Я последний раз спрашиваю, почему Людовик XIV заключил своего министра Фуке в тюрьму? — вопрос учительницы, обращённый ко мне, звучал угрожающе, а её физиономия становилась всё больше похожей на бифштекс.

Кто-то из девочек хотел было подсказать, но учительница мгновенно пресекла попытку, ударив кулаком по столу.

Немного подумав, я ответил, что, наверное, он, этот самый Фуке, плохо себя вёл, или, может быть, съел суп Людовика. После этих слов лицо учительницы окончательно превратилось в бифштекс, и, указав рукой на дверь, она проорала: «Вон отсюда!»

В классе раздался хохот. Причина столь бурной реакции была понятна: учительнице почему-то казалось, будто я издеваюсь над историей. Что ж, мне ничего не оставалось, как выйти в сопровождении её громких негодующих возгласов, смысл которых заключался в том, что положительную оценку я смогу получить только через её труп. А я вообще-то всегда думал, что до тех пор, пока человек жив, положительный знак «плюс» присутствует во всём, что его сопровождает. И даже в смерти есть свой положительный смысл. Согласитесь, кресты на могилах гипотетически тоже можно принять за знаки «плюс».

В тот весенний день я увидел свою бабушку в последний раз.

Благодаря всему случившемуся в школе, благодаря истории и, наконец, благодаря учительнице, выгнавшей меня из класса, я оказался дома на час раньше. Это было для меня тоже своего рода плюсом. И, кстати, насчёт истории: позже я всё-таки узнал, что заточение Фуке в тюрьму произошло из-за банальной зависти Людовика ХIV к его богатству и великолепному апельсиновому саду. Избавившись таким своеобразным способом от хозяина сада, король приказал перевезти желанные апельсиновые деревья к себе в Версаль.

День выдался тёплый, но ветреный. Я поднялся по лестнице, открыл дверь своим ключом и вошёл в дом. Мамы дома не было: видимо, пошла в аптеку за лекарством. Бабушка лежала на кровати. Услышав мои шаги, она тихонько подозвала меня и сказала: «Миленький мой, как хорошо, что ты сегодня так рано вернулся из школы! Подойди ко мне, я расскажу тебе, где я спрятала свои драгоценности». И, хитро подмигнув мне, улыбнулась. Я обожал свою бабушку. Она была необычная, особенная. Умела шутить, даже когда ей было плохо. Согласитесь, не все умеют веселиться в трудном положении.

Я подсел к бабушке на кровать и рассказал обо всём, что произошло за день. Она, как всегда, с ласковым выражением лица слушала меня, но порой мне казалось, что она думает о чём-то своём. И действительно, бабушка вдруг сказала:

— Миленький мой, знаешь, чего я хочу?

— Чего, бабуля? — удивлённо спросил я.

— Мне хочется выйти замуж, — ответила она и улыбнулась.

— А кто тебя возьмёт в жёны, бабуль? Тебе же восемьдесят лет. Не хочу тебя огорчать, но твой поезд давно ушёл.

Я принял её желание за очередную шутку и уже хотел встать, но она, взяв меня за руку, произнесла: