Иркутская мера

Валерий Дмитриевский

​

Женская логика

Рассказ

Спро­си­те у двад­ца­ти муж­чин, мо­гут ли жен­щи­ны мыс­лить ло­ги­чес­ки,   и сем­над­цать или да­же во­сем­над­цать за­сме­ют­ся в от­вет и ска­жут, что   та­ко­го по­ня­тия — жен­ская ло­ги­ка — в при­ро­де во­об­ще не су­щест­ву­ет.   А остав­ши­е­ся двое-трое бу­дут дол­го что-ни­будь мям­лить и все­ми спо­со­ба­ми   ухо­дить от от­ве­та.

 Лай­во­рон­ский, не­со­мнен­но, ока­зал­ся бы сре­ди боль­шинст­ва. По­то­му   что под­тверж­де­ние это­го те­зи­са по­сто­ян­но на­хо­дил в сво­ей суп­ру­ге.   Хо­ти­те при­ме­ров? По­жа­луй­ста.

 Од­наж­ды ве­че­ром до­стал он из книж­но­го шка­фа за­хва­тив­ший его в своё   вре­мя фан­тас­ти­чес­кий ро­ман. По­нра­вив­ши­е­ся кни­ги Лай­во­рон­ский   лю­бил пе­ре­чи­ты­вать по не­сколь­ку раз. До­стал, рас­крыл — и по­гру­зил­ся   в дейст­вие по уши, буд­то и не чи­тал рань­ше, на­столь­ко увле­ка­тель­но   ро­ман был на­пи­сан. Же­на в это вре­мя те­ле­ви­зор смот­ре­ла — та­кое   куль­тур­ное шоу под на­зва­ни­ем «Боль­шая стир­ка». Буд­то ма­ло ей этой   стир­ки до­ма. Она в крес­ле смот­рит, а он на ди­ва­не чи­та­ет. Вре­мя ко   сну, а там всё ни­как не пе­ре­сти­ра­ют, мно­го че­го на­ко­пи­лось. Лай­во­рон­ский   по­ло­жил кни­гу на жур­наль­ный сто­лик и по­шёл спать.

 Ут­ром про­снул­ся — же­на мол­чит, ни «добро­го ут­ра», ни «ко­фе бу­дешь?».   Он и так к ней, и этак — мол­чит, но вид­но, что за­ки­па­ет. И ког­да он уже   со­брал­ся вы­хо­дить из до­му, что­бы ехать на ра­бо­ту, у неё со­рва­ло   крыш­ку:

 — Ну и дав­но у те­бя с этой Свет­кой на­ча­лось?
 — С кем, с кем? И что — «на­ча­лось»? — оша­ра­шил­ся Лай­во­рон­ский.
 — Те­бе луч­ше знать! Не смей юлить, отве­чай!
 — Ра­дость моя, да не знаю я ни­ка­кой Свет­ки! Мне и с то­бой хо­ро­шо…
 — Не зна­ешь, да? Не зна­ешь? А это что?! — же­на су­ну­ла ему под нос кни­гу,   ко­то­рую дер­жа­ла в ру­ке за спи­ной.
 — По-мо­е­му, кни­га, — до­ба­вив го­ло­су то­ли­ку сар­каз­ма, от­ве­тил   муж. — Да, точ­но, кни­га.

 Это был остав­лен­ный им вче­ра на сто­ли­ке ро­ман.
 — А тут что на­пи­са­но? — по­ка­за­ла она паль­цем на об­лож­ку.
 — «Быст­рее све­та», — не гля­дя ска­зал Лай­во­рон­ский. — Та­кая вещь, я те­бе   ска­жу! О меж­з­вёзд­ных пу­те­шест­ви­ях в да­лёком бу­ду­щем…
 — Ты у ме­ня то­же пу­те­шест­во­вать от­пра­вишь­ся! И не в да­лёком, а в   бли­жай­шем бу­ду­щем. Вмес­те со сво­ей Свет­кой. По воз­ду­ху, с де­вя­то­го   эта­жа!
 — Я те­бе ещё раз го­во­рю…
 — Ду­ма­ли, я не до­га­да­юсь? Ты же на­роч­но оста­вил эту кни­гу на ви­ду,   что­бы пре­дуп­ре­дить… пе­ред тем как с ней на ди­ва­не ку­выр­кать­ся.   «Быст­рее, Све­та… а то вдруг же­на при­дёт». Вот что это та­кое! Эта книж­ка   сколь­ко в шка­фу сто­я­ла, а тут вдруг при­го­ди­лась, на­до же!

 Лай­во­рон­ский хва­та­нул ртом воз­дух.
 — Ты… ты в сво­ём уме? Да если бы… Я же мог бы ска­зать ей это без вся­кой   кни­ги, за­чем услож­нять?
 — Всё-та­ки со­знал­ся! Ты и не то ещё мог бы… Кон­спи­ра­тор! Штир­лиц! — с   не­на­вистью про­ши­пе­ла же­на и вдруг за­пла­ка­ла.

 Лай­во­рон­ский по­нял, что, пы­та­ясь ло­ги­чес­ки опро­верг­нуть не­ле­пость   её по­до­зре­ний, толь­ко усу­гу­бил си­ту­а­цию. Разо­злив­шись на не­по­сти­жи­мый   для не­го вы­вих, с ко­то­рым бы­ло сде­ла­но жен­ское умо­зак­лю­че­ние, он   хлоп­нул дверью и ушёл.

 Че­рез не­де­лю, ког­да раз­мол­в­ка, как про­рубь в реч­ке, за­тя­ну­лась   хруп­ким лед­ком, же­на уеха­ла в ко­ман­ди­ров­ку в об­ласт­ной центр. Вер­ну­лась   спус­тя три дня и с по­ро­га, улы­ба­ясь, ко­кет­ли­во спро­си­ла вы­шед­ше­го   встре­чать Лай­во­рон­ско­го:
 — Ну что, со­ску­чил­ся по сво­ей ко­шеч­ке?
 — Да ког­да ску­чать-то? — не­ос­то­рож­но ото­звал­ся он. — С ра­бо­ты — в   са­дик за Сонь­кой, по­том вмес­те с ней в ма­га­зин. До­ма сва­рить на­до и   се­бе, и ей. Тво­е­го вань­ку мок­ро­го по­лить, Мур­зи­ка на­кор­мить. Ра­бо­ту   ещё вот на дом взял, не успе­ваю…
 — Зна­чит, не ску­чал, — на­глу­хо за­стег­нув улыб­ку на за­мок-мол­нию, зло­ве­ще   ска­за­ла же­на. — Ко­неч­но, где уж тут ску­чать! Же­на уеха­ла — при­во­ди   хоть Свет­ку, хоть Надьку…
 — Ку­да же я их при­ве­ду — до­ма ре­бёнок… — ру­ко­водст­ву­ясь в пер­вую   оче­редь опять же стро­гой ло­ги­кой, от­би­вал­ся Лай­во­рон­ский и с опоз­да­ни­ем   уяс­нил, что сно­ва вля­пал­ся.

 И мо­гу­чие тор­на­до, ге­не­ри­ру­е­мые над ним суп­ру­гой один за дру­гим в   те­че­ние ча­са, в ко­то­рый уже раз про­из­ве­ли в его ду­ше не­во­об­ра­зи­мые   опус­то­ше­ния.

 Лай­во­рон­ский сам всё это мне рас­ска­зал — мы с ним вмес­те ра­бо­та­ем,   за со­сед­ни­ми сто­ла­ми в офи­се си­дим. И я спро­сил его со­чувст­вен­но,   как он даль­ше жить со­би­ра­ет­ся.
 — А я уже жи­ву, — под­миг­нул он. — На­шёл вер­ный спо­соб.
 — И ка­кой же? — мне ста­ло лю­бо­пыт­но, по­то­му что моя бла­го­вер­ная то­же,   бы­ва­ло, не­что по­доб­ное до­ма устра­ива­ла — мо­жет, пе­рей­му у не­го   опыт.

 Лай­во­рон­ский при­дви­нул стул к мо­е­му сто­лу.

 — По­ни­ма­ешь, у нас, у му­жи­ков, со­всем ина­че ор­га­ни­зо­ван мыс­ли­тель­ный   про­цесс. Мы же сра­зу вклю­ча­ем ло­ги­ку. Мы чёт­ко по­ни­ма­ем, где при­чи­на,   а где следст­вие. И зна­ем, что без не­ко­то­рой опре­де­лён­ной при­чи­ны со­от­вет­ст­ву­ю­щее   опре­де­лён­ное следст­вие ни­ког­да не на­сту­пит. На том и сто­им. А у жен­щин   не так. Им при по­мо­щи ло­ги­ки ни­че­го не до­ка­жешь. В их го­ло­вах та­кой   ка­вар­дак — как… в ро­зыг­ры­ше «Спорт­ло­то». Ви­дел, как там ша­ри­ки пры­га­ют?   Вот и у них так же. Мо­жет вы­пасть лю­бой но­мер.

 Он по­смот­рел в сто­ро­ну ок­на, где за ком­пью­те­ром на­вост­ри­ла уш­ки   од­на из на­ших со­труд­ниц, и по­ни­зил го­лос.

 — Да и во­об­ще, пе­ред ни­ми не­льзя оправ­ды­вать­ся. Как толь­ко нач­нёшь   до­ка­зы­вать, что не бы­ло это­го, что ты ни в чём не ви­но­ват, — всё. Увяз   и про­пал. По­то­му что нор­маль­ная ло­ги­ка им не­до­ступ­на.

 Я был впол­не с ним со­ли­да­рен в этом. Но не тер­пе­лось узнать, в чём же   за­клю­ча­ет­ся вер­ный спо­соб.

 — А я ре­шил с ней бо­роть­ся её же ору­жи­ем. То есть без вся­кой ло­ги­ки,   — с до­воль­ной усмеш­кой ска­зал Лай­во­рон­ский. — Вот она мне, до­пус­тим,   на­чи­на­ет что-то предъ­яв­лять: ах, ты ме­ня не це­нишь, ох, ты мне жизнь   за­гу­бил, — и всё та­кое, как у них это бы­ва­ет. А я ей отве­чаю: «Да, со­рок   семь». Же­на смот­рит на ме­ня, как на чок­ну­то­го, и спра­ши­ва­ет: «Что —   со­рок семь? Что это та­кое?» А я го­во­рю: «Ну тог­да пять­де­сят че­ты­ре».   «Ка­кие пять­де­сят че­ты­ре?» Отве­чаю: «Шестью де­вять, ка­кие же ещё». И   всё, про­тив­ник те­ря­ет ини­ци­а­ти­ву. Она ведь ждёт, что я свои ло­ги­чес­кие   ар­гу­мен­ты бу­ду при­во­дить, а она ме­ня сво­и­ми не­ло­ги­чес­ки­ми об­ви­не­ни­я­ми   до­би­вать бу­дет.
 — Ну и даль­ше что?
 — А ни­че­го. Если бы я воз­ра­жал, она бы на ме­ня всё но­вые боч­ки ка­ти­ла.   До­ста­ла бы из па­мя­ти все мои пре­гре­ше­ния за вре­мя на­шей со­вмест­ной   жиз­ни. Если бы со­гла­шал­ся — ещё ху­же, со­всем бы за­кле­ва­ла. А тут я и   не со­гла­ша­юсь с ней, и не воз­ра­жаю. И она в за­ме­ша­тельст­ве. И в кон­це   кон­цов за­мол­ка­ет. По­то­му что в мо­их от­ве­тах ло­ги­ка — жен­ская. То   есть во­об­ще ни­ка­кой. Не мо­жет же она про­тив сво­ей ло­ги­ки пой­ти.
 — Не­уже­ли так прос­то?
 — По­про­буй сам. Убе­дишь­ся.

 Дол­го мне ждать не при­шлось. Как-то ве­че­ром при­хо­дит моя до­ро­гая с ра­бо­ты   — вся та­кая на­пря­жён­ная, гу­бы у неё под­ра­ги­ва­ют, на ме­ня не смот­рит,   отве­ча­ет от­ры­вис­то. Я уже знаю: сей­час нач­нёт­ся. Умы­лась, пе­ре­оде­лась   — и на­ко­нец спра­ши­ва­ет, изо всех сил удер­жи­вая се­бя в ру­ках:
 — А по­че­му ты мне се­год­ня ни ра­зу не по­зво­нил?

 Она ин­те­ре­су­ет­ся этим три-че­ты­ре ра­за в ме­сяц. Я со­брал­ся от­ве­тить   как обыч­но: мол, не бы­ло ни­че­го сроч­но­го, да и ка­кие звон­ки в ра­бо­чее   вре­мя, ве­че­ром на­го­во­рим­ся. И тог­да она вы­сы­па­ла бы на ме­ня сто   упрёков: дес­кать, ты со­всем обо мне не ду­ма­ешь, мои за­бо­ты те­бя не ин­те­ре­су­ют,   а у ме­ня се­год­ня та­кие про­бле­мы бы­ли, а ты да­же не по­ду­мал мне по­зво­нить…   ну, в об­щем, поч­ти как у них у всех, толь­ко с ва­ри­а­ци­я­ми. За­дать се­бе   прос­той ло­ги­чес­кий во­прос, по­че­му я дол­жен был вдруг до­га­дать­ся о   её про­бле­мах, ей и в го­ло­ву бы не при­шло.

 Но, уже от­крыв рот, я вспом­нил о спо­со­бе Лай­во­рон­ско­го и ска­зал:
 — Трид­цать шесть.

 Же­на как-то по­до­зри­тель­но взгля­ну­ла на ме­ня и пе­ре­спро­си­ла:
 — Не­уже­ли трид­цать шесть?
 — Ну да, — от­ве­тил я, не­мно­го сби­тый с тол­ку.
 — А по­че­му не шесть­де­сят три? — ехид­но за­да­ла она сле­ду­ю­щий во­прос.
 — По­то­му что во­семь­де­сят, — упор­но дер­жал­ся я про­ве­рен­ной стра­те­гии   Лай­во­рон­ско­го.
 — Мо­жет, всё-та­ки пять­де­сят де­вять? — на­сту­па­ла она.

 Я рас­те­рял­ся. Что-то по­шло не так. По­лу­ча­лось, что она ме­ня, как всег­да,   вы­нуж­да­ла оправ­ды­вать­ся. И я ви­но­ва­то про­из­нёс:
 — Нет, двад­цать два.
 — Ага! — азарт­но вос­клик­ну­ла же­на. — Зна­чит, де­вя­нос­то семь?

 Я пе­ре­стал что-ли­бо по­ни­мать. Но ещё упря­мил­ся:
 — Че­тыр­над­цать.
 — Ах, вот как! А слу­чай­но не сто двад­цать три?
 — Нет, — воз­ра­зил я, уже на­чи­ная злить­ся. — Триж­ды пять!
 — Вот ты и по­пал­ся! — же­на тор­жест­ву­ю­ще на­пра­ви­ла на ме­ня ука­за­тель­ный   па­лец. — На­до бы­ло на­звать чёт­ное чис­ло, как и рань­ше. А триж­ды пять   да­ёт в ре­зуль­та­те не­чёт­ное.

 Я лишь те­перь со­об­ра­зил, что, дейст­ви­тель­но, все мои чис­ла слу­чай­но   ока­за­лись чёт­ны­ми. «Ого, — по­ду­мал я, — да у неё с ло­ги­кой всё в по­ряд­ке,   если су­ме­ла за­ме­тить». И это ме­ня об­ра­до­ва­ло. Вы­хо­дит, всё-та­ки   жен­щи­ны спо­соб­ны рас­суж­дать ло­гич­но, а моя же­на — ум­ни­ца. Зна­чит,   долж­на по­ни­мать, что глу­по тре­бо­вать от ме­ня ка­ких-то объ­яс­не­ний   по та­ко­му на­ду­ман­но­му по­во­ду.

 И я по­до­шёл к ней, на­ме­ре­ва­ясь об­нять. Но она, скрес­тив ру­ки на гру­ди,   то­ном про­ку­ро­ра в су­де пов­то­ри­ла:
 — Всё-та­ки по­пал­ся, го­луб­чик! Так что да­вай рас­ска­зы­вай, по­че­му ты   мне не по­зво­нил. Дру­гую за­вёл?

 Я по­нял, что жен­ская ло­ги­ка — это ещё со­вер­шен­но не­изу­чен­ный фе­но­мен.