Она по­яви­лась на свет в кон­це XIX ве­ка. Че­рез по­лго­да пос­ле ро­дов её мать умер­ла от ча­хот­ки. Отец не же­нил­ся вто­рич­но, стал свя­щен­ни­ком, по­том ар­хи­епи­ско­пом, слу­жил пат­ри­ар­ху Ти­хо­ну. Она рос­ла в от­цов­ской люб­ви и на­учи­лась у от­ца лю­бить и при­ни­мать лю­дей, ка­кие они есть.

Лет в че­тыр­над­цать в ро­до­вой усадьбе под Ка­лу­гой бес­страш­но объ­ез­жа­ла ло­ша­дей.
Она ни­че­го и ни­ко­го не бо­я­лась, но без­ро­пот­но слу­ша­лась от­ца, лю­би­ла его, ува­жа­ла.
Она — вы­пуск­ни­ца епар­хи­аль­но­го учи­ли­ща. Её лю­би­мым учи­те­лем был ве­ли­кий Циол­ков­ский.

Она бы­ла не­обык­но­вен­ной кра­со­ты: се­ро-го­лу­бые гла­за, бро­ви враз­лёт, чёт­кая ли­ния губ и рос­кош­ные вол­ни­с­тые зо­ло­ти­с­тые во­ло­сы, ко­то­рые под­ни­ма­лись на­до лбом и сза­ди за­кла­ды­ва­лись ра­куш­кой. С го­да­ми во­ло­сы ста­ли бе­лос­неж­ны­ми, но Она вол­шеб­ным об­ра­зом со­хра­ни­ла кра­со­ту до глу­бо­кой ста­рос­ти.

Что бы ни слу­чи­лось, Она всег­да бы­ла под­тя­ну­та и в лю­бую по­го­ду хо­ди­ла в чу­лоч­ках и туф­лях.

Она бы­ла за­яд­лой гриб­ни­цей: до вось­ми­де­ся­ти пя­ти лет ещё ухо­ди­ла до рас­све­та в гор­ные ле­са, воз­вра­ща­ясь с ог­ром­ной кор­зи­ной гри­бов.

Она пек­ла чу­дес­ные пи­ро­ги. Она пре­крас­но иг­ра­ла на фор­те­пи­а­но.

Она ни­ког­да не спо­ри­ла и не по­вы­ша­ла го­лос.

В го­ды крас­но­го тер­ро­ра де­ви­ца в крас­ной ко­сын­ке разо­рва­ла её дип­лом о выс­шем об­ра­зо­ва­нии, за­крыв «по­пов­ской доч­ке» до­ро­гу к ра­бо­те учи­те­ля сло­вес­нос­ти. Поз­же Она всё-та­ки пре­по­да­ва­ла лю­би­мый пред­мет в Ле­нин­град­ском уни­вер­си­те­те. А тог­да, что­бы вы­жить в Пет­ро­гра­де 1920–1930-х го­дов, бра­лась за лю­бую ра­бо­ту, что­бы про­кор­мить се­бя и дочь.

В вой­ну ра­бо­та­ла в гос­пи­та­лях под об­стре­лом, про­во­див дочь на вой­ну — на флот.

Го­ды ста­ли­низ­ма, ре­прес­сии и смерть близ­ких не сло­ми­ли её же­лез­ную во­лю. Ни­ког­да ни пе­ред кем не уни­жа­лась, дер­жа­лась с до­сто­инст­вом. Её ува­жа­ли и лю­би­ли все.

Она — моя вол­шеб­ная Ба­буш­ка! Я ро­ди­лась, ког­да ей бы­ло уже шесть­де­сят три.

Мне два го­да. Умер отец. Она бро­си­ла ра­бо­ту и по­свя­ти­ла жизнь мне.

Ма­ма ра­бо­та­ла от за­ри до за­ри, но бы­ла спо­кой­на за ме­ня.

Я не слы­ша­ла от рож­де­ния и не смог­ла бы за­го­во­рить. Она вы­учи­ла дак­тиль­ную аз­бу­ку, что­бы на­учить ме­ня Сло­ву, — и на­учи­ла пи­сать в три го­да, рань­ше, чем я про­из­нес­ла пер­вые сло­ва.

В ста­ром пла­тя­ном шка­фу на ниж­ней пол­ке со­хра­ни­лись на­пи­сан­ные си­ним ка­ран­да­шом пе­чат­ные кри­вые бу­ков­ки: ба­ба, ма­ма, люб­лю вас. Не знаю, по­че­му я вы­бра­ла для при­зна­ния в люб­ви шкаф, но род­ные всег­да улы­ба­лись, за­гля­нув в не­го.

Ба­буш­ка от­кры­ла мне вол­шеб­ный мир ре­чи. Она кла­ла мою ру­ку се­бе на гор­ло, грудь, го­ло­ву, ка­са­лась губ, по­ка­зы­ва­ла по­ло­же­ние язы­ка и зу­бов. Мы упор­но пов­то­ря­ли зву­ки и сло­ва.

Она на­учи­ла ме­ня рыть­ся в сло­ва­рях. Чи­та­ли мы очень мно­го.

Мне ку­пи­ли боль­шой гло­бус, и мы с ба­буш­кой пу­те­шест­во­ва­ли по пла­не­те.

Она во­ди­ла ме­ня в шко­лу хо­рео­гра­фии, и за год я по­бе­ди­ла дет­скую не­ук­лю­жесть. Она во­ди­ла ме­ня на ри­со­ва­ние, и я по­лю­би­ла ри­со­вать.

Она пре­крас­но вя­за­ла, ши­ла, вы­ши­ва­ла. Я, за­та­ив ды­ха­ние, сле­ди­ла за её ру­ка­ми, а она при­уча­ла ме­ня к вол­шебст­ву, по­ру­чая про­дол­жить ряд или ли­нию вы­шив­ки. Вмес­те мы ши­ли одеж­ду се­бе и ма­ме.

Мой ан­гел-хра­ни­тель, она на два го­да пе­ре­еха­ла в Моск­ву, что­бы я за­кон­чи­ла шко­лу. Ей бы­ло уже во­семь­де­сят.

Она спас­ла ме­ня от ско­рой сле­по­ты, от­сро­чив её на пол­ве­ка.

У неё был сек­рет — она мог­ла пред­ви­деть бу­ду­щее. Это был не­по­сти­жи­мо, но это бы­ло. Ког­да, бу­ду­чи в чу­жом го­ро­де, я пе­ре­жи­ла кли­ни­чес­кую смерть и ам­пу­та­цию но­ги, она при­сла­ла те­ле­грам­му в боль­ни­цу: «Я всё знаю, я ви­де­ла, жду те­бя».

Встре­чая с по­ез­да, она об­ня­ла ме­ня, и я не уви­де­ла ни сле­зин­ки жа­лос­ти, толь­ко лю­бовь и со­стра­да­ние.

С пер­во­го дня она не да­ва­ла мне по­бла­жек. Ко­вы­ляя и пры­гая, я чис­ти­ла кар­тош­ку, сти­ра­ла, мы­ла пол. Бла­го­да­ря её муд­рос­ти и де­я­тель­но­му со­стра­да­нию я не впа­ла в де­прес­сию и вско­ре вста­ла на про­тез.

И в во­семь­де­сят семь лет она не те­ря­ла ин­те­рес к жиз­ни, мно­го гу­ля­ла, чи­та­ла, слу­ша­ла, ру­ко­дель­ни­ча­ла. Ушла в од­но­часье, в де­вя­нос­то. Мой муж — он очень лю­бил её — от­крыл шкаф, при­жал­ся к её платью, ко­то­рое мы с ней ши­ли вмес­те, и за­пла­кал.

Я хра­ню её вол­шеб­ный об­раз в серд­це и час­то об­ра­ща­юсь к ней. То, ка­кая я сей­час есть, — это всё Ба­буш­ка. Ста­ра­юсь быть по­хо­жей.

И — не мо­гу…

Со­чи — Кин­ги­сепп

Рас­ска­зы участ­ву­ют в меж­ду­на­род­ном ли­те­ра­тур­ном кон­кур­се ко­рот­ко­го се­мей­но­го рас­ска­за «Мы и на­ши ма­лень­кие вол­шеб­ни­ки».

Кон­курс впер­вые в этом го­ду про­во­дит­ся и сре­ди сле­поглу­хих лю­дей. Рас­ска­зы кон­кур­сан­тов бу­дут опуб­ли­ко­ва­ны от­дель­ным из­да­ни­ем по Брай­лю. Ми­ни­кон­курс сре­ди сле­поглу­хих ор­га­ни­зо­ван при со­дейст­вии фон­дов «Со­еди­не­ние», «Жи­вая кни­га», «Классного журнала» и жур­на­ла «Втор­ник».