Те­ле­фон­ный зво­нок про­зве­нел не­ожи­дан­но и не­кста­ти. Я, уже оде­тый в шу­бу-дуб­лён­ку, ме­хо­вую шап­ку-ушан­ку и тёп­лые бо­тин­ки — мун­бут­сы, сто­ял у вход­ных две­рей, отыс­ки­вая в кар­ма­не клю­чи. Моя со­ба­ка Би­ка по­ро­ды бед­линг­тон-терь­ер то­же бы­ла го­то­ва к вы­хо­ду на про­гул­ку. Од­на­ко, труб­ку я под­нял.

На моё «Ал­ло!» ве­сёлый жен­ский го­лос от­ве­тил: «По­жа­луй­ста, по­про­си­те к те­ле­фо­ну Ана­то­лия Ев­гень­е­ви­ча».
— Я у те­ле­фо­на…
— Здравст­вуй­те, док­тор.
— Кто го­во­рит?
— Ва­ша тёт­ка.
— Ка­кая тёт­ка?
— Во­ля Ге­ор­ги­ев­на… Ва­шу же дочь то­же зо­вут та­ким ред­ким име­нем — Во­ля, и она ро­ди­лась в ты­ся­ча де­вять­сот шесть­де­сят вось­мом го­ду… Так что я ва­ша тёт­ка… — оша­ра­ши­ла ме­ня зво­нив­шая.
— Дейст­ви­тель­но, мою дочь зо­вут имен­но так… А ка­кая фа­ми­лия у на­шей тёт­ки и где она жи­вёт? — по­ин­те­ре­со­вал­ся я, пе­ре­хо­дя на шут­ли­вый тон.
— Моя фа­ми­лия Ма­лен­ко­ва. Жи­вём мы на Фрун­зен­ской на­бе­реж­ной. А ме­ня к вам, Ана­то­лий Ев­гень­е­вич, на­пра­вил ваш друг и наш с ва­ми об­щий зна­ко­мый — скульп­тор Оре­хов Юрий Гри­горь­е­вич, он же мне и рас­ска­зал про мою тез­ку, — про­из­нес­ла Во­ля Ге­ор­ги­ев­на уже впол­не серь­ёз­ным го­ло­сом.
— Да, это мой друг и со­сед, — под­твер­дил я. — Толь­ко вче­ра позд­но ве­че­ром мы вмес­те гу­ля­ли с со­ба­ка­ми…
— И что, Юрий Гри­горь­е­вич вас не пре­дуп­ре­дил, что я бу­ду зво­нить?
— Нет, ни­че­го не го­во­рил. Ис­хо­дя из его вче­раш­не­го ду­шев­но­го со­сто­я­ния, у не­го этот во­прос мог со­вер­шен­но вы­ле­теть из го­ло­вы. Он толь­ко ве­че­ром вер­нул­ся из Гжат­ска — то есть из Га­га­ри­на, — и всё ещё не мог прий­ти в се­бя пос­ле про­ве­дён­ных там двух ба­та­лий… Да ещё уто­ми­тель­ная длин­ная до­ро­га. Он же сам и толь­ко один за ру­лём…
— С кем же он сра­жал­ся? — по­лю­бо­пыт­ст­во­ва­ла Во­ля Ге­ор­ги­ев­на.

— Пер­вую бит­ву, как рас­ска­зал мне Юра, он про­вёл с го­род­ской ад­ми­нист­ра­ци­ей. По­ка он от­сут­ст­во­вал в го­ро­де, кто-то из осо­бо ре­ти­вых чи­нов­ни­ков пред­ло­жил в под­го­тов­лен­ный на цент­раль­ной пло­ща­ди го­ро­да пос­та­мент для па­мят­ни­ка Га­га­ри­ну вмон­ти­ро­вать мощ­ный гром­ко­го­во­ри­тель, с тем что­бы мо­ну­мент стал го­во­ря­щим — че­рез каж­дые пят­над­цать ми­нут из па­мят­ни­ка зву­чал бы го­лос Юрия Алек­се­е­ви­ча, про­из­но­ся­щий своё зна­ме­ни­тое сло­во во вре­мя стар­та ра­ке­ты, ког­да она, за­дро­жав всем кор­пу­сом, ото­рва­лась от зем­ли:
— По­еха­ли!

Не спро­сив раз­ре­ше­ния у ав­то­ров па­мят­ни­ка на по­доб­ную от­се­бя­ти­ну, бук­валь­но за один день, чи­нов­ни­ки всё сде­ла­ли для пре­вра­ще­ния пер­во­го кос­мо­нав­та в чре­во­ве­ща­те­ля… Со слов воз­му­щён­но­го Юры от­то­го, что он уви­дел и услы­шал, у не­го са­мо­го чуть «кры­ша не по­еха­ла». Он тут же пре­кра­тил это без­об­ра­зие — в ду­шев­ном по­ры­ве про­во­да, иду­щие к пос­та­мен­ту, обо­рвал под са­мый ко­рень и рас­по­ря­дил­ся, что­бы ди­на­мик из ни­ши сроч­но изъ­яли. По­ми­мо по­доб­но­го чи­нов­ничь­е­го про­из­во­ла и пош­лос­ти дан­ное де­я­ние бы­ло гру­бым на­ру­ше­ни­ем ав­тор­ских прав!
— А вто­рое сра­же­ние с кем про­вёл Юрий Гри­горь­е­вич? — не уни­ма­лась моя со­бе­сед­ни­ца.

— Вто­рая бит­ва ока­за­лась для не­го са­мой слож­ной. Ста­рень­кая ма­ма Юрия Алек­се­е­ви­ча Га­га­ри­на — Ан­на Ти­мо­фе­ев­на — вдруг вспом­ни­ла, что её сы­нок, ког­да не­сколь­ко лет то­му на­зад при­ез­жал в род­ные пе­на­ты, то сня­тую с се­бя пи­лот­скую ко­жа­ную курт­ку дер­жал на пле­че не­сколь­ко ина­че, чем это отоб­ра­зил ху­дож­ник. А Юра по­доб­ное по­ло­же­ние курт­ки не вы­ду­мал из го­ло­вы, а в не­из­мен­ном ви­де пе­ре­нёс в скульп­ту­ру с фо­то­гра­фии, взя­той из ар­хи­ва кос­мо­нав­та. Вот ему и при­шлось би­тых три ча­са по­тра­тить на убеж­де­ние ста­руш­ки в её не­право­те. Фи­гу­ра-то Га­га­ри­на бы­ла уже от­ли­та из брон­зы, и её со дня на день долж­ны бы­ли до­ста­вить к пос­та­мен­ту для уста­нов­ки. В об­щем, у Юры всю эту не­де­лю сплош­ная нер­вот­рёп­ка… Как он мне ска­зал, пос­ле этих со­бы­тий он те­перь каж­дый день бу­дет вы­нуж­ден мо­тать­ся в Га­га­рин, вплоть до офи­ци­аль­но­го от­кры­тия па­мят­ни­ка… Так что, ко­неч­но, Юра про ваш зво­нок, Во­ля Ге­ор­ги­ев­на, прос­то за­па­мя­то­вал. Но что он ме­ня не пре­дуп­ре­дил, это уже не­важ­но. Вве­ди­те ме­ня в курс ва­шей про­бле­мы, и я по воз­мож­нос­ти по­ста­ра­юсь вам по­мочь.

— Ана­то­лий Ев­гень­е­вич! У нас в до­ме ра­дост­ное со­бы­тие. Се­год­ня мы при­о­бре­ли шес­ти­не­дель­но­го щен­ка бе­ло­го ко­ро­лев­ско­го пу­де­ля. Зо­вут его Пла­тон. Как мне ска­зал Оре­хов, со­ба­ке нуж­ны про­фи­лак­ти­чес­кие при­вив­ки, и во­об­ще, нам хо­те­лось, что­бы вы, док­тор, осмот­ре­ли на­ше­го Пла­то­шу и про­све­ти­ли нас, как се­бя с ним сле­ду­ет вес­ти. Сын Пе­тя уже под­го­то­вил для вас во­про­сы…

Если бы Во­ля Ге­ор­ги­ев­на на­ча­ла раз­го­вор со мной как все про­си­те­ли — вла­дель­цы жи­вот­ных — в тра­ди­ци­он­ной ма­не­ре, то я, на­вер­ня­ка бы, со­слав­шись на то, что уже одет и моя со­ба­ка без­мер­но же­ла­ет ско­рее вый­ти на ули­цу, по­про­сил бы её пе­ре­зво­нить че­рез ка­кой-то про­ме­жу­ток вре­ме­ни.

А так, услы­шав «ва­ша «тёт­ка», сра­зу рас­та­ял. Мо­жет быть, да­же не так сре­а­ги­ро­вал, если бы она на­зва­лась прос­то «ва­шей тётей». А здесь — «ва­ша тёт­ка» — и всё этим ска­за­но. Вот что зна­чит об­ра­зо­ван­ный ин­тел­ли­гент­ный че­ло­век с тон­ким юмо­ром…

Ког­да бы­ло по­кон­че­но с ад­ре­сом «тёт­ки» и со­гла­со­ва­но вре­мя ви­зи­та, на мо­роз с мо­ей лю­би­мой Би­кой мы вы­шли «рас­та­ян­ные». Про­ще го­во­ря — рас­па­рен­ные. Но гу­лять с вспо­тев­шей го­ло­вой и мок­рой спи­ной бы­ло всё рав­но при­ят­но и ве­се­ло. Со­ба­ка, ско­рень­ко сде­лав свои ма­лые и боль­шие де­ла, слов­но за­яц-ру­сак, впри­прыж­ку ве­се­ло бе­га­ла по вы­пав­ше­му сне­гу, а я, на­блю­дая за ней, с теп­ло­той и бла­го­дар­ностью ду­мал об ан­гли­ча­нах, ко­то­рые смог­ли вы­вес­ти та­кую ори­ги­наль­ную по­ро­ду со­бак: с ви­ду — не то зай­ца, не то — овеч­ку. И ещё ду­мал о том, что если бы я был ху­дож­ни­ком, то за­пе­чат­лел свою не­обыч­ную со­ба­ку со­от­вет­ст­вен­но — ка­ким-то не­обыч­ным об­ра­зом. Век-то со­ба­ки не­до­лог… Вро­де бы Би­ка со­всем-со­всем не­дав­но бы­ла ма­лень­ким щен­ком. Не­за­мет­но вы­рос­ла, рас­цве­ла и ста­ла не­обык­но­вен­ной кра­сот­кой. На по­след­них вы­став­ках со­бак, бу­ду­чи са­мой кра­си­вой сре­ди сво­их соп­ле­мен­ниц и пре­крас­но сло­жен­ной, она хо­ди­ла по рин­гу под пер­вым но­ме­ром и за­слу­жен­но по­лу­чи­ла зо­ло­тые ме­да­ли. Ко­неч­но же, не обо­шлось и без при­зов.

Вспом­ни­лось и как од­наж­ды, от­пра­вив­шись за све­жи­ми ан­тре­ко­та­ми, Би­ку я взял с со­бой в мяс­ной ма­га­зин, ко­то­рый рас­по­ла­гал­ся по­бли­зос­ти — на Ле­нин­град­ском про­спек­те ря­дом с МА­ДИ — ав­то­мо­биль­но-до­рож­ным ин­сти­ту­том. В этом ма­га­зи­не всег­да мож­но бы­ло встре­тить ко­го-то из со­се­дей или вла­дель­цев сво­их па­ци­ен­тов, про­жи­ва­ю­щих в со­сед­них до­мах. Так про­изо­шло и на этот раз — у кас­сы не­ожи­дан­но по­встре­чал­ся с Клав­ди­ей Ива­нов­ной Шуль­жен­ко. Об­ра­тив вни­ма­ние на ти­хо си­дев­шую у ме­ня на ру­ках Би­ку, зна­ме­ни­тая пе­ви­ца вос­клик­ну­ла:
— Ка­кая у вас, Ана­то­лий Ев­гень­е­вич, чуд­ная овеч­ка!

А я — взрос­лый, вро­де бы серь­ёз­ный дядь­ка, не­мно­го отвер­нув го­ло­ву в сто­ро­ну, пы­та­ясь ра­зыг­рать её, из­дал нег­ром­кое:
— Ме-е-е, ме-е-е…

По­том мы оба сме­я­лись. Бед­линг­тон-терь­ер ей без­ум­но по­нра­вил­ся. Ког­да же Клав­дии Ива­нов­не я со­об­щил, что в клу­бе де­ко­ра­тив­но­го со­ба­ко­водст­ва со дня на день дол­жен по­явить­ся пер­вый в Моск­ве по­мёт щен­ков этой по­ро­ды и она, как из­вест­ная и ве­ли­кая пе­ви­ца, мо­жет рас­счи­ты­вать на щен­ка вне оче­ре­ди, Клав­дия Ива­нов­на, как мне по­ка­за­лось, с нот­кой со­жа­ле­ния не­дву­с­мыс­лен­но от­ве­ти­ла:
— Но вы же зна­е­те мою кош­ку-рев­ни­ви­цу…

Ко­ро­че го­во­ря, та­кой, как у ме­ня, уни­каль­ной со­ба­ки в на­шем рай­о­не боль­ше ни у ко­го не бы­ло, не го­во­ря уже о том, что в СССР их все­го на­счи­ты­ва­лось не бо­лее пя­ти взрос­лых осо­бей.

Пла­то­на Ма­лен­ко­ва я на­вес­тил в тот же день. Ма­лень­кий оча­ро­ва­тель­ный ще­нок бе­ло­го ко­ро­лев­ско­го пу­де­ля вы­зы­вал у ме­ня толь­ко вос­торг. Вос­хи­ще­ние вы­зва­ла и его хо­зяй­ка — Во­ля Ге­ор­ги­ев­на, до­бро­же­ла­тель­ный и чрез­вы­чай­но сим­па­тич­ный че­ло­век. Не успел я при­сту­пить к осмот­ру щен­ка и от­ве­тить на мно­го­чис­лен­ные во­про­сы, под­го­тов­лен­ные все­ми чле­на­ми семьи, как Во­ля Ге­ор­ги­ев­на пре­под­нес­ла мне ме­даль, на ко­то­рой с од­ной сто­ро­ны сто­я­ла да­та рож­де­ния мо­ей до­че­ри, с дру­гой — её имя — Во­ля. Тро­га­тель­но для ме­ня бы­ло и то, что Во­ля Ге­ор­ги­ев­на, бу­ду­чи ху­дож­ни­ком, са­ма от­ли­ла для ме­ня этот па­мят­ный знак. Как она мне при­зна­лась, эта идея ей при­шла од­нов­ре­мен­но с мыслью за­вес­ти в до­ме бе­ло­го пу­де­ля, ко­то­ро­го я на­блю­дал бы.

На­до ска­зать, что вла­дель­цы Пла­то­на ока­за­лись пре­крас­ны­ми «ро­ди­те­ля­ми». Пёс по­лу­чил все по­ла­га­ю­щи­е­ся ему про­фи­лак­ти­чес­кие при­вив­ки про­тив за­раз­ных бо­лез­ней. Пос­ле то­го как пу­дель вы­рос — стал взрос­лым, он всё рав­но еже­год­но при­ви­вал­ся, бла­го­да­ря че­му его им­му­ни­тет под­дер­жи­вал­ся в долж­ной фор­ме. Вспых­нув­шая в Моск­ве оче­ред­ная эпи­де­мия чу­мы нас не вол­но­ва­ла. За здо­ровье Пла­то­на мы бы­ли спо­кой­ны. Ин­фек­ция, сра­зив­шая на­смерть не­сколь­ко со­бак в до­ме, где жил Пла­тон, его не за­де­ла. По­всед­нев­ный пра­виль­ный уход за жи­вот­ным при­нёс впол­не за­ко­но­мер­ный по­ло­жи­тель­ный ре­зуль­тат. По­это­му оче­ред­ной день рож­де­ния со­ба­ки вла­дель­цы встре­ти­ли с осо­бой гор­достью. Пла­то­ну ис­пол­ни­лось три го­да. За это вре­мя пёс их ни ра­зу не огор­чил, толь­ко ра­до­вал от­мен­ным здо­ровь­ем и хо­ро­шим по­ве­де­ни­ем.

Не­за­дол­го до трёх­лет­не­го юби­лея вы­яс­ни­лось, что Пла­тон и моя Би­ка ро­ди­лись в один день и в один и тот же ме­сяц. И если я, в си­лу сво­ей не­ве­ро­ят­ной за­гру­жен­нос­ти, об этом, как мне ка­за­лось, со­всем не­зна­чи­тель­ном фак­те со­впа­де­ния дат за­был, то Во­ля Ге­ор­ги­ев­на — пом­ни­ла. Ког­да же я за­ехал к Ма­лен­ко­вым поздра­вить пу­де­ля с круг­лой да­той, то был не­ма­ло удив­лён и по­ра­жен. От ли­ца Пла­то­на мне был вру­чён от­вет­ный по­да­рок — пан­но с изо­бра­же­ни­ем Би­ки. Та­лант­ли­вый ху­дож­ник Во­ля Ге­ор­ги­ев­на на спе­ци­аль­но по­до­бран­ном пар­чо­вом ма­те­ри­а­ле Би­ку изоб­ра­зи­ла в сти­ли­зо­ван­ном ви­де, при­чём с ото­бра­же­ни­ем её уни­каль­ной ана­то­ми­чес­кой осо­бен­нос­ти — го­лов­кой овеч­ки и слег­ка вы­гну­той спи­ной, как у ска­чу­ще­го зай­ца. А так как Би­ка оста­ва­лась не­по­беж­дён­ной чем­пи­он­кой мно­гих вы­ста­вок, в том чис­ле меж­ду­на­род­ных, и име­ла за­ра­бо­тан­ные на­гра­ды, то над её про­фи­лем бы­ла раз­ме­ще­на свер­ка­ю­щая зо­ло­том цар­ст­вен­ная ко­ро­на. По всей же пло­ща­ди пан­но бы­ло раз­ме­ще­но шесть зо­ло­тых ме­да­лей — по чис­лу по­лу­чен­ных на вы­став­ках.

* *
Од­наж­ды Пла­тон не­ожи­дан­но за­бо­лел. На­ка­ну­не ве­че­ром был со­вер­шен­но здо­ров. Во вре­мя про­гул­ки бе­гал, рез­вил­ся, иг­рал со сво­им при­яте­лем-од­но­год­кой — сет­те­ром-гор­до­ном. При­дя до­мой, с ап­пе­ти­том про­гло­тил пол­ную мис­ку гер­ку­ле­со­вой ка­ши с мя­сом. По­ве­де­ние со­ба­ки ни­ка­кой тре­во­ги у вла­дель­цев не вы­зы­ва­ло. Всё бы­ло как всег­да. Од­на­ко, про­снув­шись ут­ром, Во­ля Ге­ор­ги­ев­на об­на­ру­жи­ла на по­лу не­сколь­ко ку­чек рвот­ной мас­сы. Это был ужин Пла­то­на. Всё, что он съел ве­че­ром, — ночью срыг­нул, со­от­вет­ст­вен­но, за три по­зы­ва. Опа­се­ние за его со­сто­я­ние уси­ли­ва­ло то, что Пла­тон от зав­тра­ка на­прочь от­ка­зал­ся. Не успел он сде­лать не­сколь­ко глот­ков во­ды, как силь­ное рвот­ное дви­же­ние, со­про­вож­да­е­мое страш­ным ры­кань­ем, вы­бро­си­ло вы­пи­тую во­ду. Боль­ше к мис­ке с во­дой со­ба­ка не под­хо­ди­ла. Сроч­но был вы­зван док­тор.

По при­ез­де к боль­но­му вы­яс­ни­лось: по­ка я ехал к па­ци­ен­ту, его ещё не­сколь­ко раз вы­рва­ло. На этот раз пе­нис­той же­лу­доч­ной сли­зью с при­месью жел­чи…

Осмотр Пла­то­на сра­зу вы­явил при­чи­ну не­ду­га — ино­род­ное те­ло в тон­ком ки­шеч­ни­ке. Хо­зя­ин тут же при­знал свою про­маш­ку — не­до­гля­дел за псом во вре­мя ве­чер­ней про­гул­ки, ког­да тот, слов­но го­лод­ный, что-то лов­ко по­до­брав с зем­ли, в один мо­мент про­гло­тил. По мо­е­му пред­по­ло­же­нию ино­род­ным те­лом мог­ла быть го­вяжья кость раз­ме­ром с ку­ла­чек трёх­лет­не­го ре­бён­ка.

Как на­зло, единст­вен­ная на всю Моск­ву рент­ге­нов­ская уста­нов­ка в вет­ле­чеб­ни­це Ти­ми­ря­зев­ско­го рай­о­на не ра­бо­та­ла. Как мне со­об­щил её глав­ный врач, ре­монт вы­шед­ше­го из строя ста­рень­ко­го из­но­шен­но­го ап­па­ра­та зай­мёт око­ло не­де­ли. Так как слу­чай с Пла­то­ном в об­щем-то был три­ви­аль­ным, я ре­шил па­ни­ку у вла­дель­цев с опе­ра­тив­ным вме­ша­тельст­вом по из­вле­че­нию ино­род­но­го те­ла из ки­шеч­ни­ка со­ба­ки не под­ни­мать — вна­ча­ле по­пы­тать­ся из­ба­вить­ся от не­го обыч­ным кон­сер­ва­тив­ным ме­то­дом, бла­го раз­ме­ры ино­род­но­го те­ла, опре­де­лён­ные ме­то­дом паль­па­ции, в со­че­та­нии с раз­ме­ром жи­вот­но­го — в смыс­ле диа­мет­ра про­све­та ки­шеч­ни­ка — по­зво­ля­ли на­де­ять­ся на успеш­ный ре­зуль­тат. Од­на­ко, не­смот­ря на плав­но про­те­ка­ю­щую кли­ни­чес­кую кар­ти­ну бо­лез­ни и ло­ги­чес­кие рас­суж­де­ния в поль­зу без­опе­ра­ци­он­но­го её ле­че­ния, я ре­шил на вся­кий слу­чай под­стра­хо­вать­ся, до­го­во­рив­шись о го­тов­нос­ти к опе­ра­ции со сво­им дру­гом и кол­ле­гой про­фес­со­ром Кон­стан­ти­ном Пет­ра­ко­вым — луч­шим ве­те­ри­нар­ным хи­рур­гом го­ро­да Моск­вы.

— Раз­ре­зать со­ба­ке жи­вот и из­влечь ино­род­ное те­ло из ки­шеч­ни­ка всег­да успе­ем… Про­гло­чен­ный Пла­то­ном ино­род­ный пред­мет бла­го­да­ря ва­зе­ли­но­во­му мас­лу бу­дет мед­лен­но дви­гать­ся по его пет­лям, не вы­зы­вая нек­ро­за и за­во­ро­та. Ну, а что со­ба­ку всё это вре­мя бу­дет по­сто­ян­но тош­нить и она бу­дет ис­пы­ты­вать по­зы­вы к де­фе­ка­ции, то это де­ло вре­мен­ное. Го­лод­ной она то­же не бу­дет — внут­ри­вен­ные вли­ва­ния пи­та­тель­но­го рас­тво­ра за­ме­нят по­би­руш­ке зав­трак, обед и ужин, — объ­яс­нял я вла­дель­цам Пла­то­на вы­бран­ную так­ти­ку и стра­те­гию ле­че­ния со­ба­ки.

На вто­рой день ле­че­ния ино­род­ное те­ло, про­дви­га­ясь по ки­шеч­ни­ку, сма­зан­но­му на­ка­ну­не вы­пи­тым ва­зе­ли­но­вым мас­лом, на­хо­ди­лось уже в толс­том от­де­ле. Пёс по-преж­не­му ры­гал и вре­мя от вре­ме­ни про­сил­ся на ули­цу, где не­од­но­крат­но при­се­дал, жи­лил­ся и ни с чем по­ну­ро воз­вра­щал­ся до­мой. Об­лег­че­ние так и не при­хо­ди­ло, из­бав­ле­ние от ино­род­но­го те­ла не на­сту­па­ло. Это объ­яс­ня­лось прос­то — дол­гож­дан­ный час ещё не при­шёл.

На тре­тий день к по­лу­дню я подъ­ехал к до­му Ма­лен­ко­вых. Ушлый шо­фёр так­си, об­ра­тив вни­ма­ние на сто­яв­шую у подъ­ез­да «По­бе­ду» зе­лёно­го цве­та, ис­крен­не уди­вив­шись, вос­клик­нул:

— Ра­ри­тет­ный ав­то­мо­биль, ка­кой ме­талл и в ка­ком от­лич­ном со­сто­я­нии, слов­но толь­ко что со­шёл с кон­вей­е­ра Горь­ков­ско­го ав­то­за­во­да. Сра­зу вид­но, что на этой «По­бе­де» со­всем не ез­ди­ли и она дол­гие го­ды прос­то­я­ла в су­хом отап­ли­ва­е­мом га­ра­же. Ма­ши­на — экстра-класс. Это вам не но­вая двад­цать чет­вёр­тая «Вол­га» — же­лез­ный гроб с гай­ка­ми, бол­та­ми и веч­но гро­мы­ха­ю­щим зад­ним мос­том. Мог­ли же в пя­ти­де­ся­тые го­ды де­лать ма­ши­ны… Вот бы при­ку­пить та­кую кра­со­ту, да не про­да­дут ведь… Рань­ше на та­ких ма­ши­нах ми­нист­ры ез­ди­ли…

— Это ко­то­рые скром­ные, а не­скром­ные на — ЗИ­Мах, — чис­то ма­ши­наль­но от­ве­тил я, — всмат­ри­ва­ясь в счёт­чик-так­со­метр и от­счи­ты­вая во­ди­те­лю при­чи­та­ю­щу­ю­ся с ме­ня сум­му за про­езд…

Не успел я убрать па­лец с кноп­ки звон­ка, как дверь тут же от­кры­лась. Кро­ме Во­ли Ге­ор­ги­ев­ны в при­хо­жей на­хо­дил­ся, по-ви­ди­мо­му, со­брав­ший­ся уже ухо­дить по­жи­лой муж­чи­на бла­го­род­ной на­руж­нос­ти с очень зна­ко­мой фи­зио­но­ми­ей. Зри­тель­ная па­мять школь­ных лет мне под­ска­за­ла, кто это… Од­нов­ре­мен­но Во­ля Ге­ор­ги­ев­на про­из­нес­ла:
— Ана­то­лий Ев­гень­е­вич, по­зна­комь­тесь это мой па­па — Ге­ор­гий Мак­си­ми­ли­а­но­вич… Па­па, а это Пла­то­шин док­тор — Ана­то­лий Ев­гень­е­вич.

И вот мы уже по­жи­ма­ем друг дру­гу ру­ки… Ру­ка у Ге­ор­гия Мак­си­ми­ли­а­но­ви­ча ока­за­лась не­боль­шой и пух­лой, но до­ста­точ­но креп­кой. Тут же мельк­ну­ла до­гад­ли­вая мысль — вот, ока­зы­ва­ет­ся, ко­му при­над­ле­жит ра­ри­тет­ная «По­бе­да».

— Ана­то­лий Ев­гень­е­вич! От­че­го же Пла­тон не ест и не пьёт? Чем объ­яс­ня­ют­ся тош­но­та и его по­сто­ян­ное же­ла­ние вый­ти на ули­цу? И сколь­ко вре­ме­ни та­кое со­сто­я­ние бу­дет у не­го дер­жать­ся? — об­ра­тил­ся ко мне с во­про­са­ми пе­ре­жи­ва­ю­щий за здо­ровье со­ба­ки Ге­ор­гий Мак­си­ми­ли­а­но­вич.

— Не ест и не пьёт — это со­ба­ка ща­дит се­бя. Что до по­зы­вов к тош­но­те и де­фе­ка­ции, так это ор­га­низм все­ми до­ступ­ны­ми ему ме­то­да­ми ста­ра­ет­ся из­ба­вить­ся от ино­род­но­го те­ла, — от­ве­тил я как мож­но про­ще и не­за­мыс­ло­ва­тее.

А так как пе­ре­до мной на­хо­дил­ся один из бли­жай­ших со­рат­ни­ков Ста­ли­на, а пос­ле его смер­ти — ру­ко­во­ди­тель ог­ром­но­го го­су­дар­ст­ва — СССР, то в мою го­ло­ву не­по­нят­но по ка­кой при­чи­не, не­ожи­дан­но для са­мо­го се­бя, при­шло ду­рац­кое же­ла­ние по­яс­нить круп­но­му го­су­дар­ст­вен­но­му де­я­те­лю со­сто­я­ние бо­лез­ни Пла­то­на как-то ве­ли­чест­вен­нее и мас­штаб­нее… Осо­бо не за­ду­мы­ва­ясь, я вы­дал экс­промт:

— Ор­га­низм — всё рав­но что го­су­дар­ст­во. Ко­ли ему при­хо­дит­ся спа­сать се­бя от чуж­до­го ему ино­род­но­го те­ла — оно вы­нуж­де­но вес­ти с ним бес­по­щад­ную борь­бу — лишь бы ско­рее из­ба­вить­ся от не­го, при­чём все­ми до­ступ­ны­ми ме­то­да­ми. — Вы­дер­жав не­боль­шую па­у­зу, до­ба­вил: — А сколь­ко вре­ме­ни это со­сто­я­ние бу­дет про­дол­жать­ся у Пла­то­на, сей­час по­ста­ра­юсь от­ве­тить, мне са­мо­му важ­но знать, что про­изо­шло за ночь с его ки­шеч­ни­ком…

По­щу­пав жи­вот у за­мет­но по­ве­се­лев­шей со­ба­ки и, опре­де­лив на­хож­де­ние ино­род­но­го те­ла уже в пря­мой киш­ке, уве­рен­но за­явил всем:
— Ино­род­ное те­ло вый­дет не ме­нее чем че­рез час, как толь­ко Пла­тон за­про­сит­ся на ули­цу…

От по­доб­но­го из­вес­тия у Во­ли Ге­ор­ги­ев­ны, как она вы­ра­зи­лась, сра­зу от­лег­ло от серд­ца. Она за­улы­ба­лась и, неж­но по­тре­пав Пла­то­на по хол­ке, ста­ла упра­ши­вать его не от­кла­ды­вать на­дол­го вы­ход на ули­цу.

Ге­ор­гий Мак­си­ми­ли­а­но­вич, удов­летво­рён­ный мо­им от­ве­том, на про­ща­ние по­жи­мая мою ру­ку, за­дум­чи­во пов­то­рил, толь­ко что услы­шан­ное от ме­ня:
— Ор­га­низм — всё рав­но что го­су­дар­ст­во. Ко­ли спа­сать се­бя на­до, пой­дёт на всё, лишь бы из­ба­вить­ся от чуж­до­го ему ино­род­но­го те­ла… Это вы, док­тор, точ­но и пра­виль­но ска­за­ли…

По про­шест­вии не­сколь­ких де­сят­ков лет, в один из дней, лёжа на ди­ва­не и лю­бу­ясь пан­но, из­го­тов­лен­ное Во­лей Ге­ор­ги­ев­ной, не знаю по­че­му, мне вспом­ни­лась встре­ча с её от­цом и пов­то­рён­ные им мои сло­ва про «бес­по­щад­ную борь­бу ор­га­низ­ма с ино­род­ным те­лом». Мыс­лен­но пе­ре­ли­с­ты­вая не один раз за по­след­ние го­ды пе­ре­кро­ен­ные школь­ные учеб­ни­ки по ис­то­рии СССР, я не­ожи­дан­но по­нял смысл ска­зан­но­го Ге­ор­ги­ем Мак­си­ми­ли­а­но­ви­чем.

Пос­ле смер­ти Ста­ли­на Ма­лен­ков за­нял по­ст Пред­се­да­те­ля Со­ве­та ми­нист­ров СССР и стал ру­ко­во­ди­те­лем Со­вет­ско­го го­су­дар­ст­ва. На­род стра­ны обо­жал Ма­лен­ко­ва не мень­ше усоп­ше­го вож­дя. И на это име­лось мно­го вес­ких при­чин. Од­ной из них яв­ля­лась та, что Ге­ор­гий Мак­си­ми­ли­а­но­вич был глав­ным дейст­ву­ю­щим ли­цом по сме­ще­нию все­силь­но­го и не­на­вист­но­го на­ро­ду кро­ва­во­го па­ла­ча Бе­рии. Из да­лёко­го дет­ст­ва мне вспом­нил­ся стих: «Бе­рия, Бе­рия не оправ­дал до­ве­рия, и то­ва­рищ Ма­лен­ков на­да­вал ему пин­ков». Этот куп­лет рас­пе­ва­ли в то вре­мя мно­гие го­род­ские жи­те­ли, осо­бен­но лю­би­ли его гор­ла­нить мы — маль­чиш­ки.

Кресть­ян­ское на­се­ле­ние, пос­ле при­хо­да к влас­ти Ма­лен­ко­ва сра­зу ощу­тив­шее сни­же­ние уду­ша­ю­ще­го их сель­хоз­на­ло­га, в честь Ге­ор­гия Мак­си­ми­ли­а­но­ви­ча сло­жи­ло свою по­го­вор­ку: «При­шёл к влас­ти Ма­лен­ков — по­ели до­сы­та блин­ков».

А ещё в мо­ей па­мя­ти всплы­ли раз­го­во­ры ро­ди­те­лей, ко­то­рые меж­ду со­бой с одоб­ре­ни­ем об­суж­да­ли дейст­вия но­во­го гла­вы со­вет­ско­го го­су­дар­ст­ва — Ма­лен­ко­ва. При­ня­тые им ме­ры по улуч­ше­нию жиз­ни на­ро­да, по их мне­нию, бы­ли своев­ре­мен­ны­ми и пра­виль­ны­ми. Всем при­шлось по ду­ше и то, что Ма­лен­ков под­пи­сал по­ста­нов­ле­ние пра­ви­тельст­ва о лик­ви­да­ции по­ощ­ре­ния чи­нов­ни­ков не­об­ла­га­е­мых на­ло­гом зна­чи­тель­ных де­неж­ных сумм, ко­то­рые они по­лу­ча­ли, ти­хо, по-во­ров­ски — в плот­ных за­кры­тых кон­вер­тах, и умень­ше­нии в два ра­за их не­по­мер­но боль­ших зар­плат.

Как пом­ни­лось из ис­то­рии СССР, Ге­ор­гий Мак­си­ми­ли­а­но­вич на пер­вой же сес­сии Вер­хов­но­го Со­ве­та СССР вы­сту­пил с до­кла­дом о пре­кра­ще­нии по­ли­ти­ки куль­та лич­нос­ти ру­ко­во­ди­те­ля го­су­дар­ст­ва и пе­ре­хо­де к кол­лек­тив­но­му ру­ко­водст­ву стра­ной. Не обо­шёл ост­рой кри­ти­кой на­сущ­ные во­про­сы о бю­ро­кра­тиз­ме го­су­дар­ст­вен­но­го и по­ли­ти­чес­ко­го ап­па­ра­та, их мо­раль­ном раз­ло­же­нии, не­со­вмес­ти­мом со зва­ни­ем ком­му­нис­та. Боль­шое вни­ма­ние уде­лил борь­бе со взя­точ­ни­чест­вом и кор­руп­ци­ей… Вскрыл и дру­гие за­ста­ре­лые бо­лез­ни стра­ны, не­за­мет­но под­ры­ва­ю­щие её мощь и ве­ли­чие; ис­крен­не при­зы­вал де­пу­та­тов к ис­ко­ре­не­нию все­го не­га­тив­но­го, тор­мо­зя­ще­го эко­но­ми­чес­кое раз­ви­тие со­вет­ско­го го­су­дар­ст­ва.

Впол­не по­нят­но, что та­кие «нов­шест­ва», ко­то­рые по­пы­тал­ся внед­рить в хво­рый со­вет­ский го­су­дар­ст­вен­ный ор­га­низм его ру­ко­во­ди­тель — об­ра­зо­ван­ный Ма­лен­ков, ос­нов­ной мас­се его ма­лог­ра­мот­ных пар­тий­ных не­даль­но­вид­ных со­рат­ни­ков не по­нра­ви­лись. За мно­гие го­ды со­вет­ской влас­ти они при­вык­ли ви­деть се­бя сверх­людь­ми, на­хо­дя­щи­ми­ся над про­с­тым на­ро­дом, — эда­ки­ми «царь­ка­ми» со льго­та­ми, пух­лы­ми кон­вер­та­ми и ска­зоч­ны­ми при­ви­ле­ги­я­ми. А тут на всю стра­ну та­кое кра­моль­ное… Да ещё от ко­го… Од­ним сло­вом, ком­му­нис­ти­чес­кая вер­хуш­ка друж­но со­чла, что в их строй­ных пар­тий­ных ря­дах по­яви­лось ино­род­ное те­ло… За­кос­те­не­лый пар­тий­ный ор­га­низм пе­ре­жить та­кое не смог и, за­быв о про­грес­се, про­цве­та­нии и бла­го­сос­то­я­нии стра­ны, быст­ро по­ста­рал­ся из­ба­вить­ся от чуж­до­го им ино­род­но­го те­ла, устро­ив так на­зы­ва­е­мый «двор­цо­вый пе­ре­во­рот», как го­во­ри­лось в учеб­ни­ках ис­то­рии.

Ге­ор­гия Мак­си­ми­ли­а­но­ви­ча ли­ши­ли всех пос­тов и от­пра­ви­ли в за­бытьё. Но и пос­ле это­го пар­тий­ные бон­зы стра­ши­лись его пе­ре­до­вых идей. Да­же от­ка­за­ли в вос­ста­нов­ле­нии в ря­дах КПСС. Итог не за­ста­вил се­бя дол­го ждать. Двад­цать шес­то­го де­каб­ря 1991 го­да Со­юз Со­вет­ских Со­ци­а­лис­ти­чес­ких Рес­пуб­лик — СССР — пе­ре­стал су­щест­во­вать.