Отдел прозы

Юлия Бочарова

​

Тридцать лет тому назад

​

  Мы с Алёшей про­шли два ки­ло­мет­ра по же­лез­ной до­ро­ге и спус­ти­лись от­ту­да по скло­ну к ста­рень­ко­му до­му ба­бы Све­ты. По­след­ний раз мы бы­ли здесь боль­ше трид­ца­ти лет на­зад, ког­да ещё не хо­ди­ли в шко­лу. Мы при­ез­жа­ли на лет­ние ка­ни­ку­лы, пи­ли пар­ное мо­ло­ко из трёх­лит­ро­вой бан­ки (а если её по­ста­вить в хо­ло­диль­ник, то сверху на мо­ло­ке об­ра­зо­вы­вал­ся пя­ти­сан­ти­мет­ро­вый слой жир­ных-пре­жир­ных сли­вок), гу­ля­ли до­позд­на и ора­ли на всю ули­цу пес­ни Пу­га­чёвой — ни­кто нам и сло­ва не го­во­рил. До­ро­га бы­ла пыль­ная, и в лет­нюю жа­ру здесь бы­ло душ­но. Мы с бра­том под­лав­ли­ва­ли бе­лую кош­ку и ста­ра­лись сде­лать так, что­бы она пе­ре­шла нам до­ро­гу — это бы­ла при­ме­та на­обо­рот, мы её са­ми при­ду­ма­ли. Мол, чёр­ная кош­ка — к бе­де, бе­лая — к счастью.

Сей­час мы спус­ка­лись ого­ро­да­ми, как тог­да нас во­дил отец. Он го­во­рил, что так бу­дет сюр­п­риз: жда­ли-то нас с ули­цы, ко­то­рая ве­ла от же­лез­но­до­рож­ной стан­ции.

Ба­ба Све­та и сей­час жда­ла нас, но к до­ро­ге не вы­хо­ди­ла. У неё дав­но уже бо­ле­ли но­ги, и с Но­во­го го­да она не вста­ва­ла. Дед Ко­ля умер, ког­да мне бы­ло пять лет, а Лёш­ке че­ты­ре, и мы его пом­ни­ли толь­ко по фо­то­гра­фи­ям. Ба­ба Све­та счи­та­ла его ан­ге­лом, луч­шим из лю­дей. Отец силь­но уби­вал­ся, ког­да де­да Ко­ли не ста­ло. А ба­ба Све­та его уте­ша­ла, мол, ему там луч­ше, Бо­жень­ка его по­жа­лел и за­брал. Дед Ко­ля был на вой­не и го­рел в тан­ке, а ког­да вер­нул­ся, его не узна­ли род­ные: пол-ли­ца обо­жже­но, сам как буд­то тро­нул­ся умом. Не­ве­с­та от не­го от­ка­за­лась, хоть тог­да бы­ло и «ту­го» с муж­чи­на­ми, но тя­нуть ин­ва­ли­да ей не хо­те­лось. Ба­ба Све­та по­жа­ле­ла его, взя­ла к се­бе, вы­ха­жи­ва­ла. По­том по­же­ни­лись, на­жи­ли тро­их де­тей, в том чис­ле и на­ше­го с Лёш­кой от­ца. Пос­ле смер­ти му­жа ба­ба Све­та не по­ка­зы­ва­ла го­ря, а всех уте­ша­ла и го­во­ри­ла:

— Это мы с ва­ми пор­тим­ся и ста­ре­ем здесь, а им на не­бе­сах веч­ная ра­дость.

Ког­да ро­ди­те­ли раз­ве­лись, мы пе­ре­ста­ли сю­да ез­дить, что­бы не рас­стра­ивать ма­му. Но по ба­буш­ке ску­ча­ли: я боль­ше, Лёш­ка — мень­ше, по­то­му что не очень хо­ро­шо её пом­нил.

Сей­час мы ду­ма­ли, со­хра­ни­лась ли ка­лит­ка со сто­ро­ны же­лез­ной до­ро­ги и как пе­ре­ле­зать че­рез за­бор, если нет. Лёха ру­гал ме­ня, что я это за­те­я­ла — вмес­то нор­маль­но­го пу­ти. Но про­бле­ма ре­ши­лась са­ма со­бой: из­го­родь дав­но по­ко­си­лась и упа­ла, кое-где она да­же врос­ла в зем­лю. Че­рез неё, уви­дев нас, шмыг­ну­ла чу­жая со­ба­ка.

По ого­ро­ду хо­ди­ли цып­ля­та со­сед­ки и кле­ва­ли, что на­хо­ди­ли. Впро­чем, све­жих по­са­док не бы­ло: ба­ба Све­та ведь бо­ле­ла. Оста­лись толь­ко мно­го­лет­ни­ки и ку­с­ты смо­ро­ди­ны.

— Пом­нишь, как ба­ба Све­та го­во­ри­ла нам её со­брать в ве­дёр­ки, а мы её ели с кус­та?
— Пом­ню, — со­врал Лёш­ка, что­бы не рас­стра­ивать ме­ня.

Он ви­дел, что мне это до­ро­го.
— По­че­му мы рань­ше не при­ез­жа­ли?
— Не знаю. Бо­я­лись?
— Че­го?
— Не­лов­ко бы­ло? Са­ма-то как ду­ма­ешь?
— Мог­ли бы ма­ме ни­че­го не го­во­рить. Да и вряд ли она сей­час ста­ла бы из-за это­го рас­стра­ивать­ся. Ста­рый че­ло­век всё-та­ки. Со­всем уже.
— Мо­жет, у нас со­вес­ти нет?

Ве­рить в это не хо­те­лось. Но и не ве­рить бы­ло не­льзя: факт на­ли­цо.

— Хо­ро­шо, что у нас ещё есть шанс ис­пра­вить­ся. Мы ей сей­час на­ку­пим ле­карств, уве­зём в Моск­ву, об­сле­ду­ем как на­до. Ко­ляс­ку ей ку­пим, что­бы ез­ди­ла вез­де. Мож­но да­же си­дел­ку не на­ни­мать, са­ми спра­вим­ся по оче­ре­ди.

Мы за­шли в дом — по лест­ни­це на­верх. Там пах­ло так же, как в дет­ст­ве: ста­ры­ми тка­ня­ми, под­сы­рев­ши­ми бу­маж­ны­ми обо­я­ми, га­зом от пли­ты, кар­тош­кой из де­ре­вян­но­го ящи­ка.

Нас встре­тил отец, вый­дя в се­ни.
— Умер­ла толь­ко что, — ска­зал он.

Мы с Лёшей пе­ре­гля­ну­лись, не зная, что ска­зать. Отец об­нял нас обо­их и за­пла­кал. Я пер­вый раз в жиз­ни ви­де­ла, что он пла­чет, как ма­лень­кий.