Мой друг, Игорь Михайлов, в десятом номере литературного журнала «Вторник» опубликовал прекрасную статью о поэте Евгении Евтушенко под смешливо-добрым заголовком «Евтух».
Я видел поэта один-единственный раз, это было в году 2003-м. У станции метро «Таганская», случайно, проходя мимо известного театра, я увидел у подъезда, в окружении нескольких человек, Евгения Евтушенко. Мне он всегда нравился, мне нравились его стихи, проза, фильмы. Человек неуёмной творческой энергии, плодотворный, яркий, живой — он многих почему-то раздражал и служил объектом критики некоторой части литературно-богемной тусовки.
Примерно через год, Ассоциация корейских литераторов Канады прислала мне только что выпущенный поэтический сборник на трёх языках — корейском, русском и английском, — куда вошли стихотворения ряда поэтов. И там был Евгений Евтушенко со стихотворением «Два города»… «Я, как поезд, / что мечется столько уж лет / между городом Да / и городом Нет. / Мои нервы натянуты, как провода, /между городом Нет / и городом Да!..»
И сразу за произведением Мэтра, по случайности, скорей, по недоразумению, шли три моих коротких стишка. Хочу оговориться, себя поэтом никогда не считал и не считаю, мои вирши — проза в стихотворной форме.
Находясь под впечатлением статьи Игоря Михайлова, я и написал этот белый стих.
Дай гудок, машинист, в честь поэта!
Профиль его аскетический
помню.
Впалые щёки.
Худой и высокий.
В рубашке цветастой,
яркой,
как пламя,
у подъезда театра Таганки.
Гранит, —
изваянный тонкий,
огранённый алмазом.
И речь его сиплая, тихая,
тоже
высшей пробы огранки.
А было,
всё было...
Его обижали, шпыняли,
без особых причин,
просто так.
Из чувства стадности,
ревности,
жадности...
А по большому счёту,
поэт не нуждался в жалости,
он сам кого хочешь
мог пожалеть,
усмехаясь с грустинкой,
лукавенько,
щуря устало
глаза.
Только за одно стихотворение,
Что в народе песнею стало
«Хотят ли русские войны»,
ему памятник надобно ставить.
Но увы,
до сих пор не поставили.
Не понять Россию умом!
Не понять!
Между тем,
День уходит за днём.
Очень скоро
Спадёт с глаз людей пелена,
Спесь спадёт, шелуха.
И толпа
возжелает,
чтобы всё было по правде,
по совести.
Эх, суета, суета!
Друзья!
Господа и товарищи!
Знайте!
К нему,
как к Александру Сергеевичу,
не зарастёт народная тропа!
С века двадцатого
он шагнул в век двадцать первый!
И дальше пойдёт,
без сомнения.
А имя его простое,
Евгений,
будут вещать на просторе.
И даже писать на заборах.
И рисовать портреты
в той оранжевой кепи,
в какой был на Таганской.
На станции «Зима»,
где родился,
в посёлке таёжном,
молох войны потрепал
мальчишку изрядно.
А война — не прогулка, не шутка.
Лишения,
грязь несусветная,
серость, нужда.
Он яркую одежду носил,
чтобы войну позабыть
навсегда.
Может, в глазах обывателя
порой выглядел чересчур
экстравагантненько.
А жил и творил он
по настрою души.
Размашисто!
Щедро!
И впереди ещё целая жизнь,
И главная песня не спета.
А что же «Зима»?
Там поезда
ошалело
проносятся мимо
без остановки.
Что ж, попутного ветра!
Но погодь, машинист!
Воротись!
Дай ходу назад!
Протруби, прогуди!
В честь великого парня
По имени Евтушенко,
Поэта России
и всего белого света!