top of page

По волне моей памяти

Freckes
Freckes

Александр Балтин

Новогоднее чудо

Новогоднее чудо

Ёлку устанавливали между двумя окнами, и, поскольку потолки были высокими, за три метра, ёлка покупалась огромная; и, выбрав её на роскошно пахнущем и таком интересном ребёнку ёлочном базаре, везли на санках, а нежные, колючие, ароматные лапы подрагивали, и снег радовал так, как может только в детстве…

Великолепие новогоднего древа, дарившего счастье!

Разрезав бечёвки, которыми привязывали к санкам, вносили торжественно в квартиру, и словно расправлялась она, пышная красавица, охорашивалась; устанавливали в ведро, наполненное водой, снизу заворачивали белой материей, и начиналось действо…

Были болгарские ёлочные игрушки: дружили с болгарской семьёй, и присылали они иногда сувениры: тонкие, богато расписанные шары, гномиков, розовато-белые домики…

Были советские — погрубей и попроще; на верхушку папа, встав на стул, надевал трёхъярусное диво — вместо звезды, — чью точную форму в памяти не восстановить, а помнится оно красно-снежным мерцанием…

А жили тогда в коммуналке, и ребёнок в бархатной курточке и синих штанишках долго смотрел на украшенное чудо, замирая, мечтая о чём-то; потом отходил к маленькому чёрно-белому телевизору, где показывали сказку, но, посмотрев немного, снова стремился к ёлке…

За окнами крутило и кидало серебром, и, поскольку жили на первом этаже, видно было близко, и радостно становилось, и казалось — жизнь не имеет предела.

…даже за пятьдесят Новый год связан с ожиданиями, смутными пряниками надежд, и ощущением — пусть не долгим — вернувшегося детства.

Чудо растворено в воздухе, и, такое лёгкое, реющее, обещает воплотиться вот-вот: может быть даже тридцатого…

Знаешь всё наизусть: долго варящийся холодец, что заиграет тугим глянцем, попахивая чесноком на полуночном столе, оливье, куда, презрев варёную колбасу, режется курица, рубиново горящая икра, соком истекающая сёмга.

Запах пирогов наполнит квартиру, и тесто, медленно, неспешно вызревающее в огромной, чем-то на чан похожей кастрюле, вызывает интерес, как в детстве: силы земного роста точно сконцентрированы в нём.

Бесснежный Новый год ужасен: вспоминается — бывший года два назад: всё чёрное, и коты орут, перепутав декабрь с мартом.

И ещё — странное взрослое ощущение: будто за праздником — нет жизни, навалится депрессии, и не просто будет сломать её бетонные слои.

…а было — вышли часов в семь вечера во двор, чтобы с малышами своими, с парой дружественных семей отметить немного, предварительно…

На одной из плоскостей хитро закрученной игровой конструкции расставили коньяк, конфеты, термос с глинтвейном, поднос с канапе, и дети, носившиеся тут же, старались быть осторожными.

Снег сверкал, осеребрённые деревья взирали благосклонно.

Лёгкое опьянение толкало поиграть с детьми, и, боясь задеть бутылку, взлетал на горку, ловил ловко уворачивающуюся Катю и своего Андрюшку, только что получившего в подарок забавного, игрушечного хомяка, механически повторяющего сказанное.

…многое отбирает взросление: непосредственность, чистоту, одаривая возможностями, немыслимыми в детстве; но ожидание новогоднего чуда остаётся — пуская омрачённое опытом, разочарованиями, поражениями; остаётся оно, сверкая и маня, и ждёшь его чуть ли не целый год.

Ёлка

Ёлочные базары пестро темнели в черноте декабрьских вечеров; и ёлки казались таинственными, как зачарованные страны.

Острый и славный аромат хвои дарил ощущение счастья; и на истоптанном снегу, когда выбирали чудное новогоднее древо, суммы ветвей и чёрно-зелёные мягкие иголки выстраивались в причудливый орнамент.

Выбранную и купленную везли на санках, причём верхушка её, равно и нижние ярусы, пружинили от движения, покачивались.

Город плыл и играл огнями, переливался движеньем людей и машин, и всё время кто-то входил и выходил из дворов, как из бесчисленных коридоров.

Важные троллейбусы проплывали мимо, неспешно везя скарб различных судеб.

Сворачивали, и шли вдоль огромной стены старого, коммунального, многоквартирного дома, шли, замедляя шаги, точно искусственно удлиняя путь, ибо запах снега, мешавшийся с упоительной хвойной струёй, был великолепен.

А жили тогда на первом этажа, и широкие окна были посажены низко к асфальту, но забраны белыми, в пандан снегу, решётками.

Ёлка вносилась торжественно и важно, нижние ярусы её ветвей слегка корректировались при помощи ножниц, доставалось ведро, наливалась вода со специальными добавками, и устанавливалось древо, медленно поднималось оно, упиралась главою в потолок.

— Вот там держи, — говорил отец, и мальчишка держал, и лёгкие уколы были нежны, как ласка.

— Осторожно, Лев, привязать надо, — мама вставляла реплику.

— Да, да, — соглашался отец, точно привычный ритуал терял детали, год ожидая в запасниках радости.

Привязанная и установленная между двумя окнами ёлка виделась роскошной и без украшений, но доставались они; из недр антресолей изымалась старая, с ободранными боками и крышкой коробка — важная, как старинный ларь; и крышка снималась так, будто врата распахивались…

Мишура мерцала серебром, играло розовым и синими цветами сверху, потом, завёрнутые в фольгу, или бумагу, доставались — являлись на свет — игрушки…

Их доставали осторожно, освобождали от обёрток, раскладывали, думали, какую куда лучше повесить.

Верхушек было две — на выбор; отец забирался на стремянку и украшал ёлочную вершину яркой звездой.

— Болгарский гномик разбился. Жаль, — говорила мама.

Знакомые болгары подарили чудесные игрушки: тонкие, хрупкие, брать надо было — с замиранием сердца, не дай бог уронишь, и тогда хрусткие брызги, криво отражающие реальность комнаты, лягут на пол, оставив оттенок грусти в душе.

Ёлка одевалась постепенно, игрушки вешались густо, сверкали; важные, как вельможи, шары, поворачивались слегка, играя выпуклыми боками; и гирлянды, пропущенные меж ветвей, точно соединяли дорогами фантастическую страну.

— Последний штрих, — говорила мама и приносила вату. — Ну, сынок, давай.

И мальчишка, отделяя от плотного рулона кусочки, кидал их на лапы, старался попасть поглубже, в таинственную зелёно-чёрную глубину; он кидал вату, чувствуя сладкое, волшебное умиленье в сердце сознанья, он предвкушал новогодний праздник, ожидать который так долго, что не хотелось бы его завершенья; и он, мальчишка, разбрасывая искусственные снежинки, вполне уверен, что может быть бесконечным мгновение, может, что вырастать — необязательно, а если захотеть, то спокойно можно навсегда остаться в детстве, с папой и мамой, в пределах чудного новогодья…

Ёлочные шары

Малиновые, красные, золотистые шары — роскошные, как детские мечтанья; шары, покрытые звёздочками, или точно посыпанные серебристой субстанцией, что переливается, сверкает.

Снежинки из грубого стекла, и пластмассовые снежинки, внутри которых маленькие, продолговатые лампочки; мишура, льющаяся дождиком; разноцветные гирлянды — бывали и из стекла, и каждый элемент скреплён с другими, и гирлянды развешивались, пропускались среди ветвей, закручивались причудливо.

Богатыри, лисички, орешки, космонавты — старые, советские, грубоватые ёлочные игрушки: в иных домах сохранились, а нет — так остались воспоминания — о священнодействие украшения ёлки!..

Многие годы наслаиваются; много рутинного, однообразного, естественно-скучного; но потом возникает сияющий рубеж нового года: всего на день, только на ночь, а так хочется продлить, точно задержать мгновение алхимическом способом…

Хотя Фаустом себя не почувствовать…

Были более сложные игрушки, изящнее, красивей: звездочёт в халате, расшитом звёздами, глядящий в трубу; кораблики, покачивающиеся на зелёных, хвойных волнах, гномы с бородами из ваты.

Были всякие причудливые геометрические фигуры: удлинённые, конусовидные, перехваченные перемычкой посередине, напоминавшие песочные часы.

Но главное всё же шары — большие, разукрашенные по-всякому, поменьше, простенькие — любые.

Шары жизни, сферы интересов; шары, тихо покачивающиеся иногда; и ребёнку казалось, что в замечательных пластах хвои прячутся гномы, выходящие ночью, и если встать, обмануть родителей, то можно увидеть маленьких человечков, что перебираются с лапы на лапу, спускаясь вниз, в мир людей, где время так быстро летит, а от Нового года до другого — так невыносимо долго тянется…

fon.jpg
Комментарии

Share Your ThoughtsBe the first to write a comment.
Баннер мини в СМИ!_Литагентство Рубановой
антология лого
серия ЛБ НР Дольке Вита
Скачать плейлист
bottom of page