
Отдел поэзии

Андрей Ханжин
Так тихо в России…
* * *
Радость моя, саблезубая бабочка Ева!
Кофе остыл. Отравись, я тебя подожду.
Было темно от любви и от долгого гнева.
Было тепло — как, наверное, будет в аду.
Трещины губ твоих, будто плывущие сети,
манят погибших романтиков бездной беды.
Имя твоё — как проклятье. Никто не ответит,
что разглядел в твоей смерти надежды следы.
Лица твои — то ли Вяземской, то ль Воронцовой —
яркой наложены маской в оскал дьяволиц.
Выпей вот это — из чаши с потёком пунцовым,
выпей и руку лизни мне, как комнатный шпиц.
Радость моя, меланхолии бледная Эльза,
ты ли увянешь на сломанной спице цветка…
Смотрит на землю Господь микроскопами Цейсса
и не находит живых, не находит пока.
Горы Святые — губернии Псковской Саяны,
первые камни ступеней, ведущих во тьму.
Ангел жасминовый мой с молоточком стеклянным,
хрупко и больно… И верю, что мне одному.
Строки и пепел и бунт. В Петербурге холера.
Муза безумия спит у скитальца в ногах.
Кофе остыл. Поцелуй тебе, сладкая стерва,
как целовал Магдалину влюблённый Аллах.
Ночь пережить, только ночь! Я найду твои лапы,
мягкие лапы в стилетах кошачьих когтей.
Кофе остыл. Я сломал над ним горлышки ампул —
капля за каплей — Настасья. Как саван постель.
Радость моя, бессарабская девка Мария,
будет темно от любви — как бывает в аду.
Будет танцмейстер Иогель шептать твоё имя,
словно проклятие. Пей. Я тебя подожду.