

Чада человеческие
Старая сказка на новый лад
Я небольшой поклонник прозы Василия Шукшина. Запал в память только рассказ «Срезал» и его герой Глеб Капустин. Потому, наверное, что много лет спустя после знакомства с рассказом его герой материализовался в реальности и втянул меня за собой в образовавшийся микросюжет.
Переехав на новую квартиру, дня два я распаковывался и расставлялся. Меня сразил обычный при переездах эффект: горы барахла, ненужных и устаревших вещей, нажитых и накопленных родителями, тихо прятались по закоулкам старого жилья — и вдруг разом повылезли наружу, заслонив белый свет. Толку ото всего этого старья было мало, а воспоминания о скудной советской жизни, когда приходилось ценить каждую тряпку, успели заразить нелепой бережливостью. Лишь поняв, что разместиться с накопившимся караван-сараем на новой площади невозможно, я почувствовал облегчение — и начал смело оттаскивать на помойку мешок за мешком.
Всё это время я чувствовал на коже внимательные ощупывающие взгляды новых соседей, подмечал шевеление занавесок в окнах и ловил краем уха отголоски предварительных комментариев на своё появление. Интерес людской был понятен. Кто он, новый жилец? Не будет ли пьянствовать и буянить, не будет ли водить дружков, слушать по ночам музыку силой в двести децибел и вываливать из окна помойное ведро?
Когда выяснилось, что перечисленные пороки мне не свойственны, общественность успокоилась. А через неделю в мою дверь осторожно позвонили.
Гость представился Володей. То был худощавый мужик средних лет, плоховато выбритый и стриженый под одуванчик. К моменту визита он был совершенно трезв, но я интуитивно предположил, что в его жизни алкоголю отведена очень важная, если не главная роль. А потому сразу же накатил незваному гостю гранёный стакан мерзейшей водки «Привет», оставшейся от потчевания грузчиков. Рассуждал я при этом довольно цинично: пить эту гадость самому не стоит, а Володе всё равно, что пить — вряд ли он разбирается в предмете.
Оценив моё гостеприимство до дна, не закусив и не сказав спасибо, Володя двинулся на осмотр квартиры, хотя я его не приглашал.
Прост он был до чрезвычайности. Прост той простотою, которая хуже воровства, но людей с более утончённой натурой заставляет устыдиться собственной церемонности.
— А баба где?
— Нету бабы.
— Померла?
— Жива.
— Что ж тогда?
— Догадайся с трёх раз.
Володя посмотрел на меня укоризненно. Предложения подумать, сообразить, догадаться — его явно обижали. Вопрос о бабе остался открытым.
По квартире он бродил въедливо. Ни до чего не дотрагивался. Интересующие предметы разглядывал в упор, чуть не тыкаясь в них носом. Особенно внимательно рассмотрел компьютер, телевизор Samsung, электрический чайник, магнитофон Sony. Книжные шкафы его удивили:
— Книг-то сколько! Зачем они тебе?
— Я их читаю.
— Все прочесть — жизни не хватит.
— Да я уж их все прочёл. Как видишь, хватило и ещё осталось.
Даже когда Володя, не спросясь, открыл дверцу платяного шкафа, я его не остановил. Лёгкое раздражение сменилось любопытством: чего в конце концов ему надо? Если хотел попросить взаймы на опохмел — так получил натурой. Если попросит взаймы просто так, впрок, чтоб не уйти с пустыми руками — шиш ему, на всех не наподаёшься. А может, ничего ему и не надо? Просто любопытная Варвара мужского пола.
Володя устало попросил, как нечто само собой разумеющееся:
— Дай ещё водочки.
Выцедив второй стакан, он осторожно присел на краешек дивана. Кадык его задвигался, предвещая длинную речь.
— Богато живёшь.
— Куда уж богаче.
— Конечно, есть и богаче. А вот я. Пятьдесят лет мне. С пятнадцати лет работаю. И ничего. Ни этого… как его… компутера, ни телевизера хорошего, ни патефона. Вон у тебя в шкафу одних штанов шесть штук.
— Сосчитал?
— А у меня — одни. Понимаешь, одни!
— Купи другие. Штаны не золото, из денег не выставят.
— Купи… Может, я компутер хочу.
— Да на хрена он тебе сдался?
— Вот все так говорят: на хрена? Может, я всю жизнь про него мечтал.
— Не похоже.
— Не похоже… У тебя есть — у меня нет. Почему? Как же: у тебя папка — профессор, мамка магазином заведует, джинсы-кроссовки всякие, дома — ешь-пей-не-хочу, институты покончали, образованные. Вам везде дорога открыта. А нам — только ишачить. До простого народа вам дела никакого. Ты где работаешь-то?
Выше мамк