Хоттабыча ничего не спросил.

Я боялась, что нас встретят не очень дружелюбно (даже не знаю почему), но, к счастью, мои опасения не оправдались.

После обеда нам выделили комнату (одну на всех) и мы начали обустраиваться. Кроватей было три, и я решила, что буду спать на полу. На стол я положила блокноты, шахматы, телефон, книги, наборы для плетения и игрушек.

Потом я помылась, почистила зубы и пошла на свой матрас (который расстелили на полу) и решила почитать перед сном книгу «Как Бог съел что-то не то» — про жизнь девочки во время Второй мировой войны (в 1940 году). Но я не успела прочитать ни слова, потому что сразу же уснула.

Глава 9. О нет! Это же…

Я проснулась, когда на улице было темно. Я включила телефон и увидела, что ещё всего три часа двадцать пять минут!

Я решила почитать, но примерно через десять минут вдруг услышала какой-то скрип. Я прислушалась и с ужасом поняла, что открывается входная дверь!

Вставная глава № 2. Наследник охотника

В квартире, где должен был быть он (Гассан Абдурахман ибн Хоттаб), меня ждало разочарование. Люди с ним быстро скрылись! Я стал принюхиваться. Ну, не одели же они шапки-невидимки и сейчас в квартире! И точно! Вот он — его запах! Я пошёл по запаху, но около остановки он оборвался! Куда же они потом пошли? Хм… Конечно! Они ведь могли забраться на крышу чемодана или сумочки на колёсах!

Я долго летел, принюхиваясь, и наконец-то учуял более сильный запах! Была уже ночь. Около трёх двадцати. Я полетел в дом, откуда ещё сильнее тянуло его запахом. К моему сожалению, дом был с кнопочками, которые держат дверь закрытой, а с этими кнопочками я не могу даже пролететь дверь насквозь!

Я, наверное, целых восемь минут провозился с дверью, но ничего не получилось. И вдруг я учуял запах. Он исходил из открытого окна подъезда, на втором этаже.

«Надо поколдовать, чтобы дверь открылась», — подумал я и начал колдовать. Это заняло у меня ещё минут семь.

Я открыл дверь…

«Это воры! — подумала я. — Но как они смогли открыть дверь? Волшебство какое-то! Что раздумывать?! Надо скорее кого-нибудь разбудить!»

— Дедушка! Хоттабыч! Бабушка! Просыпайтесь там воры! — закричала я.

Хоттабыч остолбенел, а потом спросил:

— Даша, а ручка входной двери просто открылась?

— Вроде бы, да, но как ты это узнал? Ты что, видел всё?

— Через две тысячи лет… О нет! Надо скорее бежать отсюда! — вместо ответа сказал Хоттабыч.

— Почему? — спросила бабушка.

— Я боялся кому-либо рассказывать это, но… — замялся Хоттабыч. — Вы не всё знаете про эту историю.

— Что случилось? — заволновалась я.

— Когда Август понял, что случилось (это я про недоразумение), он заколдовал своих потомков и потомков Петра заклинанием «Через две тысячи лет всё разрешится. Кого искали, того найдут, и во веки веков не будет ссор». Про заклинание знали только потомки Августа и Марии, а вот потомки Петра ничего не подозревали.

— А это заклинание какое-то отношение имеет к нам? — спросил дедушка.

— Да, — ответил Хоттабыч. — Потому что сегодня — девятого августа ровно две тысячи лет с того момента, как Август произнёс эти волшебные слова.

Повисло молчание. Никто не осмеливался сказать хоть слово, как вдруг дверь распахнулась, и влетел джинн. Он был очень злой на вид с двумя татуировками и разными украшениями. Одна из татуировок — это имя — Пётр, а другая татуировка — это зачёркнутое имя Август. Среди украшений я увидела ожерелье с именем «Пётр». По этим признакам не трудно догадаться, что этот джинн — Караб.

— Наконец-то я нашёл тебя! — сказал Караб и зло ухмыльнулся.

— Караб, Август случайно! — закричала я. — Он не хотел! Он был добрый!

— Откуда ты знаешь про Августа? — изумился Караб, а затем с ухмылкой пробормотал: — Ты, наверное, ещё знаешь, как звали брата Августа.

— Его звали Пётр. У него была жена Мария и дети Дарья и Георгий. Семья была сапожниками, — без запинки проговорила я и во всех подробностях рассказала про недоразумение. — И ты, Караб — потомок Петра, Хоттабыч — потомок Августа, а Люси — потомок Марии.

— От… Ты зн… Как? — единственное, что смог произнести Караб.

— А что такого? — притворно удивилась я.

— Откуда ты знаешь про недоразумение?! — еле выдавил из себя Караб.

— Просто знаю. И что? — продолжила притворяться я.

— Ты волшебница?

— Может, и да, а может, и нет, и никто-никто не знает ответ!

— Говори, а не то…

— Ты меня в жабу превратишь? — хмыкнула я.

— Ты и мысли ещё читаешь?!

— Ну да, конечно.

— Хорошо, о чём я сейчас думаю?

— Я сейчас хочу спать и не могу прочитать твои мысли.

Тут Караб как будто бы очнулся от своих мыслей, протёр глаза, схватил Хоттабыча и вылетел вместе с сопротивляющимся Хоттабычем в окно!

— Хоттабыч! — закричала я, и мне показалось, что своим криком я разбудила всю улицу. Теперь мы, наверное, уже не увидим его!