(Первые главы из книги)

Откуда берутся друзья?

Интересно, откуда берутся друзья? Из сказок? Из снов? Ты не знаешь? И я не знаю. Но знаю, что если очень захотеть — вдруг появляется друг. Никогда не знаешь, откуда придёт. Может, выглянет из-за угла. Или из-под подушки. И вот у тебя друг. Живой и весёлый. Если из-под подушки — значит, приснился и пришёл из сна. Ещё во сне подружился с тобой. Ну, в таком сне, где завихрялки, кувыркалки, голосилки, птитенсы на деревянциях… гаджетороги на кнопанасах… завровравры-неугомонсы… такие все, куролесные. Короче, они в таком сне, где сплошные облакансы и туманенсы, всё непонятно, но очень весело. И там вдруг кто-то такой объявится, которого прежде видеть не приходилось, и названия ему нет, а как сон кончится, так и вовсе забывается — какой он был, этот непонятный кто-то. Но с ним хочется быть всё время. И не расставаться. Вот он вдруг выскочит из-под подушки. Или возьмётся оттуда, где его совсем и не ожидаешь встретить. Но сразу понимаешь: это тот, который из сна. Узнался! Давай знакомиться!..

Ах, да, ты же не знаешь… Жила девочка Саша и очень скучала без живого друга. Чтоб дышал в ухо или в ладонь. И вместе с Сашей бы обедал. И вместе с ней носился бы по комнатам. Это я к тому, что Саше очень не хватало живого дружка. Саша вовсю дружила со всеми своими игрушками и с куклами. Но самыми любыми друзьями Саши были её папа и мама. Ещё бы! Игрушки и куклы — они, да, вроде как живые. Но вроде как и не совсем. То есть пока не вообразишь, что они такие же, как мы, — они с места не сдвинутся и молчат. Чтобы ожили, надо себе это вообразить. Надо Саше самой их передвигать и пересаживать. И говорить за них. Ну, говорят-то они — куклы и игрушки, каждая на свой лад. Но все голосом самой Саши.

А вот мама с папой совсем другое дело. Навоображаешь и такое, и сякое, придёшь к ним, а они уже и сами почти догадались. А если не догадались, то им можно всё рассказать, и они так удивляются… делают вид, будто недогадливые. А в догадках всё переиначивают по-своему, конечно. Они же папа с мамой, взрослые. И на игрушек и кукол совсем непохожи. К папе с мамой можно залезть на колени. На спину. На плечи. Папе так даже на голову. Когда они стоят или идут рядом, можно схватить их за руки и раскачиваться, как на качелях. А ещё веселее — обхватить папину ногу руками и ногами, крепко-крепко!.. и ехать на ней. Как котёнок из соседней квартиры — на ноге мальчишки, который тоже живёт у котёнка в квартире.

— Это хвостатый и четвероногий друг мальчика, — говорит, увидев это, мама.

— А парень, — уточняет папа, — двуногий друг своего четвероногого приятеля.

— А сколько бывает ногов-руков-хвостов у друга? — спросила Саша.

Дело шло к ночи. Папа, шагая, как циркуль, отвез Сашу на ноге в спальню и сказал:

— Если ляжешь спать без выкрутасов и не распугаешь сны, то, может, во сне тебе расскажут, какие бывают друзья-приятели.

— А если я попрошу с хвостами? — спросила Саша. — Вот зачем другу хвост?

— Чтоб было за кем гоняться, — ответил папа.

— Нет, — сказала мама: она как раз поправляла одеяло, снимала кукол, рассаженных вокруг самовара на подушке, и пыталась достать книгу сказок, которую Саша днём закинула на шкаф. — Нет! Хвост нужен, чтоб мусор подмести.

— А ещё, — папа стряхнул Сашу с ноги на постель, — хвостом можно закатить Луну в сон, а там она та-акое нарасскажет!

— Наколдует? — уточнила Саша. — Чтоб друг приснился? Который для меня?

— Ну… — папа пытался отцепиться от Саши, которая снова обхватила его ногу. — Если угомонишься, то, может, друг из сна объявится наяву.

— Тебя, часом, не заносит? — спросила мама у папы. — Дочку свою не знаешь? Она всю ночь будет теперь караулить, чтоб перехватить друга, когда он из сна полезет под кровать.

— А он тогда и не покажется! — ответил папа. — Друзей не подкарауливают.

— Это да, — согласилась мама. — Друзья объявляются и узнаются вдруг.

— Ладно, — покивала Саша с подушки и натянула одеяло до носа. — Буду ночью совсем-совсем послушной. Не буду щёлкать выключателем. Не буду подкидывать ногами одеяло к люстре. Не буду гоняться за тапочками. Не буду связывать шторы узлом друг с дружкой. Не буду перекрикивать музыку в гаджете… — Саша подумала: чего бы ещё вспомнить, чего она не будет сегодня делать перед сном. — Ну и вообще! Всё-всё-всё-всё-всё.

Мама погасила свет. И все-все сделали вид, что враз заснули: подушка, одеяло, тапочки, люстра, занавески, гаджеты, куклы. И Саша.

А папа с мамой, переждав минутку, на цыпочках и улыбаясь, пошли на кухню — чтобы выпить по кружечке чаю перед тем, как уйти к себе в спальню.

Девочка Саша мечтает о друге

Конечно, бывает время, когда папа с мамой, как куклы, тоже играют в молчанку. Если на Сашу обидятся или рассердятся. Например, когда все легли спать, а Саша уговорила подушку быть черепахой. И калачиком свернулась на ней, спасаясь от змеи — стра-а-а-ашенного удава!.. — в него превратилось свёрнутое в длинную колбасу одеяло. Утром папа с мамой торопятся на работу, но до этого надо успеть покормить Сашу — а приходится отыскивать по разным углам спальни черепаху со спящей на ней Сашей… — на подушке, на подушке спит!.. — из-под кровати надо вытянуть удава, который догнал там и задушил смартфон. А смартфон убил удава током. Удав развернулся обратно в одеяло, оно зацепилось за ножку кровати, а мама зацепилась ногой за одеяло и потеряла тапку, а папа успел подхватить маму, и они вместе покатились по ковру, а Саша покаталась на папе с мамой. Но папа с мамой сердятся и обижаются на Сашу ненадолго. Как только Саша, подняв лицо к потолку или глядя в окно, говорила: «А был бы у меня живой дружок…» — папа с мамой сразу переставали дуться или сердиться. И о чём-то оба задумывались.

Труднее всего Саше было с папой и мамой ночью. Ночью они молчат не понарошку. Ночью мама с папой спят. И почему-то так крепко! Как раз тогда, когда Саше приспичит охота с ними поиграть и поболтать. Приходится стаскивать с них одеяло. Или залезать к ним на постель и прыгать там. А если они ещё сильнее зажмуриваются, то приходится прыгать у папы на груди. Или тарабанить маму по коленкам. Или падать на них и крутить им носы и уши — сразу и папе, и маме. А если они всё равно лежат крепко-накрепко зажмуренные, то Саша лезла к ним под одеяло и щекотала изо всех сил. Папу щекотка не пронимала. Но мама не выдерживала и сдавалась. И, зевая в подушку, спрашивала:

— Ты бы своего живого друга тоже донимала по ночам? Не будет спать, заболеет.

— А папа говорит, — отвечала Саша и накручивала мамины волосы на свою ногу, — что работа лечит.

Мама отпускала подушку и, почти заснув, дышала папе в ухо:

— Ты всё же думай, когда, где и при ком что говорить…

— У моего живого друга, — отвечала Саша, покусывая другое папино ухо, — главная работа была бы дружить со мной. А чтобы не болел, я бы пересказывала ему на ночь сказки.

И Саша, сама для себя незаметно, засыпала под боком у папы. И уже не чувствовала, как он относил её к ней в постель.

Да вот беда! Днём мама с папой с утра уходили на работу. Их не было до самого вечера. Саша заглядывала в смартфон. Включала-выключала телевизор. Заставлял игрушек и кукол смотреть передачи вместе с нею… но всё равно к вечеру начинала сильно скучать. Она то и дело выходила в прихожую, ведя за руку любимую куклу. Если по правде, она куклу за руку тащила. Изредка. Потому что чаще всего Саша тащила куклу за ногу.

— Терпи, — говорила она кукле. — От любимой подружки надо всё вытерпливать. Был бы у меня живой дружок, он бы всё терпел! И страшенные щекоталки. И гавкалки в ухо. И когда на носу ему крестики-нолики рисуешь.

Саша нетерпеливо поглядывала на дверь и прислушивалась:

— И он раньше меня успевал бы услышать, как мамины-папины шаги идут от лифта.

Как-то раз папа с мамой вечером пили чай на кухне и о чём-то тихо разговаривали. А Саша тихо-тихо, на четвереньках, осторожненько-осторожненько вползла на кухню. Она успела услышать, как папа сказал маме:

— Завести, что ли, для Саши четвероного приятеля?

— Они вдвоём всё в доме перевернут вверх ногами! — ответила мама. — Представляешь?

— Представляю, — сказал папа. — Но надо что-то придумать.

— Я спрошу у друзей в манеже, — кивнула мама.

Саша забыв про тихо-тихое и тайное подползание, уже открыла рот, чтобы спросить: «А что такое манеж?» — но тут наступила коленкой на подол собственного платья и кувыркнулась лбом прямо в папины ноги. Саша тут же вскочила, оперлась руками о колени мамы и папы и стала подпрыгивать и раскачиваться. И приговаривала:

— И вовсе мы ничего не перевернём вверх ногами! А что перевернётся, так то само! А которое с места не сдвинуть, так его и не перевернуть, и на него надо залеза-а-а-ать!

— Чтобы друг у тебя объявился вдруг, — папа взял Сашу под мышку и понёс в ванную, — ложись-ка сегодня вовремя спать. Только не ворочайся и не колобродь.

— Колобродь это кто? — заинтересовалась Саша, дрыгая налету ногами.

— Не кто, а что, — ответил папа. — Не броди кругами вверх ногами. Сразу засыпай. И вместо сказки на ночь попробуй придумать себе друга. Чтоб он тебе приснился.

— А если я не буду делать эту колобродь, — Саша взволновалась и даже перестала дрыгать в воздухе ногами, — целую минуту! Друг из сна потом придёт ко мне непонарошку?

— Может, не сразу, — ответил папа. — Но если крепко задумаешь во сне, то придёт.

В эту ночь Саша не нападала на постель мамы с папой, и они до утра спали без приключений.

Как Кузька приснился в этот мир

А теперь что расскажу! Приснился удивительный зверь. Может, не мне. А девочке Саше. Или нам обоим. А когда после его приключений в моём сне, я проснулся, то глядь: это чудо живёт среди нас. Зовут его Кузьма. Чёрненький. И наполовину рыжий. А ещё белый. Задние лапы длинные, а передние маленькие. Он передними лапами уже несколько раз переступит, а задние ещё не сходят с места. Такие ленивые задние лапы, ужас!

Сперва о том, что с ним было в моём сне. А после — что он делал в нашем мире. Во сне сначала ничего не было, просто так лежалось. Потом страна прорисовалась. Во сне мы вечно куда-нибудь вляпаемся: то в приключение, то в непонятное место. Зверь Кузьма забрёл в такую страну и мой сон туда затащил. Как? Не знаю! Зацепил задней лапой. Там у него коготки — ой-ой! Бродил Кузьма в траве. Или в капусте. И забрёл или заплыл — во сне и не то бывает!.. — в страну Гугупаев. Тех, которые Пупугуи. Что ему там было нужно? Может, искал домашнюю песенку. Её поют, когда сидят дома. Кузьма где-то слышал: гапупаи — певчие птицы. Всех перепевают и передразнивают. Но не как Папузьяны! Или обезьяпы? Обезпуи? Пупучапсы?! Гупазьянсы? У обезьпапсов хвосты не из перьев. Они ими за ветки цепляются и раскачиваются. Туда-сюда. Ну их! Летает всякое голубое Бегемо! Во сне и не то встретишь… Мой сон за собой тащит Кузя. Разберёмся, что за зверь.

Кузьма — мохнатый морской свинтус. Но маленький и без хвоста. Морская свинка. У свиней много названий. Вот: Чушка. Детишки её — Чуньки. А её муж, свин, хряк, кабан — папа чушкиных Чунек, он — Чуш. На слух вышло что-то глупое. Если к отцу Чунек вместо хвоста прибавить одну букву, получится Чушь. А Чушь не он, а она. И огромную свинью чушью не назовёшь. Ничего себе чушь! Говорят же: свиньи умнее собак. А у нас получилась чушь. Надо сначала. Начнём.

Свинью ещё называют Хавронья. Её муж, кабан, хряк, свин — Хаврон. Приличное, красивое, звучное имя для такой свинской чуши. А дети Хаврона и Хавроньи…. Хаврончики! Кузя, слышь, тебя звать Хаврон. То-то же.

«Хаврончики! Хаврончики!» — загалдели Голубые Бегемопсы, и по-деревьям-скачущие Обезьпупсы, и налетевшие ниоткуда Пупугавсы. А ну, не галдите. Сам знаю: Хаврончик хорошее имя. Звонкое! Вот свин-малыш схватил еду: хав-хав! Вот он её жуёт: хрон-хрон-хрон! А где не пережевал, там перекусил: чик-чик-чик-чик! Ххав-хрррон-чик. Хаврончик.

Кузьма сперва был Хаврончиком. Потом вырос, у него появились детишки. Он стал Хавроном, а они Хаврончиками. У них даже есть танец Хаврончиков. Или… иначе называется? Что-то опять пропустили. Ну, ещё набредём на верное название.

Резвый Гагапуйчик сел мне на голову и шепчет на ухо. Что? Не вертись! Мои волосы — не гнездо из мха и шерсти. Глаза мне хвостом не занавешивай! И не надо крылом чиркать меня по носу. Перелазь на плечо. Оттуда до уха гораздо ближе. Так что? А-а!.. Кузьма ведь морской свин! Морской Хаврон. Дети у него — морские чуньки. Морские хаврончики.

Значит, их любимая музыка — «Танец морских Хаврончиков». Урррра-а-а!

А сейчас готовься!.. открою тайну. Все знают: во сне снится одно, а наяву оно не такое. Но девочке Саше морской хаврон Кузьма встретился наяву. Она враз поняла: он из её сна. Я рассказал Саше мой сон. Ясно было: нам снился один и тот же Кузя. Как? Тайна. И вдруг Кузя объявился наяву. Ещё тайна. Её мы тоже когда-нибудь раскроем.

Стоп, а где Кузьма в моём сне? На лужайку сбежал, щипать свежую травку. Пойдём-ка туда, отгоним от Кузьки Папагавчиков, они его совсем задразнили! Сядем напротив Кузи, нос к носу, глаза в глаза, погладим его по спине от головы и ушей… до чего? Не до чего его гладить! Ух, сколько тайн нам с девочкой Сашей придётся разгадать: у морских свинок хвоста нету! Загадка природы!

Чем морские хавроны будут рулить, если придётся плыть по волнам, да против ветра?

А как плясать танец морских Хаврончиков? Чем вертеть от радости? Одними только задочками? Так без хвостов они неправильно вертятся. А вот если бы ещё вертеть хвостиками, как пропеллерами, то ого-го! Такой бы ураган поднялся…

Как Кузьма наяву познакомился с Сашей

Однажды сказка из сна, всамделишная сказка из приснилок, очутилась в настоящей живой жизни. Она туда не сама пришла. Сказкам нужно помогать объявиться там, где они нужны и где их ждут. Вот как было: папа и мама девочки Саши вместе с нею поехали за город. К своим друзьям, те работали в большом конезаводе. Конезавод — это от слов: заводить коней. Вот на этом конезаводе выращивали и тренировали самых лучших спортивных лошадей. В любом конезаводе есть манеж. Огромный зал, в котором тренируются лошади и наездники. Пол усыпан толстенным слоем опилок. Чтоб мягко падалось! Потому что при скачке по кругу или когда лошадь прыгает через барьер — бывает, что вместе со всадником падает. Или всадник вылетает из седла. В таком манеже на конях поездили Сашины папа и мама. А их друзья и Сашу посадили в седло и покатали верхом на лошади.

Как манеж и конезавод связаны с морским хавроном Кузей из сна? Про Кузьму не забыто. К нему всё и идёт…

Вместе с Сашей на лошади поездил и главный котища этого конезавода. Саша — в седле. А котище перед седлом, на холке лошади. Там, где её шея переходит в спину. Это была любимая лошадь котищи. Спокойная. Не брыкливая и не кусачая. Другие кошки бегали следом и мяучили: мы тоже хотим кататься! Вообще в конезаводе чего только нет. И кого только нет! Кроме кошек полно собак. Они тоже любят носиться вслед за лошадьми. А под крышей летают синицы, воробьи. И голуби. Бывает, что и вороны залетают. Воробьи, так те запросто садятся лошадям на макушку. Прямо между ушей. Наверное, им нравится, что лошадь от такой щекотки трясёт и всплёскивает ушами…

Удивительный, чудный мир! Замечаешь? Такой, как в том сне, где морской хаврон Кузя приснился папе и Саше. Только в том мире во сне летунские и попрыгунские существа были непонятно какие. А тут, наяву, в манеже, знакомые — какие нам всем встречаются.

Кота с любимой лошади согнала главная манежная кошка. А друзья Сашиных папы и мамы согнали кошку. На её место тут же прилошадилась ворона. Согнали и её, и она долго возмущенно каркала и гоняла воробьёв под крышей манежа. А на холку лошади, перед Сашей, был посажен морской свинтус Кузьма. Да, в этом чудном мире жили ещё и морские свинки. Как в том сне… Морской хаврон Кузя был у них главным. Самый большой из них. Потому очень важный. Как вельможа. Он не любил ездить верхом на лошади. Высоко. Неудобно. Всё под тобой движется. Грохнуться можно! И будешь лететь незнамо куда и сколько. И не знаешь, с чем столкнёшься в конце полёта. Ещё Кузя не любил собак. Когда они лаяли или совали нос в клетки-домики морских свинок, Кузьма верещал, как локомотив электрички… Кузьма вцепился в лошадиную шерсть и сжался в комок. А Саша сразу его признала: именно такой чудной зверь приснился ей во сне! Она погладила Кузю по спине. Он посмотрел на Сашу. И осторожненько, шажок за шажком, перебрался к Саше на седло. Саша почесала его за ушками. А он нежно помурлыкал в ответ. Почти как кошка. Он бы и бочок подставил. Но боялся грохнуться с лошади.

— Мы подружились! — радостно закричала Саша.

Да так громко, что воробьи слетели с лошадиной макушки. Вороны и голуби спрятались под крышей манежа. А лошадь чуть не рванула вперёд. Кузьма уже решил: лететь ему кубарем незнамо куда. Может, обратно в сон. Но папины-мамины друзья удержали лошадь за повод. А Саша удержала Кузю.

— Я с ним ещё во сне сдружилась! — радостно кричала Саша. — Он мне приснился!

В манеже в ту пору шёл ремонт. Морских свинтусов и свинок пришлось раздавать друзьям и знакомым. Но куда пристроить их главного хаврона Кузю? А девочка Саша продолжала восторженно кричать с лошади:

— Правда-правда! Спросите папу. Ему тоже снился этот зверь Кузьма!

Папины-мамины друзья сняли Кузьму и Сашу с лошади. Друзья сказали: раз так, забирай своего нового приятеля к себе, дружбу нельзя ломать. И посмотрели на Сашиных папу и маму. Папа ответил: хорошие сны непременно должны сбываться. А мама не стала спорить. Папа сказал Саше: если ты полюбила зверя — морского свинтуса во сне, а он из сна пришёл к нам сюда… то теперь надо сделать так, чтобы он наяву полюбил свой новый дом. Мама опять не стала спорить. Она взяла Кузьму у друзей и посадила Саше на руки. А Саша прижала его к себе. И опять почесала его за ухом. А он тихо помурлыкал. Друзья принесли коробочку с выдвижной решетчатой крышкой — такой переносной домик с подстилкой из сена. Чтобы в нём Кузьма с удобством доехал до своего нового жилья у Саши и её папы с мамой. А Саша беспокоилась: не помните Кузе ушки!

Ушки у Кузи, вправду, большущие. Как лопухи. Или как уши у слона. Только очень маленького. Но о Кузе речь ещё впереди. А пока проводим Сашу с Кузей и Сашиных папу и маму домой. И помашем на прощанье манежу: до свиданья! Наверное, больше уже не увидимся с тобою, замечательный мир! А вот с удивительным миром в снах Саши и даже Кузи ещё не раз, наверное, встретимся. Он не даст забыть про себя…

И Саша с мамой и папой отправились домой. Саша несла клетку-домик с новым другом Кузей, который приснился ей во сне. А Кузьма наяву ехал в переносном домике.

На кого похож Кузьма?

Кузьма — свинёнок. Но не настоящий, а морской. Это не значит, что он в море живёт. Вовсе нет! На самом деле он похож на большую мышь с толстой округлой мордочкой и мохнатым носом или на маленькую крысу. Или на совсем огромного хомячка. Потому что Кузьма — большой морской хаврон. Если вытянется, то от задочка до носа как раз помещается на тетрадном листе. Но запросто умещается в ладонях у взрослых людей. А девочка Саша усаживала его к себе на колени. Или на подушку. Словом, большой грызун. Грызёт зёрна и фрукты, овощи и травку. И сено. И даже деревянные палочки. По всему миру у Кузьмы тьма родственников. Близких и отдалённых. И какие же огромные! Вот есть морские свинки, порода которых называется мара. Они видом похожи на белёсых козочек. Только без рогов. Длиной они в полметра. А за океаном живут вообще огромные морские свинки: капибары. Вот эти в длину полтора метра! Два шага взрослого человека! Во какая животина. Очень любят капибары купаться в горячих природных источниках. А вот Кузя купаться не любил. Ну, об этом я ещё расскажу.

Из природных морских свинок люди вывели вот таких грызунов, которых приятно и весело держать дома. Вообще-то их вывели для того, чтобы проверять на них лекарства, которыми потом будут лечить людей. Но зверьки так всем понравились, что люди стали разводить их просто для радости и удовольствия. Ну, а раз предков их привезли из-за моря, то их и назвали: заморские свинки. Но потом где один слог — «за» — потерялся, и появилось нынешнее название: морские свинки. Есть с длинной шерстью, лохматые, пушистые, их назвали ангорские, как пушистых ангорских кошек. А морской свин Кузьма был из породы гладкошёрстных. Очень приятно его гладить. Особенно, если разволнуешься и понервничаешь. Гладишь гладкошёрстного Кузю — и постепенно успокаиваешься. Девочка Саша сразу это заметила. Гладишь Кузю, и так хорошо, нервы затихают, и успокаиваешься. И Кузе хорошо. Сидит у тебя на коленях или на подушке и спокойненько так, с удовольствием, грызёт твой рукав или край подушки.

И вот однажды маленькой девочке Саше приснился какой-то удивительный зверь, добрый, мягкий и пушистый. Она потом никак не могла описать его — не запомнила или не рассмотрела. Но во сне она сразу поняла, что с этим зверьком она могла бы дружить. И когда в лошадином манеже Саше повстречался морской свин Кузьма, она сразу его узнала: именно такой… нет, именно этот, который катался на лошади вместе с Сашей!.. он и приснился-повстречался ей во сне. И как она увидела его во сне, так сразу и полюбила. Саша не помнила, было ли ей во сне приятно гладить Кузьму. Но когда ещё на лошади Саша погладила Кузю, то поняла, как это приятно. И полюбила Кузю наяву ещё сильнее. А как сделать, чтобы и Кузьма полюбил своё новое жильё и своих новых хозяев?

Вот Кузькин портрет: наполовину он чёрный. Наполовину — рыжий. Вокруг пуза и спины между чёрной и рыжей шерсткой — белый поясок. На носу хохолок из трёх рыжих пучков. Ушки большие — как у маленького слоника. И сам немного на слоника похож. Только Кузя не кожаный, а шерстяной. А если присядет на задние лапки — прямо-таки медвежонок. Если сожмётся в комок, помещается в ладонях даже у Саши. А если вытянется… ну, вот когда пытается что-то достать, так делается такой длиннющий! Длиннее, чем две ладони. На задних лапках по три чёрных пальца. От колен до того места, где должен быть хвост — пушистые штанишки. На передних лапках — по четыре розовых пальчика с коготками, а между пальчиками пушок. Как будто надеты перчатки без пальцев.

Вот такой он, морской свин Кузьма. Кузя! Кузя! На морковку. Иди сюда… Вот молодец! Очень Кузьма понравился Саше. Она ему капусту — а он в ответ Сашу лизнёт маленьким розовым язычком.

Одно её огорчало — очень он был молчаливый. Так, попищит иногда или поурчит. Иной раз, когда в очень хорошем настроении, — помурлычет. Ну, если услышит, как за окном лают собаки во дворе возмущённо верещит, как локомотив у электрички. А вот чтоб петь и свистеть просто так, как умеют морские свинки, просто от хорошего настроения, этого — никогда.

Стоят иной раз папа, мама и Саша возле Кузькиного домика, смотрят на него и рассуждают: почему это он такой молчаливый? А Кузьма смотрит на них и думает в ответ: «Вам хорошо. Вас вон сколько! А я тут один сижу. Я тоже хочу подружку. Пока подружку мне не добудете, не буду петь…» Ну, о Кузькиной подружке речь впереди. Как-нибудь расскажу и об этом.

2001–2021