De profundis

Ольга Кузнецова

​

Мои супер-50

​

Я жда­ла пя­ти­де­ся­ти как раз­ре­ше­ния. Те­перь мож­но всё!
Не прос­то всё, де­воч­ки, а ВСЁ!
Ни­че­го не из­ме­ни­лось.

Те­ло та­кое, как и в трид­цать, а мо­жет, да­же и луч­ше, по­то­му что за вре­мя про­жи­ва­ния в Ан­дор­ре я по­сто­ян­но за­ни­ма­юсь спор­том, ем вкус­ные и по­лез­ные ве­щи. Моя сла­бость — это фуа-гра и шам­пан­ское. И, ока­зы­ва­ет­ся, я очень люб­лю фит­нес, фи­зи­чес­кие на­груз­ки, Мне без них пло­хо и скуч­но.

Я чи­таю со­ве­ты, как жить пос­ле пя­ти­де­ся­ти. Смеш­но, ког­да со­ве­ту­ют, что на­до быть уже муд­рой, доброй, на­де­вать та­поч­ки и тер­петь ря­дом то­го, кто пу­ка­ет с то­бой под од­ним оде­я­лом. Или жить так, буд­то крыш­ка гро­ба сей­час за­хлоп­нет­ся.

Ох уж эти со­ве­ты о том, как жить пос­ле пя­ти­де­ся­ти!

Ко­му-то нра­вит­ся ко­пить день­ги. Если в кайф — ко­пи­те! Ко­му-то нра­вит­ся вы­пи­вать с по­друж­ка­ми и за­би­вать на спорт и ди­е­ту — и это пре­крас­но!
Кто-то во вну­ках, в да­че, в ре­мон­тах — если спо­кой­но — в кайф.
Ко­му-то нра­вят­ся мо­ло­дые муж­чи­ны — в добрый путь!

Кто-то от­та­чи­вал своё мас­тер­ст­во в рас­кру­чи­ва­нии му­жи­ков «на баб­ки» — и сей­час прак­ти­ку­ет. От­кро­вен­но ска­жу — за­ви­дую бе­лой за­вистью, но жаль тра­тить вре­мя на ма­ни­пу­ля­ции, и с мо­им-то но­ро­вом мо­гу спа­лить всё в мо­мент. Все уси­лия од­ним ра­зом — в топ­ку!

Я-то уже знаю, что оши­бок — нет. Их нет! По­ня­тие ошиб­ка — это не­что, что­бы нас при­стру­нить, что­бы мы бо­я­лись их со­вер­шить, в мо­ей жиз­ни оши­бок не бы­ло — был лишь путь и по­зи­тив­ные пин­ки, ко­то­рые мне раз­да­ва­ли и за­став­ля­ли дви­гать­ся ме­ня в нуж­ном на­прав­ле­нии.

Мно­гие пы­та­лись убе­дить ме­ня, что это бы­ли ошиб­ки и на­до бы­ло бы сде­лать так. Сла­ва бо­гу, что у ме­ня всег­да хва­та­ло сил на то, что­бы де­лать что хо­чу и мо­гу в об­сто­я­тельст­вах.

Толь­ко сей­час я по­ни­маю, что, если бы ме­ня спро­си­ли, что бы я сде­ла­ла по-дру­го­му, я бы от­ве­ти­ла, что боль­ше бы до­ве­ря­ла сво­ей без­оши­боч­ной ин­ту­и­ции, по­ча­ще бы от­клю­ча­ла моз­ги.

Я сей­час на­слаж­да­юсь — ка­кое те­ло, чёрт возь­ми, а ка­кое чувст­во юмо­ра! А оде­ва­юсь как! Если я ещё вклю­чу и оба­я­ние — то кли­ен­ты прос­то едят с ру­ки.

Сколь­ко же у ме­ня не­добро­же­ла­те­лей? Без со­мненья — это боль­шой успех. Но сколь­ко мне сто­и­ло, что­бы при­нять про­пис­ную ис­ти­ну: кри­ти­ку­ют — зна­чит всё пра­виль­но! Для ме­ня пять­де­сят — это сво­бо­да.
Со­мне­ния? Ни­ка­ких!

На ка­ком язы­ке раз­го­ва­ри­ва­ют в Ан­дор­ре

Офи­ци­аль­ный язык в Ан­дор­ре — ка­та­лон­ский. Я сей­час не бу­ду рас­ска­зы­вать ка­кой он древ­ний. Сей­час с хро­но­ло­ги­ей со­всем всё не так, как нас учи­ли. Нас учи­ли, что ис­то­рия че­ло­ве­чест­ва — это ис­то­рия ре­во­лю­ций, а не ис­то­рия при­род­ных ка­та­строф, как это есть на са­мом де­ле. Все де­лоп­ро­из­водст­во, все офи­ци­аль­ные го­су­дар­ст­вен­ные на ка­та­лон­ском язы­ке. Для тех, кто хо­чет жить в Ан­дор­ре, на­до пе­ре­во­дить все зна­чи­мые до­ку­мен­ты для жиз­ни и для ра­бо­ты дру­гих го­су­дарств, та­кие как сви­де­тельст­во о рож­де­нии, или справ­ку о «не­су­ди­мос­ти», све­де­ния о до­хо­дах, — на ка­та­лон­ский. Это пра­во в Ан­дор­ре да­но толь­ко при­сяж­но­му пе­ре­вод­чи­ку. Те­ле­ви­де­ние, ра­дио и га­зе­ты — всё на ка­та­лон­ском язы­ке.

Ка­та­лон­ский — это один из ро­ман­ских язы­ков. Для че­ло­ве­ка, ко­то­рый го­во­рит на рус­ском или на од­ном из сла­вян­ских язы­ков, не нуж­ны ни­ка­кие уси­лия для про­из­но­ше­ния. Очень чёт­ко про­го­ва­ри­ва­ют­ся со­глас­ные, и по­стро­е­ние фраз до­воль­но-та­ки прос­тое. И на ба­зо­вом уров­не его вы­учить впол­не воз­мож­но.

Тем бо­лее если вы бу­де­те пы­тать­ся раз­го­ва­ри­вать на ка­та­лон­ском, пусть да­же с ошиб­ка­ми, то вас бу­дут под­дер­жи­вать. Очень хо­ро­шо! Го­во­ришь на ка­та­лон­ском, Моль бе! Пар­лас ка­та­ла! Осо­бен­но лю­ди в воз­рас­те бу­дут очень до­воль­ны, по­то­му что в эпо­ху дик­та­ту­ры Фран­ко ка­та­лон­ский язык был за­пре­щён. Один мой зна­ко­мый рас­ска­зы­вал слу­чай из дет­ст­ва. Он гу­лял со сво­им де­душ­кой по Бар­се­ло­не, и де­душ­ка что-то увле­чён­но ему рас­ска­зы­вал. Его слу­чай­но услы­шал по­ли­цей­ский пат­руль, и де­душ­ку арес­то­ва­ли. На ка­та­лон­ском язы­ке го­во­рят в Ан­дор­ре, Ка­та­ло­нии, на Май­ор­ке и в не­ко­то­рых рай­о­нах Пи­ре­не­ев во Фран­ции.

Где учить ка­та­лон­ский язык? В Ан­дор­ре есть бес­плат­ные кур­сы от пра­ви­тельст­ва. Пос­ле каж­до­го кур­са, ко­то­рый длит­ся при­мер­но пять ме­ся­цев, по же­ла­нию уче­ни­ки сда­ют эк­за­мен. Тем, кто эк­за­мен сдал, вы­да­ют сер­ти­фи­кат о том, что у не­го опре­де­лён­ный уро­вень зна­ния язы­ка — А1, А2, В1. Вы учи­те язык в груп­пе, или есть плат­ные уро­ки в шко­лах язы­ков. Их в Ан­дор­ре не­сколь­ко.

Или мож­но най­ти част­но­го пре­по­да­ва­те­ля. Всег­да боль­шой плюс для вас, если вы го­во­ри­те, или пы­та­е­тесь го­во­рить, на язы­ке стра­ны, где жи­вёте. Это же иг­ра!

Хо­тя бы нуж­но знать при­вет­ст­вие, на­чать раз­го­вор на ка­та­лон­ском, а по­том из­ви­нить­ся и ска­зать, что вы бо­лее сво­бод­но го­во­ри­те на ис­пан­ском, и ваш со­бе­сед­ник без тру­да пе­рей­дёт на ис­пан­ский. По­сколь­ку все, кто ро­дил­ся в Ан­дор­ре, из­на­чаль­но зна­ют ис­пан­ский, фран­цуз­ский и ка­та­лон­ский. В шко­лах изу­че­ние всех трёх язы­ков обя­за­тель­но. В Ан­дор­ре очень мно­го эмиг­ран­тов из Ис­па­нии и Юж­ной Аме­ри­ки, и на ули­цах, в ма­га­зи­нах, в ка­фе, рес­то­ра­нах все го­во­рят на ис­пан­ском. Но ра­бот­ни­ки обя­за­ны хо­тя бы по­ни­мать ка­та­лон­ский. С ан­глий­ским в Ан­дор­ре ту­го­ва­то. Если вас об­слу­жи­ва­ют в ма­га­зи­не, рес­то­ра­не, ба­ре на ан­глий­ском, то это ско­рее ис­клю­че­ние, чем пра­ви­ло.

В бан­ках все со­труд­ни­ки го­во­рят на ан­глий­ском. А так­же в каж­дом из пя­ти бан­ков Ан­дор­ры есть рус­ско­го­во­ря­щие со­труд­ни­ки.

В язы­ке так­же про­гля­ды­ва­ет­ся ха­рак­тер жи­те­лей — эко­но­мич­ный, бе­реж­ли­вый. В на­пи­са­нии ста­вят­ся апо­стро­фы там, где мож­но бук­ву не пи­сать. Не про­из­но­сят­ся зву­ки там, где мож­но это­го не де­лать. Италь­ян­ский — пе­ву­чий. Ис­пан­ский — рит­мич­ный. А ка­та­лон­ский — осо­бен­ный. Прос­то при­ми­те его та­ким, ка­кой он есть. Адеу!

На­цио­наль­ное до­сто­я­ние Ан­дор­ры — это ста­ри­ки. Осо­бен­но ле­ди в воз­рас­те. В пла­ти­но­вом воз­рас­те. Не­вы­со­кие каб­луч­ки, ко­рот­кие воз­душ­ные куд­ряш­ки. Обя­за­тель­ные юб­ка и пид­жак. Свет­лая блуз­ка. Че­рез ло­коть — сум­ка ди­зай­на «вне мо­ды». «Нэ­на!» (то есть де­воч­ка) — об­ра­ща­ют­ся они к те­бе всег­да в со­сла­га­тель­ном на­кло­не­нии.
— Де­точ­ка! Не мог­ла бы ты мне ска­зать, эта бу­лоч­ная уже за­кры­та? — при­бли­зи­тель­но так зву­чат их прось­бы.

Бо­же ж мой! В пять­де­сят лет ты для ко­го-то еще де­точ­ка.

Мой муж­чи­на

Мой муж­чи­на — эс­тет и кол­лек­ци­о­нер. Он ро­ман­тик и праг­ма­тик. Чис­ток­ров­ный фран­цуз, как он сам го­во­рит про се­бя. Все по­ко­ле­ния его семьи жи­ли на тер­ри­то­рии Фран­ции. Его прап­рап­ра­де­ду по от­цов­ской ли­нии, арис­то­кра­ту, от­ру­би­ли го­ло­ву во вре­мя Фран­цуз­ской ре­во­лю­ции.
— А ещё что ты зна­ешь об этом?
— Я не ин­те­ре­со­вал­ся. За­мок и зем­ли, ко­то­рые при­над­ле­жа­ли ког­да-то на­шей семье, те­перь при­над­ле­жат го­су­дар­ст­ву.

Он лю­бит мо­ре, свою спор­тив­ную ях­ту, кол­лек­ци­о­ни­ру­ет мо­де­ли яхт и ав­то­мо­би­лей. Его дом за­ва­лен жур­на­ла­ми с кра­си­вы­ми ба­ба­ми.
— Ка­кие вы, жен­щи­ны, всё-та­ки кра­си­вые. Спор­тив­ные ав­то­мо­би­ли со­зда­ны под впе­чат­ле­ни­ем кра­со­ты жен­ско­го те­ла.
— Ты по­смот­ри! — вос­хи­ща­ет­ся он. — Вот эта ли­ния «бу­гат­ти» так по­хо­жа на из­гиб тво­ей та­лии. А шея! Это же на­слаж­де­ние для глаз!

Этот че­ло­век ме­ня при­вле­ка­ет тем, что он лю­бит жить, сам то­го не осо­зна­вая. Он всег­да за­ни­мал­ся тем, чем хо­тел: го­нял на мо­то­цик­ле, участ­во­вал в па­рус­ных ре­га­тах и, не­смот­ря ни на что, встре­чал­ся толь­ко с кра­си­вы­ми жен­щи­на­ми.
— За­чем встре­чать­ся с не­кра­си­вой?
— Мо­жет быть она в ду­ше кра­си­вая?

Он взды­ха­ет и по­жи­ма­ет пле­ча­ми.
— За­чем ты это спра­ши­ва­ешь? В те­бе есть та­кая си­ла, ко­то­рую не­льзя срав­нить ни с умом, ни с добро­той. Да­же если ты злишь­ся или пла­чешь, то она всё рав­но есть. Это как го­ноч­ный ав­то­мо­биль — едет мед­лен­но, но ме­нее мощ­ным от это­го не ста­но­вить­ся.

Как он при­знал­ся, он про­чи­тал за всю свою жизнь двад­цать книг. Ему да­же не свойст­вен­на ба­наль­ная эру­ди­ция. Он не зна­ет имён фран­цуз­ских фи­ло­со­фов. И тем не ме­нее я ни от ко­го в жиз­ни не слы­ша­ла та­ких изыс­кан­ных ком­пли­мен­тов. При­чём по­верь­те со­блаз­ни­тель­ни­це со ста­жем, сло­ва ска­за­ны от ду­ши.
— Твои гу­бы — это ядер­ный взрыв. Нет ни­че­го ни в про­ш­лом, ни в бу­ду­щем — толь­ко этот взрыв.
— Твоё те­ло — это эс­те­ти­ка Фер­ра­ри.

Мои со­пер­ни­цы — это Бри­жит Бар­до, Ше­рон Сто­ун, Бо Де­рек, Ким Бей­син­гер, Хай­ди Клум.
— Ты долж­на бы­ла быть ак­три­сой, а я смот­реть на те­бя из зри­тель­но­го за­ла. Ты кра­си­ва той кра­со­той, ко­то­рой бы­ли кра­си­вы ак­три­сы шес­ти­де­ся­тых, се­ми­де­ся­тых, вось­ми­де­ся­тых, де­вя­но­с­тых.
— Где ты услы­шал эту фра­зу? В ка­ком филь­ме? — спра­ши­ваю я, ког­да он вы­да­ёт оче­ред­ной перл.

Он по­жи­ма­ет пле­ча­ми:
— Я так ду­маю.

Как в Ан­дор­ре вы­би­ра­ли не­вес­ту

Ка­кой са­мый глав­ный кри­те­рий при вы­бо­ре не­ве­с­ты?

Ко­му-то по­да­вай пер­вую кра­са­ви­цу, ко­го-то за­во­дят страш­нень­кие, кто-то ищет до­стой­ную со­бе­сед­ни­цу, ко­му-то нуж­на та­кая, чтоб слу­ша­ла, рас­крыв рот. Блон­дин­ки, брю­нет­ки, ху­дыш­ки, толс­туш­ки. Кто-то уже го­тов же­нить­ся на день­гах, а кто-то го­тов со­дер­жать всю семью не­ве­с­ты с ча­да­ми и до­мо­чад­ца­ми.

Оли­гар­хи бо­лее кон­крет­ны при об­суж­де­нии дан­ный те­мы. По ста­тис­ти­ке, на во­прос, ка­кой долж­на бы­ла быть не­ве­с­та, от­вет был та­кой:
— Здо­ро­вая и ве­сёлая.

Как же под­хо­ди­ли к вы­бо­ру не­ве­с­ты в Ан­дор­ре в про­ш­лом ве­ке? Да­вай­те оку­нем­ся в ат­мо­сфе­ру той жиз­ни. Не раз ещё при­дёт­ся упо­мя­нуть по­го­вор­ку: шесть ме­ся­цев зи­ма, и шесть ме­ся­цев пек­ло. Ад. Сис ме­сус ин­берн, сис ме­сус ин­ферн. Гео­гра­фи­чес­кие усло­вия дик­ту­ют об­раз жиз­ни, а с ним и тра­ди­ции.

За шесть ме­ся­цев на­до под­го­то­вить­ся к дол­гой зи­ме. Пи­та­лись тем, что вы­ра­щи­ва­ли са­ми. В Ан­дор­ре прак­ти­чес­ки все скло­ны око­ло го­род­ков укреп­ле­ны ка­мен­ны­ми из­го­ро­дя­ми. Они под­дер­жи­ва­ют уз­кие тер­ра­сы. Это ого­ро­ды. Что­бы по­са­дить и по­том со­брать уро­жай, на­до взо­брать­ся на го­ру, а по­том с го­ры с тя­жёлы­ми меш­ка­ми. По воз­мож­нос­ти всё та­щи­ли на се­бе, ско­ти­ну бе­рег­ли. И по­это­му од­но их глав­ных ка­честв не­ве­с­ты — это хо­ро­шее здо­ровье и фи­зи­чес­кая си­ла. Сва­тать­ся при­хо­ди­ли вес­ной. По­че­му вес­ной?

Вот здесь и есть суть ха­рак­те­ра на­сто­я­ще­го ан­дор­р­ца. Осенью, как обыч­но, за­би­ва­ли сви­ней и де­ла­ли кол­ба­су, ко­то­рую по­том ели всю зи­му. Кста­ти, ан­дор­р­ские кол­бас­ки очень вкус­ные. Сва­ты при­хо­ди­ли и на­кры­вал­ся стол. Если на сто­ле бы­ла кол­ба­са, то, зна­чит, не­ве­с­та под­хо­дя­щая, из эко­ном­ной семьи, раз смог­ли сбе­речь кол­ба­су до вес­ны. Мать эко­ном­ная, зна­чит, доч­ку вос­пи­та­ла так­же. Глав­ные кри­те­рии при вы­бо­ре не­ве­с­ты — это тру­до­лю­бие и эко­ном­ность. Мо­ло­дая мог­ла быть и по­стар­ше же­ни­ха лет так на де­сять, или во­все не кра­сот­ка. Не важ­но! Если семья из­вест­на как ра­бо­тя­щая, а мать семьи — эко­ном­ная, то не­ве­с­та бы­ла — то что на­до.

На дво­ре двад­цать пер­вый век, а ко­рен­ные ан­дор­р­цы до сих пор це­нят пре­вы­ше все­го та­кое ка­чест­во, как тру­до­лю­бие. «Он хо­ро­ший че­ло­век. на­сто­я­щий тру­же­ник», — это выс­шая по­хва­ла че­ло­ве­ку.

И по­это­му мен­та­ли­тет, ко­то­рый ге­не­ти­чес­ки пе­ре­да­ёт­ся че­рез по­ко­ле­ния, очень от­ли­ча­ет­ся от рус­ско­го. Рус­ские прос­то­ры без кон­ца и края, и ан­дор­р­ские до­ли­ны, окру­жён­ные го­ра­ми. По­тен­ци­аль­ные не­ве­с­ты, не жди­те рус­ско­го раз­ма­ха и щед­рос­ти. Же­ни­хи вос­пи­та­ны в по­ко­ле­ни­ях, что эко­но­мия и бе­реж­ли­вость — это хо­ро­шо. А если вам это ка­чест­во нра­вит­ся, вы с ним со­глас­ны, то впе­рёд — есть все шан­сы по­лу­чить хо­ро­ше­го семь­я­ни­на.

Ан­дор­ра. Глав­ное пра­ви­ло эмиг­ран­та

Вы чи­та­е­те эти стро­ки, и у вас за ок­ном ши­ро­кий про­спект или го­род­ской парк, шум­ная пло­щадь или пя­ти­э­таж­ки. И вот пред­ставь­те сей­час мощ­ные го­ры, по­кры­тые зе­лё­ны­ми ле­са­ми. Слег­ка за­сне­жен­ные вер­ши­ны. Без­об­лач­ное не­бо. Яр­кое солн­це, на ко­то­рое не­воз­мож­но смот­реть без сол­неч­ных оч­ков. На скло­нах и в до­ли­нах рас­по­ло­жи­лись го­род­ки и де­ре­вуш­ки. Во­до­па­ды, по­хо­жие на взби­тые мо­лоч­ные кок­тей­ли. Это Ан­дор­ра. На скло­нах гор воз­вы­ша­ют­ся — по­строй­ки из кам­ня, без ар­хи­тек­тур­ных из­ли­шеств, к ко­то­рым при­ле­пи­лись не­за­тей­ли­вые ба­шен­ки. Эти церк­вуш­ки по офи­ци­аль­ной хро­но­ло­гии да­ти­ру­ют­ся один­над­ца­тым-две­над­ца­тым ве­ка­ми.

Мне зна­ко­мы не­ко­то­рые сно­бы, ко­то­рые бе­рут за ос­но­ву ар­хи­тек­тур­ной эс­те­ти­ки Иса­а­ки­ев­ский со­бор и на­чи­на­ют срав­ни­вать… Са­мое глав­ное пра­ви­ло для тех, кто хо­чет на­чать жизнь Ан­дор­ре. На­до при­нять всё так, как есть, и не пы­тать­ся ис­пра­вить. Вам что-то ка­жет­ся глу­пым, ту­пым. По ва­ше­му мне­нию, всё мож­но сде­лать быст­рее, пра­виль­нее, вы­год­нее. Воз­мож­но. Но по­верь­те, что эта стра­на, пос­ле то­го, как вы в ней не при­жи­вётесь и хлоп­ни­те дверью на­пос­ле­док, бу­дет жить, как и жи­ла до вас, по сво­им не­то­роп­ли­вым пра­ви­лам и за­ко­нам.

Стро­и­тельст­во ве­лось в лет­ние ме­ся­цы. Жа­ра, тя­жёлые кам­ни, пот. Ка­мень за кам­нем воз­во­ди­ли сте­ны хра­ма, ста­ра­тель­но со­блю­дая по­до­бие ар­хи­тек­тур­ных про­пор­ций.

Лю­ди гор очень прак­тич­ны. Для церк­ви спе­ци­аль­но вы­би­ра­ли та­кое мес­то, что­бы слу­жи­ла не толь­ко куль­ту ре­ли­гии. Цер­ковь Свя­то­го Ми­ге­ля в Эн­го­лас­терс по­стро­е­на на ши­ро­ком лу­гу ря­дом с гор­ным скло­ном. На лу­гу бы­ло паст­би­ще. Под сво­да­ми тер­ра­сы пря­та­лись от жа­ры и дождя пас­ту­хи. Цер­ковь по­стро­е­на на вы­со­те ты­ся­ча семь­сот пять­де­сят мет­ров, и, как все церк­ви в Ан­дор­ре, она слу­жи­ла ещё и средст­вом свя­зи. Если нуж­но бы­ло со­об­щить что-то сроч­ное — за­жи­га­ли огонь на ко­ло­коль­не. Он был ви­ден в церк­ви, по­стро­ен­ной на скло­не го­ры в дру­гой до­ли­не, там за­жи­га­ли от­вет­ный огонь, и, та­ким об­ра­зом, вся эта ма­лень­кая стра­на зна­ла: про­изо­шло что-то важ­ное — и уже жда­ли но­вос­тей, ко­то­рые в те­че­ние не­де­ли при­во­зи­ли гон­цы, про­би­ра­ясь по гор­ным тро­пам вер­хом на ос­лах или на ко­рот­ко­но­гих ко­ре­на­с­тых ло­шад­ках, ли­бо пеш­ком. Кто бы­ли те, кто воз­во­дил сте­ны, раз­ме­ши­вал рас­твор, крыл кры­шу? Кто бы­ли эти лю­ди? Стро­и­ли церк­ви, как мы их на­зы­ва­ем, ша­баш­ни­ки с Се­ве­ра Ита­лии, ре­мес­лен­ни­ки, ко­то­рые бро­ди­ли по Ев­ро­пе в по­ис­ках за­ра­бот­ка. Вот до­бра­лись они до са­мо­го серд­ца Пи­ре­не­ев и уви­де­ли не­ох­ва­чен­ное куль­то­вы­ми по­строй­ка­ми го­су­дар­ст­во. Ура, есть где раз­вер­нуть­ся! По­го­во­ри­ли со ста­рей­ши­на­ми об­щин, уда­ри­ли по ру­кам. И на­ча­ли стро­ить.

Сме­лые, рис­ко­вые лю­ди, ко­то­рые от­да­ва­ли се­бе от­чёт, что воз­мож­но они за­кон­чат жизнь вда­ли от ро­ди­ны. А мо­жет, тог­да и не бы­ло. Мы мо­жем толь­ко до­га­ды­вать­ся, что под­жи­да­ло их в пу­ти по гор­ным тро­пам.

С 1998 го­да во­семь ро­ман­ских церк­вей Ан­дор­ры вне­се­ны в спи­сок ЮНЕС­КО как все­мир­ное на­сле­дие. Смот­ри­те на Ан­дор­ру гла­за­ми тех, кто жил здесь ещё ког­да вас на све­те не бы­ло. Мно­гое пой­мёте.