Мо­да! Как ма­нит и вле­чёт она к се­бе, как мы под­в­ласт­ны, по­рой без­рас­суд­но, ей и толь­ко ей. Пыш­ные в сти­ле рет­ро аба­жу­ры; то слиш­ком длин­ные, то слиш­ком ко­рот­кие юб­ки и ого­лён­ные до са­мо­го ло­на жи­во­ты; то рас­кле­шен­ные, а то за­ужен­ные вни­зу брю­ки… Одеж­ду, ма­ши­ны, при­чес­ки, ме­бель — всё это мож­но из­ме­нить или прос­то по­ме­нять, не за­ду­мы­ва­ясь, вы­бро­сив на по­мой­ку вы­шед­шие из мо­ды ве­щи…

Но вот по­яв­ля­ет­ся и иная мо­да — мо­да на то, что не мо­жет не иметь са­мо­го не­по­средст­вен­но­го и са­мо­го жи­во­го вли­я­ния на нас са­мих. Мы хо­тим, как и дру­гие, за­вес­ти в сво­ём до­ме жи­вое су­щест­во: лас­ко­во­го ко­тён­ка, смеш­ную, мед­ли­тель­ную че­ре­па­ху. Но, по­жа­луй, са­мой мод­ной, а по­то­му же­лан­ной, для иных ста­но­вит­ся со­ба­ка. К счастью, ча­ще не толь­ко по­то­му, что это мод­но!

Есть у на­ших чет­ве­ро­но­гих дру­зей уди­ви­тель­ная спо­соб­ность чувст­во­вать и пе­ре­жи­вать вмес­те с на­ми, по­ни­мать на­ши бе­ды и ра­дос­ти. В век ско­рост­ных авиа­лай­не­ров, кос­ми­чес­ких ор­би­таль­ных стан­ций, пер­со­наль­ных ком­пью­те­ров, мо­биль­ных те­ле­фо­нов, век стре­ми­тель­ный и су­ет­ли­вый, так хо­чет­ся огля­нуть­ся, оста­но­вить стрел­ки ча­сов… Так внут­ри нас рож­да­ет­ся же­ла­ние по­ехать на при­ро­ду: в лес, на реч­ку, к мо­рю, а час­тич­ку это­го ми­ра иметь ря­дом с со­бой. Тог­да в со­вре­мен­ных квар­ти­рах по­яв­ля­ют­ся цве­ты, ак­ва­ри­умы с эк­зо­ти­чес­ки­ми рыб­ка­ми, клет­ки с по­пу­га­я­ми и дру­ги­ми пти­ца­ми, гроз­ные кро­ко­диль­чи­ки, ска­зоч­но кра­си­вые игу­а­ны и, ко­неч­но же, со­ба­ки — боль­шие и ма­лень­кие, добрые и сер­ди­тые, ум­ные, кра­си­вые, пре­дан­ные нам, лю­бя­щие и лю­би­мые. И, мо­жет быть, са­мое глав­ное — это то, что со­ба­ка, жи­ву­щая в до­ме, не­за­мет­ным об­ра­зом учит лю­дей лю­бить, по­ни­мать и ува­жать друг дру­га.

Но спо­соб­ны ли мы, по­доб­но на­шим чет­ве­ро­но­гим друзь­ям, по­нять и их боль, тос­ку, ра­дость? Всег­да ли взве­ши­ва­ем все за и про­тив, ког­да бе­рём в дом щен­ка? Мо­жет быть, под­час лишь стре­мим­ся из­ба­вить се­бя от ску­ки или удов­летво­ря­ем прось­бу, а ча­ще при­хоть, на­ших де­тей? И вот в до­ме по­яв­ля­ет­ся ще­нок. Ме­ня­ют­ся ли от это­го уклад на­шей жиз­ни, при­выч­ки и пси­хо­ло­гия чле­нов семьи и, преж­де все­го, де­тей? Час­то, то­го не за­ме­чая, мы де­ла­ем­ся жерт­ва­ми «мо­ды»: во­ло­чим­ся за со­ба­кой на по­вод­ке, хо­дим са­ми ме­нее ухо­жен­ные, чем на­ши по­до­печ­ные, ко­то­рым да­же по­зво­ля­ем спать в по­сте­ли… Не уме­ем, а мо­жет быть, прос­то не хо­тим оста­но­вить сво­е­го не­вос­пи­тан­но­го пи­том­ца, ког­да он не­ожи­дан­но на­бра­сы­ва­ет­ся на про­хо­жих или не да­ёт по­коя со­се­дям ни днем ни ночью, за­ли­ва­ясь не­пре­рыв­ным ла­ем…

Так, стран­ная мо­да по­рой не­зри­мо воз­дейст­ву­ет на нас, но и те, кто ря­дом, чет­ве­ро­но­гие друзья, осо­бым об­ра­зом вли­я­ют на лю­дей, по­рой кру­то ме­няя их ха­рак­тер.

По об­ле­де­не­ло­му тро­туа­ру мед­лен­но шёл ста­рик, гус­той ян­вар­ский снег ло­жил­ся на его длин­ную се­дую бо­ро­ду, на тём­ные оч­ки, за­кры­вав­шие его гла­за. В од­ной ру­ке он дер­жал бе­лую трость, в дру­гой — ко­рот­кий по­во­док с ог­ром­ной се­ро-ры­жей со­ба­кой, ко­то­рая ос­то­рож­но ве­ла сво­е­го хо­зя­и­на, дви­гав­ше­го­ся не­то­роп­ли­вы­ми мед­лен­ны­ми ша­га­ми… Эр­дель­терь­ер был по­во­ды­рём не­зря­че­го.

Вдруг ста­рик, схва­тив­шись за ле­вую сто­ро­ну гру­ди и слег­ка по­шат­нув­шись, при­сло­нил­ся к ме­тал­ли­чес­кой огра­де, а за­тем при­сел на её узень­кую при­сту­поч­ку. По­во­дырь, по­чу­яв не­доброе, тут же, встав на зад­ние ла­пы, на­чал ин­тен­сив­но ли­зать блед­не­ю­щее ли­цо хо­зя­и­на, ста­ра­ясь тёп­лым бар­хат­ным язы­ком ока­зать че­ло­ве­ку пер­вую по­мощь. Но это не по­мо­га­ло. Ста­рик про­дол­жал сто­нать и спол­зать вниз. Его ды­ха­ние ста­но­ви­лось всё бо­лее ред­ким. В ум­ных гла­зах со­ба­ки по­яви­лась тре­во­га. Жи­вот­ное по­пы­та­лось об­хва­тить хо­зя­и­на ла­па­ми, что­бы не по­зво­лить ему упасть. Но те­ло с каж­дой се­кун­дой ста­но­ви­лось всё тя­же­лее и тя­же­лее… Че­ло­век, окон­ча­тель­но по­те­ряв со­зна­ние, не­смот­ря на все уси­лия со­ба­ки, мед­лен­но сполз в снег.

Час был ещё не позд­ним, од­на­ко про­хо­жие, воз­вра­ща­ясь с ра­бо­ты и спе­ша по сво­им до­мам, не об­ра­ща­ли вни­ма­ния на про­ис­хо­дя­щее ря­дом. Но вот двое муж­чин, по­няв, что про­ис­хо­дит что-то не­лад­ное, за­мед­ли­ли шаг и оста­но­ви­лись… Пёс, за­го­ра­жи­вая ста­ри­ка от не­зна­ком­цев, пре­дуп­реж­да­ю­ще за­ры­чал. Не под­пус­тил он к хо­зя­и­ну и про­хо­дя­щую ми­мо жен­щи­ну, ре­шив­шую по­ин­те­ре­со­вать­ся, в чём де­ло. На про­яв­ля­е­мую людь­ми на­стой­чи­вость пёс ры­чал всё бо­лее угро­жа­ю­ще, од­на­ко при этом не вы­ра­жал из­лиш­ней аг­рес­сив­нос­ти. В его гла­зах уга­ды­ва­лась за­стыв­шая му­ка — му­ка вер­нос­ти, бес­по­мощ­нос­ти и тос­ки. Про­хо­жие, не­мно­го по­со­ве­щав­шись, за­то­ро­пи­лись к те­ле­фон­ной буд­ке. А пёс-по­во­дырь, опус­тив мор­ду, жа­лоб­но ску­ля, про­дол­жал вы­ли­зы­вать ли­цо хо­зя­и­на, за­сы­па­е­мое хлопь­я­ми сне­га, и ру­ку, без­жиз­нен­но ле­жав­шую на суг­ро­бе. Он буд­то ста­рал­ся вдох­нуть в не­го жизнь…

Вско­ре по­слы­шал­ся вой си­ре­ны и по­ка­за­лась ма­ши­на ско­рой ме­ди­цин­ской по­мо­щи. Пос­ле осмот­ра вра­чом боль­но­го два са­ни­та­ра по­ло­жи­ли его на но­сил­ки. Пёс мол­ча на­блю­дал за дейст­ви­я­ми ме­ди­ков, ви­ди­мо по­нял, что этим лю­дям, от ко­то­рых пах­ло ле­кар­ст­ва­ми, мож­но до­ве­рить жизнь хо­зя­и­на. По­том он шёл за но­сил­ка­ми, а ког­да двер­цы ма­ши­ны ста­ли за­кры­вать­ся, встал на зад­ние ла­пы, опер­шись на по­ро­жек и умо­ля­ю­ще гля­дя на вра­ча, за­ску­лил, за­пла­кал…

— Не­льзя, дру­жи­ще не­льзя те­бе в ма­ши­ну. Ин­струк­ци­ей не по­ло­же­но в ка­чест­ве со­про­вож­да­ю­ще­го брать со­ба­ку, ну по­ни­ма­ешь, не­льзя.

Ма­ши­на, вклю­чив про­блес­ко­вые ма­яч­ки, ста­ла на­би­рать ско­рость, а пёс по­плёл­ся к не­да­ле­ко рас­по­ло­жен­но­му их ста­ро­му до­му, где мно­го лет жил вмес­те со ста­ри­ком.

На де­ся­тый день ста­рик скон­чал­ся, а ров­но че­рез ме­сяц умер­ла и со­ба­ка. Она не ела и не пи­ла во­ду. Тос­ка и скорбь ско­ва­ли её те­ло. Ни­ка­кие ла­ком­ст­ва и уве­ще­ва­ния родст­вен­ни­ков усоп­ше­го хо­зя­и­на на жи­вот­ное нуж­но­го эф­фек­та не ока­зы­ва­ли. Ве­те­ри­нар­ные вра­чи лишь смог­ли не­на­дол­го про­длить со­бачью жизнь.

Мно­го лет на­зад, точ­нее, в шес­ти­де­ся­тые го­ды уже про­ш­ло­го ве­ка, я ра­бо­тал на ско­рой ве­те­ри­нар­ной по­мо­щи — единст­вен­ной стан­ции на всю Моск­ву. Мне, тог­да ещё мо­ло­до­му спе­ци­а­лис­ту, по­счаст­ли­ви­лось тру­дить­ся ря­дом с пре­крас­ным вра­чом и уди­ви­тель­ным че­ло­ве­ком — На­таль­ей Фёдо­ров­ной Кли­мо­вой. Сре­ди дру­гих вра­чей её вы­де­ля­ли не­обык­но­вен­ная вы­держ­ка, мяг­кий юмор, уди­ви­тель­ная добро­та и лю­бовь ко все­му жи­во­му, а глав­ное — уме­ние рас­поз­нать са­мую слож­ную бо­лезнь у мол­ча­ли­во­го па­ци­ен­та.

Не один де­ся­ток лет вы­ез­жа­ла она на вы­зо­вы в зе­лё­ной ма­ши­не с си­ним крес­том. Кли­мо­ва не прос­то ле­чи­ла за­бо­лев­ших чет­ве­ро­но­гих дру­зей, она учи­ла окру­жа­ю­щих её лю­дей пра­виль­ным вза­и­мо­от­но­ше­ни­ям с ни­ми. Осо­бен­но друж­на бы­ла она с ре­бя­та­ми, при­хо­див­ши­ми на при­ём к ней со сво­и­ми пи­том­ца­ми. И ни­что не усколь­за­ло от её вни­ма­тель­ных и ум­ных глаз. До­бро­же­ла­тель­ность вра­ча сра­зу дейст­во­ва­ла на вла­дель­цев жи­вот­ных са­мым луч­шим об­ра­зом. Но не­при­ми­ри­мой ста­но­ви­лась ве­те­ри­нар Кли­мо­ва, ког­да стал­ки­ва­лась с че­ло­ве­чес­кой жес­то­костью.

В мо­ей па­мя­ти на всю жизнь остал­ся страш­ный и пе­чаль­ный слу­чай из на­шей со­вмест­ной прак­ти­ки.

В де­ся­том ча­су ве­че­ра раз­дал­ся те­ле­фон­ный зво­нок. Сроч­ный вы­зов был при­нят. И вот на­ша ма­ши­на уже мчит­ся к пар­ку, где ра­зыг­ра­лась тра­ге­дия. За­брав из­ра­нен­ную ов­чар­ку, при­во­зим её на стан­цию ско­рой по­мо­щи. На­чи­на­ет­ся не­от­лож­ная опе­ра­ция…

По­ка со­ба­ка под дейст­ви­ем ле­кар­ст­ва по­гру­жа­лась в сон, по­ка её опе­ри­ро­ва­ли, за­ши­ва­ли мно­жест­вен­ные ра­ны, сма­зы­ва­ли их йо­дом, мозг жи­вот­но­го про­ни­зы­ва­ли страш­ные ви­де­ния не­дав­но пе­ре­жи­то­го.

Её хо­зя­ин, маль­чиш­ка лет че­тыр­над­ца­ти, Алёша По­пов, по­ссо­рил­ся с при­яте­лем, ули­чив его в не­чест­нос­ти. Тот ре­шил ото­мстить.

Ве­че­ром, пе­ред сном, Алёша, как обыч­но, вы­гу­ли­вал в пар­ке свою по­лу­го­до­ва­лую не­мец­кую ов­чар­ку Рай­ду. Он бро­сал пал­ку, а юная Рай­да, чёт­ко вы­пол­няя ко­ман­ду «Апорт!», при­но­си­ла её. Ей нра­ви­лась эта иг­ра. Вот она сно­ва бе­жит за «апор­том», что­бы под­нять его и при­нес­ти хо­зя­и­ну. Не прос­то при­нес­ти и, раз­жав пасть, бро­сить пред­мет на зем­лю, а не­пре­мен­но от­дать его в хо­зяй­ские ру­ки. Слу­жеб­ной со­ба­ке толь­ко так сле­до­ва­ло вы­пол­нять эту не­шу­точ­ную ко­ман­ду.

Не­ожи­дан­но раз­дал­ся гро­хот. Рай­да взвиз­г­ну­ла от вне­зап­ной ост­рой бо­ли и оста­но­ви­лась, при­па­дая на пе­ред­ние ла­пы. Но это, как ока­за­лось, бы­ло толь­ко на­ча­ло… По­сле­до­вал ещё один удар по её ко­неч­нос­тям, за­тем дру­гой, тре­тий… Со­ба­ка, по­те­ряв опо­ру и зад­них ног, ску­ля упа­ла на бок, не по­ни­мая, за что ей при­чи­ня­ют та­кую страш­ную боль.

Алёша от уви­ден­ной кар­ти­ны на до­ли се­кун­ды за­стыл в оце­пе­не­нии. Оч­нув­шись, бро­сил­ся к ней на по­мощь — к сво­ей ум­ной, по­нят­ли­вой и доброй Рай­де. Но не тут-то бы­ло… Двое креп­ких пар­ней, по­явив­ши­е­ся из-за де­ревь­ев слов­но при­ви­де­ния, на­бро­сив­шись на не­го, хо­ро­шо от­ра­бо­тан­ным бое­вым при­ёмом сам­бо за­вер­ну­ли ему ру­ки за спи­ну.

— Ты пре­дал нас… Чест­ным и чис­тень­ким за­хо­тел остать­ся… Те­перь смот­ри, как мы бу­дем пре­да­вать те­бя!

Слов­но по за­ра­нее со­став­лен­но­му сце­на­рию из тем­но­ты вы­шел на по­ля­ну ещё один па­рень и при­со­еди­нил­ся к па­ла­чу, ко­то­рый на­чал эту бой­ню и сва­лил со­ба­ку. В ру­ках он так­же дер­жал уве­сис­тую пал­ку. Им ока­зал­ся быв­ший при­ятель Алёши. Вы­ме­щая зло, он при­нял­ся на­но­сить звер­ские уда­ры по не­ок­реп­ше­му ще­нячь­е­му те­лу Рай­ды, не­по­движ­но ле­жа­ще­му на зем­ле. Удар! Ещё, ещё! Рай­да толь­ко сто­на­ла, не в си­лах что-ли­бо сде­лать. Она пре­крас­но ви­де­ла, что её лю­би­мый хо­зя­ин Алёша на­хо­дит­ся в бе­де. Пре­воз­мо­гая рез­кую боль, она пред­при­ня­ла, по че­ло­ве­чес­ким мер­кам, не­мыс­ли­мую по­пыт­ку полз­ти к не­му на по­мощь… Один из из­вер­гов стал при­ме­ри­вать­ся для на­не­се­ния за­вер­ша­ю­ще­го уда­ра по го­ло­ве ис­ка­ле­чен­ной со­ба­ки, из по­след­них сил пы­тав­шей­ся за­щи­тить сво­е­го хо­зя­и­на.

— Не смей­те! Слы­ши­те? Не смей­те уби­вать без­за­щит­но­го щен­ка! Луч­ше убей­те ме­ня, трус­ли­вые по­дон­ки! — ед­ва сдер­жи­вая слёзы, твёр­дым го­ло­сом про­кри­чал Але­ша.

А Рай­да, еле жи­вая окро­вав­лен­ная Рай­да, с пе­ре­би­ты­ми ко­неч­нос­тя­ми и сло­ман­ны­ми рёб­ра­ми, из­да­вая сто­ну­щие зву­ки, всё полз­ла к не­му и полз­ла. Ре­бя­та, не сго­ва­ри­ва­ясь, от­пус­ти­ли Алёшу: они бы­ли оше­лом­ле­ны фан­тас­ти­чес­кой пре­дан­ностью со­ба­ки. Их не­ок­реп­шая, но уже не­по­пра­ви­мо де­фор­ми­ро­ван­ная под­рост­ко­вая пси­хи­ка ока­за­лось не­го­то­вой к по­доб­но­му…

Алёша ни­ког­да не пла­кал так горь­ко. Рай­да, те­ряя со­зна­ние, на сво­ей из­ра­нен­ной мор­доч­ке успе­ла ощу­тить что-то тёп­лое и со­лёное. А ещё она за­пом­ни­ла неж­ность и лю­бовь хо­зяй­ских рук. По­гру­жа­ясь в шо­ко­вое со­сто­я­ние, ще­нок твёр­до знал — Алёша спа­сёт его…

* *
Слож­ней­шая опе­ра­ция дли­лась не ме­нее трёх ча­сов. На­ша па­ци­ент­ка, оч­нув­шись от нар­ко­за и по­няв, где на­хо­дит­ся, лиз­ну­ла мне ру­ку, ещё пах­нув­шую йо­дом. И этот знак бес­сло­вес­ной со­бачь­ей бла­го­дар­нос­ти на­всег­да вре­зал­ся в моё под­соз­на­ние и со­про­вож­дал всю мою даль­ней­шую мно­го­лет­нюю прак­ти­ку.

Ут­ром, сдав сме­ну, пос­ле бес­сон­ной но­чи мы с На­та­ли­ей Фёдо­ров­ной по­еха­ли в шко­лу, где учил­ся Алёша. Име­на чет­ве­рых под­рост­ков-мо­лод­чи­ков ста­ли из­вест­ны уже в тот же день… А ве­че­ром мы сно­ва при­еха­ли в шко­лу. Ак­то­вый зал был на­бит до от­ка­за…

На школь­ную сце­ну под­ня­лась уже не­мо­ло­дая се­до­вла­сая жен­щи­на. Она об­ве­ла ре­бят спо­кой­ным и пе­чаль­ным взгля­дом и ти­хим го­ло­сом на­ча­ла го­во­рить. На­талья Фёдо­ров­на рас­ска­за­ла со­брав­шей­ся ауди­то­рии о со­ба­ках, ко­то­рым по­став­ле­ны па­мят­ни­ки, о со­ба­ке-по­во­ды­ре, ко­то­рая боль­ше де­ся­ти лет во­ди­ла по ули­цам Моск­вы её ослеп­ше­го на вой­не дру­га — быв­ше­го лёт­чи­ка-истре­би­те­ля, о со­ба­ках-ищей­ках, о со­ба­ках-ми­но­ис­ка­те­лях, о со­ба­ках-свя­зис­тах, о со­ба­ках-во­до­ла­зах, спа­са­ю­щих лю­дей на во­де, и о мно­гих дру­гих не­из­вест­ных школь­ни­кам про­фес­си­ях на­ших чет­ве­ро­но­гих дру­зей…

— Мы сде­ла­ли всё, что­бы спас­ти Алёши­ну ов­чар­ку. Она бу­дет жить, — со­об­щи­ла На­талья Фёдо­ров­на. — Но к по­гра­нич­ной служ­бе со­ба­ка те­перь не­при­год­на. А ведь Алёша рас­тил её, что­бы она за­щи­ща­ла наш с ва­ми по­кой. Ведь толь­ко со­вер­шен­но здо­ро­вые со­ба­ки спо­соб­ны пре­сле­до­вать на­ру­ши­те­ля гра­ни­цы не один де­ся­ток ки­ло­мет­ров по го­рам и пе­ре­се­чён­ной мест­нос­ти, а за­тем всту­пить с ним в схват­ку… На по­доб­ные фи­зи­чес­кие на­груз­ки Рай­да бу­дет не­спо­соб­на. И оправ­да­ния лю­дям, под­няв­шим ру­ку на доброе, без­за­щит­ное и ни в чём не­по­вин­ное су­щест­во, нет…

Зал, слов­но раз­бу­жен­ный пче­ли­ный улей, воз­буж­дён­но гу­дел не ме­нее со­ро­ка ми­нут. Счастье про­ви­нив­ших­ся, что их не ока­за­лось сре­ди со­брав­ших­ся де­тей. Учи­те­лям вряд ли уда­лось бы сдер­жать школь­ни­ков от са­мо­су­да над по­дон­ка­ми. Что­бы как-то раз­ря­дить на­ка­лив­шу­ю­ся ат­мо­сфе­ру и успо­ко­ить со­брав­ших­ся, по прось­бе ди­рек­то­ра шко­лы, На­талья Фёдо­ров­на рас­ска­за­ла де­тям ещё од­ну ис­то­рию…

— За­кон­чив­ша­я­ся Ве­ли­кая Оте­чест­вен­ная вой­на оста­ви­ла тя­жёлое на­следст­во. По­те­ря род­ных и близ­ких, не­пре­кра­ща­ю­щи­е­ся бом­бёж­ки мир­ных го­ро­дов и се­ле­ний, го­лод, эва­ку­а­ция — всё это не мог­ло не­га­тив­но не от­ра­зить­ся на лег­ко ра­ни­мой пси­хи­ке де­тей, — так на­ча­ла этот рас­сказ док­тор Кли­мо­ва. — В од­ном из дет­ских до­мов на окра­и­не Моск­вы жи­ли си­ро­ты, при­ве­зён­ные из раз­ных мест. Здесь их окру­жи­ли добрые за­бот­ли­вые лю­ди. И де­ти по­сте­пен­но от­та­ива­ли, за­бы­вая об пе­ре­жи­тых ужа­сах не­дав­не­го про­ш­ло­го. Толь­ко шес­ти­лет­ние На­та­ша и Олег из Ор­ла, на гла­зах ко­то­рых от взры­ва фа­шист­ской бом­бы по­гиб­ли отец, мать и стар­шая сест­ра, по-преж­не­му ни­че­го не ели и це­лы­ми дня­ми мол­ча­ли, ни всту­пая в кон­такт ни с пе­да­го­га­ми, ни со сверст­ни­ка­ми. Раз­лич­ные микс­ту­ры, по­рош­ки, таб­лет­ки, вкус­ная, поч­ти до­маш­няя еда, пи­рож­ки с яб­лоч­ным по­вид­лом не по­мо­га­ли. Вра­чи-пе­ди­а­тры ре­ши­ли де­ток от­пра­вить в боль­ни­цу для спе­ци­а­ли­зи­ро­ван­но­го ле­че­ния. Но до зи­мы не успе­ли…

На­та­ша и Олег си­де­ли на брёв­ныш­ке и гре­лись в тёп­лых лу­чах лет­не­го солн­ца. К ним под­сел сто­рож. По­жи­лой че­ло­век, хо­ро­шо зная о не­счастье де­тей, мол­ча про­тя­нул им кар­тон­ную ко­роб­ку из-под обу­ви. В ней на­хо­дил­ся ма­лень­кий пу­ши­с­тый ко­мо­чек с ум­ны­ми смыш­лё­ны­ми глаз­ка­ми, ко­то­рый тут же при­нял­ся об­ли­зы­вать ма­лы­шей мяг­ким бар­хат­ным языч­ком.

Ще­нок быст­ро рос, а с лиц близ­не­цов по­сте­пен­но ис­че­за­ла, ка­за­лось бы, на­веч­но за­стыв­шая мас­ка тос­ки и скор­би. В один из дней слу­чи­лось чу­до! Ре­бя­та за­го­во­ри­ли. Пер­вое сло­во, про­из­не­сён­ное ма­лы­ша­ми, бы­ло об­ра­ще­но к щен­ку: «Ша­рик, Ша­рик!» К де­тям вер­ну­лась жизнь.

В на­ше вре­мя это на­зва­ли бы слож­ным сло­вом — пси­хо­ани­ма­ло­те­ра­пия. Те­перь вра­чи-пси­хо­нев­ро­ло­ги во мно­гих стра­нах ми­ра не­ред­ко бе­рут се­бе в по­мощ­ни­ки со­ба­ку. Добрые со­об­ра­зи­тель­ные жи­вот­ные успеш­но по­мо­га­ют из­ле­чи­вать лю­дей от нер­в­ных стрес­сов, тя­жёлых пси­хи­чес­ких травм и дру­гих бо­лез­нен­ных со­сто­я­ний, — за­кон­чи­ла свой ко­рот­кий рас­сказ На­талья Фёдо­ров­на.

Зал слов­но за­стыл. Ни­кто не хо­тел рас­хо­дить­ся по до­мам. По­сы­па­лась мас­са раз­ных во­про­сов и просьб рас­ска­зать ещё и ещё… Школь­ни­кам бы­ла ин­те­рес­на встре­ча с на­ми. Ви­дя это, На­талья Фёдо­ров­на шеп­ну­ла мне на ухо:

— Те­перь вы рас­ска­жи­те де­тям что-ни­будь… — И, не до­жи­да­ясь мо­е­го со­гла­сия, встав, объ­яви­ла: — А те­перь вы­сту­пит док­тор, ко­то­рый опе­ри­ро­вал Рай­ду. Зо­вут его Ана­то­лий Ев­гень­е­вич…

Ска­жу от­кро­вен­но, го­во­рить о чём-ли­бо школь­ной ауди­то­рии, тем бо­лее пос­ле та­ко­го ора­то­ра и опыт­но­го дет­ско­го пси­хо­ло­га, как На­талья Фёдо­ров­на, я был не го­тов. Тем бо­лее что сра­зу не мог со­об­ра­зить, о чём рас­ска­зы­вать. Од­на­ко лю­би­мая те­ма, ко­то­рой я дав­но гре­зил, всплы­ла са­ма со­бой. Вспо­ми­ная ра­нее про­чи­тан­ное и не­мно­го им­про­ви­зи­руя для боль­ше­го их вни­ма­ния, я по­ве­дал де­тям о сво­ём ку­ми­ре юно­шес­ких лет — из­вест­ном на весь мир, бес­страш­ном и на­ход­чи­вом по­гра­нич­ни­ке трид­ца­тых го­дов Ка­ра­цу­пе Ни­ки­те Фе­до­ро­ви­че и его вер­ном чет­ве­ро­но­гом по­мощ­ни­ке — ов­чар­ке по клич­ке Ин­гус (Ка­ра­цу­па Ни­ки­та Фёдо­ро­вич (1910–1994) — пол­ков­ник по­гра­нич­ной служ­бы, Ге­рой Со­вет­ско­го Со­юза, Ка­ва­лер ор­де­нов Ле­ни­на, Крас­ной Звез­ды, двух ор­де­нов Крас­но­го Зна­ме­ни и не ме­нее двух де­сят­ков раз­лич­ных ме­да­лей. — При­меч. ав­то­ра).

— Ни­ки­та Фёдо­ро­вич с са­мо­го ран­не­го дет­ст­ва обо­жал со­бак. А ещё он без­за­вет­но лю­бил свою Ро­ди­ну. По­это­му, ког­да по­до­шло вре­мя ид­ти в ар­мию, то при­зыв­ник Ка­ра­цу­па вы­ра­зил го­ря­чее же­ла­ние слу­жить в по­гра­нич­ных вой­сках, что­бы день и ночь охра­нять от не­про­шен­ных гос­тей — ино­стран­ных шпи­о­нов, ди­вер­сан­тов и кон­тра­бан­дис­тов всех мас­тей — свя­тые ру­бе­жи Со­вет­ско­го Со­юза. Со­труд­ни­ки во­ен­ко­ма­та удов­летво­ри­ли рве­ние юно­ши, на­пра­вив его на спе­ци­аль­ные кур­сы по­гран­вой­ск. Пос­ле окон­ча­ния кур­сов, от­лич­ник бое­вой и фи­зи­чес­кой под­го­тов­ки Ни­ки­та Ка­ра­цу­па был за­чис­лен на долж­ность про­вод­ни­ка-ин­струк­то­ра слу­жеб­ной со­ба­ки на даль­не­вос­точ­ной за­ста­ве. Но, как час­то нам при­хо­дит­ся стал­ки­вать­ся в жиз­ни, уда­ча сме­ня­ет­ся не­уда­чей. Это яв­ле­ние не обо­шло сто­ро­ной и мо­ло­до­го по­гра­нич­ни­ка. Ка­ра­цу­пе не до­ста­лось со­ба­ки. Но он за­явил на­чальст­ву шко­лы, что ждать сво­е­го пи­том­ца го­тов сколь­ко угод­но.

В сво­бод­ное вре­мя от не­се­ния ос­нов­ной служ­бы мо­ло­дой по­гра­нич­ник уха­жи­вал за со­ба­ка­ми пи­том­ни­ка, по­мо­гая в этом труд­ном и не­прос­том де­ле сво­им то­ва­ри­щам- ки­но­ло­гам.

Од­наж­ды, идя по де­ре­вян­но­му мос­ти­ку, что был пе­ре­ки­нут че­рез не­боль­шую ре­чуш­ку, вни­ма­ние Ка­ра­цу­пы при­влёк то­нень­кий ще­ня­чий писк. Как ока­за­лось, это пла­ка­ли два ма­лень­ких щен­ка, си­рот­ли­во ле­жав­шие в схро­не под са­мым ос­но­ва­ни­ем стро­е­ния в не­боль­шом углуб­ле­нии зем­ли. Ка­ра­цу­па вспом­нил, что в этом рай­о­не со­всем не­дав­но за­блуд­ший из тай­ги мед­ведь рас­тер­зал без­дом­ную со­ба­ку-ов­чар­ку. Это, по-ви­ди­мо­му, бы­ла мать ще­нят. Ма­лы­ши дро­жа­ли от хо­ло­да и го­ло­да. Серд­це пар­ня не вы­дер­жа­ло. Не­дол­го ду­мая, мо­ло­дой бо­ец из­влёк жи­вот­ных из их сы­ро­го хо­лод­но­го укры­тия и, су­нув их се­бе под гим­нас­тёр­ку, спеш­но на­пра­вил­ся в шко­лу. Он хо­ро­шо знал, что при­но­сить в пи­том­ник чу­жих со­бак стро­го-на­стро­го за­пре­ще­но. Тем не ме­нее, на­ру­шая это ве­те­ри­нар­но-са­ни­тар­ное пра­ви­ло и рис­куя быть на­ка­зан­ным и про­вес­ти не­сколь­ко су­ток на гаупт­вах­те, сер­до­боль­ный юно­ша на про­из­вол судь­бы со­бак не бро­сил. Тай­но до­го­во­рив­шись с дру­гом, ко­то­рый ра­бо­тал на пи­щеб­ло­ке по­ва­ром, он раз­мес­тил ще­нят на про­до­вольст­вен­ном скла­де и сыт­но их кор­мил.

Но, как го­во­рит­ся в из­вест­ных рус­ских по­сло­ви­цах, «ши­ла в меш­ке не ута­ить» и «все тай­ное ког­да-то ста­но­вить­ся яв­ным», в один из дней на­чаль­ник шко­лы в де­ре­вян­ном ящи­ке из-под ма­ка­рон об­на­ру­жил под­рос­ших толс­то­пу­зых брать­ев. К не­ма­ло­му удив­ле­нию Ка­ра­цу­пы, всё за­кон­чи­лось ти­хо и мир­но. Один ще­нок ока­зал­ся в до­ме у на­чаль­ни­ка шко­лы в ка­чест­ве по­дар­ка ма­ло­лет­не­му сы­ноч­ку, дав­но гре­зив­ше­му сво­ей со­ба­кой, а дру­гой, ко­то­рый к то­му вре­ме­ни имел клич­ку Ин­гус, — был офи­ци­аль­но по­став­лен на про­до­вольст­вен­ное обес­пе­че­ние и за­креп­лён за ин­струк­то­ром Ка­ра­цу­пой Ни­ки­той Фёдо­ро­ви­чем. Те­перь ин­струк­тор Ка­ра­цу­па, уже не та­ясь, мог за­ни­мать­ся со­ба­кой все дни на­про­лёт. Пёс ра­до­вал сво­е­го хо­зя­и­на по­нят­ли­востью, сме­кал­кой, сме­лостью и фи­зи­чес­ки­ми дан­ны­ми. А ка­кой у не­го был нюх! Ин­гу­су не ис­пол­ни­лось ещё и го­да, как он су­мел се­бя про­явить. На­до от­ме­тить, что даль­не­вос­точ­ная при­ро­да пол­на не­ожи­дан­нос­тей. Осо­бен­но в зим­ний пе­ри­од.

Од­наж­ды ночью вне­зап­но на­ле­тев­шая снеж­ная бу­ря в счи­тан­ные ми­ну­ты по­гло­ти­ла по­гра­нич­ный на­ряд, воз­вра­щав­ший­ся со сме­ны на за­ста­ву. По ис­те­че­нии кон­троль­но­го вре­ме­ни, на по­иск про­пав­ших по­гра­нич­ни­ков был вы­слан на­ряд с луч­шей со­ба­кой-ищей­кой. Но увы… Взрос­лая опыт­ная со­ба­ка, у ко­то­рой в по­служ­ном спис­ке име­лось не од­но за­дер­жа­ние на­ру­ши­те­лей гра­ни­цы, след сол­дат в мощ­ном снеж­ном вих­ре взять не смог­ла. Жа­лоб­но за­ску­лив и чувст­вуя се­бя ви­но­ва­той, она бес­по­мощ­но се­ла у ног во­жа­то­го… На­ря­ду ни­че­го не оста­ва­лось де­лать, как вер­нуть­ся. Так как до рас­све­та ждать бы­ло рис­ко­ван­но — ведь по­гра­нич­ни­ки мог­ли на ут­рен­нем мо­ро­зе по­гиб­нуть, — Ка­ра­цу­па, во­пре­ки уси­лив­шей­ся бу­ре, вы­звал­ся пой­ти на по­иск сво­их то­ва­ри­щей. Вес­кие до­во­ды ко­ман­ди­ра, что, мол, Ин­гус ещё мо­ло­дой и не­опыт­ный пёс, Ка­ра­цу­пу не оста­но­ви­ли. Че­ло­век ве­рил в сво­е­го чет­ве­ро­но­го­го дру­га. И Ин­гус не под­вёл сво­е­го хо­зя­и­на. Он со­вер­шил не­ве­ро­ят­ное — вско­ре на­шёл след…

Ко­лю­чий снег ре­зал, раз­дра­жал и за­сти­лал гла­за. Ручь­я­ми ка­тив­ши­е­ся слёзы тут же за­мер­за­ли на вор­син­ках шерс­т­но­го по­кро­ва щёк, пре­вра­ща­ясь в про­зрач­ные со­суль­ки. Со­бачьи ноз­дри то­же бы­ли за­леп­ле­ны сне­гом. А ещё их до страш­ной бо­ли об­жи­гал мо­роз­ный ве­тер. Всё это ме­ша­ло Ин­гу­су ид­ти по сле­ду. На са­мом де­ле сле­да, или от­пе­чат­ка обу­ви, как та­ко­во­го, не бы­ло. Сто­и­ло толь­ко че­ло­ве­ку вы­та­щить но­гу из суг­ро­ба, как снеж­ный вихрь вмиг за­ме­тал остав­лен­ное в нём углуб­ле­ние. Сле­дом для Ин­гу­са яв­лял­ся за­пах род­но­го сол­дат­ско­го ов­чин­но­го ва­лен­ка, сме­шан­ный с за­па­хом тёп­лой ка­зар­мы, в ко­то­рой жил его лю­би­мый хо­зя­ин Ни­ки­та Фёдо­ро­вич. Пёс, с опу­щен­ной в снег за­сне­жен­ной го­ло­вой, слов­но бе­лый по­ляр­ный мед­ведь, поч­ти всле­пую, с по­крас­нев­ши­ми, рас­пух­ши­ми и за­по­ро­шен­ны­ми гла­за­ми упря­мо дви­гал­ся впе­рёд, ни ра­зу не сбив­шись со сле­да. И вот дол­гож­дан­ный ры­вок по­вод­ка и за­ли­вис­то ра­дост­ный со­ба­чий лай… За­блу­див­ший­ся в кро­меш­ной снеж­ной пур­ге по­гра­нич­ный на­ряд был Ин­гу­сом най­ден. Ни­кто из по­гра­нич­ни­ков в трид­ца­ти­гра­дус­ный лю­тый мо­роз не по­стра­дал. Спа­се­ние при­шло к ним во­вре­мя.

А сколь­ко по­том у Ка­ра­цу­пы и его Ин­гу­са бы­ло за­дер­жа­ний вся­кой вра­жес­кой не­чис­ти! Шпи­о­ны, ди­вер­сан­ты, тор­гов­цы опи­ем и дру­гим нар­ко­ти­чес­ким зель­ем, во­ры дра­го­цен­но­го жёл­то­го ме­тал­ла — все, кто пы­тал­ся пе­рей­ти гра­ни­цу и уй­ти за кор­дон или при­шед­шие с той — вра­жес­кой сто­ро­ны, всег­да на­ры­ва­лись на Ка­ра­цу­пу и его вер­но­го по­мощ­ни­ка — Ин­гу­са. За го­ды служ­бы на гра­ни­це ле­ген­дар­ный Ни­ки­та Фёдо­ро­вич за­дер­жал свы­ше трёх­сот на­ру­ши­те­лей гра­ни­цы. Имея от­лич­но­го чет­ве­ро­но­го­го по­мощ­ни­ка, Ка­ра­цу­пе од­наж­ды уда­лось за­дер­жать сра­зу де­сять бан­ди­тов-кон­тра­бан­дис­тов. При­ме­нив во­ин­скую сме­кал­ку и ра­зыг­рав сце­ну, что он не один, Ка­ра­цу­па за­ста­вил бан­ди­тов без со­про­тив­ле­ния бро­сить ору­жие и под­нять ру­ки вверх. Он вёл их на за­ста­ву. Про­шли бóльшую часть пу­ти. В один из мо­мен­тов от­пе­тый гла­варь кон­тра­бан­дис­тов раз­га­дал во­ен­ную хит­рость по­гра­нич­ни­ка, по­няв, что они на са­мом де­ле не окру­же­ны и ни­ка­ко­го от­ря­да бой­цов нет. По­гра­нич­ник все­го лишь один. Ко­ман­ды, от­дан­ные этим не­вы­со­ким по­гра­нич­ни­ком яко­бы дру­гим бой­цам по окру­же­нию на­ру­ши­те­лей, — все­го лишь блеф. Пол­ностью не опус­кая рук, бан­дю­га не­за­мет­но для Ка­ра­цу­пы по­тя­нул за ре­ме­шок на пле­че ви­сев­шую у не­го под пла­щом ко­бу­ру и, лов­ко до­став ору­жие, вы­стре­лил в по­гра­нич­ни­ка. Но при­цель­но­го вы­стре­ла у кон­тра­бан­дис­та не по­лу­чи­лось. На­жа­тие на ку­рок пис­то­ле­та со­впа­ло со страш­ным ляз­гань­ем ост­рых зу­бов Ин­гу­са и мгно­вен­ным за­хва­том кис­ти стрел­ка с од­нов­ре­мен­ным пе­ре­ку­сы­ва­ни­ем мышц и свя­зок. Ин­гус был на­че­ку. Он зор­ко сле­дил за не­прос­той си­ту­а­ци­ей и был го­тов к та­ко­му по­во­ро­ту со­бы­тий. Ум­ная со­ба­ка в лю­бой мо­мент го­то­ва бы­ла за­щи­тить сво­е­го хо­зя­и­на. Пусть да­же це­ной сво­ей ко­рот­кой ов­ча­рочь­ей жиз­ни. Ин­гус стре­ми­тель­но прыг­нул на гла­ва­ря как раз со сто­ро­ны пис­то­лет­но­го ство­ла, точ­но на­прав­лен­но­го на по­гра­нич­ни­ка. Пу­ля на­вы­лет про­би­ла со­бачье серд­це и лёг­кое и, от­ре­ко­ше­тив от пе­ре­би­то­го реб­ра, ушла да­ле­ко в сто­ро­ну от хо­зяй­ской гру­ди… Трус­ли­вые кон­тра­бан­ди­с­ты, ви­дя на­прав­лен­ный на них мау­зер по­гра­нич­ни­ка, под­няв ру­ки ещё вы­ше, по­слуш­но, слов­но ов­цы, по­бре­ли к за­ста­ве.

Опыт­ный ве­те­ри­нар-по­гра­нич­ник, про­фес­си­о­наль­но осмот­рев со­ба­ку, при­шёл к не­уте­ши­тель­но­му вы­во­ду — ра­не­ние в серд­це смер­тель­но. И если с воз­ник­шим ге­мо­то­рак­сом, ког­да у жи­вот­но­го при ды­ха­нии из ра­ны вы­де­ля­лась алая кровь, сме­шан­ная с пу­зырь­ка­ми воз­ду­ха, врач ещё мог по­бо­роть­ся, то слож­ней­шая опе­ра­ция на серд­це по уши­ва­нию ра­не­во­го де­фек­та, бы­ла вы­ше его спо­соб­нос­тей. Тре­бо­ва­лось на вре­мя от­клю­чить «мо­тор», а толь­ко за­тем при­сту­пить к его ла­та­нию. Всё это вре­мя долж­но бы­ло ра­бо­тать ис­кус­ст­вен­ное серд­це, как сей­час го­во­рят «ап­па­рат ис­кус­ст­вен­но­го кро­во­об­ра­ще­ния». А он, по ес­тест­вен­ным при­чи­нам, на да­лёкой даль­не­вос­точ­ной по­гра­нич­ной за­ста­ве «Пол­тав­ка» от­сут­ст­во­вал. Не бы­ло та­ко­го ап­па­ра­та и в Ха­ба­ров­ске, что рас­по­ла­гал­ся, по та­мош­ним мер­кам, не­да­ле­ко от них. Вот ве­те­ри­нар­ный врач и пред­ло­жил от­пра­вить уми­ра­ю­ще­го Ин­гу­са в Моск­ву — в не­дав­но со­здан­ную учё­ны­ми экс­пе­ри­мен­таль­ную ла­бо­ра­то­рию. Ве­те­ри­нар знал о про­во­ди­мых в ней ра­бо­тах, свя­зан­ных с пе­ре­сад­ка­ми серд­ца на жи­вот­ных и дру­гих уни­каль­ных опе­ра­ци­ях. Ко­ман­до­ва­ние во­ен­но­го окру­га без лиш­них об­суж­де­ний эту идею под­дер­жа­ло, тем бо­лее что во­ен­но-транс­порт­ный са­мо­лёт с ми­ну­ты на ми­ну­ту дол­жен был вы­ле­теть в сто­ли­цу. Сроч­но бы­ла от­да­на ко­ман­да — вы­лет за­дер­жать до по­груз­ки на борт ра­не­но­го «бой­ца» и со­про­вож­да­ю­щих его лиц — ве­те­ри­нар­но­го вра­ча и ин­струк­то­ра Ка­ра­цу­пы. При­няв на борт пас­са­жи­ров, са­мо­лёт взмыл вверх, взяв курс на Моск­ву. Но двух­мо­тор­ный ти­хо­ход­ный са­мо­лёт трид­ца­тых го­дов — это вам не со­вре­мен­ный ско­рост­ной ре­ак­тив­ный лай­нер… Дли­тель­но­го вре­ме­ни в пу­ти ра­не­ный Ин­гус, ко­неч­но же, не вы­дер­жал. Не хва­ти­ло ка­ких-то не­сколь­ких ми­нут…

Встре­ча­ю­щие борт на Цент­раль­ном аэро­дро­ме сто­ли­цы ве­те­ри­нар­ные во­ен­вра­чи Мос­ков­ской ве­те­ри­нар­ной ака­де­мии, ко­то­рые долж­ны бы­ли при­нять ра­не­ное жи­вот­ное и до­ста­вить его в экс­пе­ри­мен­таль­ную кли­ни­ку, в ко­то­рой уже всё бы­ло го­то­во к опе­ра­ции, по­мочь со­ба­ке ни­чем не смог­ли. Ре­а­ни­ма­ци­он­ные ме­роп­ри­я­тия по­ло­жи­тель­но­го эф­фек­та не да­ли. Ожи­вить со­ба­ку да­же на ко­рот­кое вре­мя вра­чам не уда­лось.

На го­су­дар­ст­вен­ном уров­не бы­ло при­ня­то ре­ше­ние на­веч­но со­хра­нить па­мять о ле­ген­дар­ном Ин­гу­се — по­гра­нич­ной со­ба­ке-ов­чар­ке, с по­мощью ко­то­рой бы­ло за­дер­жа­но три­ста трид­цать во­семь на­ру­ши­те­лей гра­ни­цы СССР. Так как её во­жа­тый, Ни­ки­та Фёдо­ро­вич Ка­ра­цу­па, на­хо­дил­ся в пол­ном здра­вии, речь о брон­зо­вом па­мят­ни­ке по­гра­нич­ни­ку и его со­ба­ке Ин­гу­су от­па­ла са­ма со­бой. Это бы­ло преж­дев­ре­мен­но. Но вот со­хра­нить Ин­гу­са в ви­де чу­че­ла бы­ло воз­мож­но. Бла­го­да­ря блес­тя­ще­му мас­тер­ст­ву так­си­дер­мис­тов Ин­гус, слов­но жи­вой, и по се­год­няш­ний день не­ми­га­ю­щим добрым взгля­дом ум­ных глаз встре­ча­ет каж­до­го вхо­дя­ще­го в один из за­лов Му­зея по­гра­нич­ных вой­ск.

Ед­ва я за­кон­чил рас­сказ, как де­ти не сго­ва­ри­ва­ясь, по­ска­кав со сво­их мест, ста­ли друж­но скан­ди­ро­вать: «Ин­гус! Ин­гус! Ин­гус!» и ап­ло­ди­ро­вать ге­рой­ски по­гиб­шей со­ба­ке. Ког­да же ди­рек­то­ру шко­лы уда­лось, на­ко­нец, успо­ко­ить де­тей, то они на­пе­ре­бой ста­ли вы­кри­ки­вать во­про­сы по по­во­ду по­се­ще­ния Му­зея по­гра­нич­ных вой­ск, как стать по­гра­нич­ни­ком и где мож­но по­лу­чить щен­ка ов­чар­ки, что­бы вы­рас­тить его и пе­ре­дать по­гра­нич­ни­кам для даль­ней­шей спе­ци­аль­ной дрес­си­ров­ки. Отве­чать ре­бя­там нам при­шлось не ме­нее ча­са. Но мы с На­таль­ей Фёдо­ров­ной та­кой ак­тив­ностью ре­бят бы­ли очень до­воль­ны. На­ше сво­бод­ное вре­мя бы­ло по­тра­че­но не зря.

По окон­ча­нии встре­чи со школь­ни­ка­ми по ти­хой ве­чер­ней ули­це мы шли к стан­ции мет­ро, а На­талья Фёдо­ров­на всё пов­то­ря­ла од­ну и ту же фра­зу: «В ка­кой семье мог­ли вы­рас­ти де­ти-са­ди­с­ты, по­ка­ле­чив­шие Рай­ду? Они уже сей­час — не лю­ди… Так злоб­но изу­ро­до­вать без­за­щит­но­го щен­ка… Ведь во­круг них хо­ро­шие, добрые ре­бя­та…»

На­талья Фёдо­ров­на всё го­во­ри­ла и го­во­ри­ла о зна­ко­мых ей де­тях — пре­крас­ных и добрых, об их от­но­ше­ни­ях с чет­ве­ро­но­ги­ми друзь­я­ми. Она как бы ста­ра­лась урав­но­ве­сить зло добром. Но не­на­ка­зан­ное зло всё рав­но оста­ва­лось тяж­ким гру­зом на сво­ей ча­ше ве­сов, воз­му­ща­ло её, не по­зво­ля­ло ей от не­го отвлечь­ся.

— Да, в до­ме обя­за­тель­но нуж­но иметь жи­вот­ное. Луч­ше все­го — со­ба­ку тра­ди­ци­он­ной по­ро­ды, на­при­мер, ов­чар­ку или во­об­ще бес­по­род­ную двор­ня­гу. Ос­нов­ное, глав­ное — не толь­ко по­ра­жа­ю­щее нас по­слу­ша­ние со­ба­ки, её уди­ви­тель­ная не­объ­яс­ни­мая врож­дён­ная спо­соб­ность уга­ды­вать на­ши мыс­ли, пра­виль­но вы­пол­нять да­же ещё не озву­чен­ные же­ла­ния, но и то, что сво­ей при­вя­зан­ностью она вос­пи­ты­ва­ет са­мо­го че­ло­ве­ка, де­лая его добрее, спо­кой­нее, ум­нее, взра­щи­вая зер­ном добра не от­дель­ный ко­ло­сок, а це­лое по­ле…

Док­тор Кли­мо­ва про­ра­бо­та­ла ве­те­ри­нар­ным вра­чом бо­лее пя­ти­де­ся­ти лет. Она бы­ла всег­да бес­ко­неч­но доброй и спра­вед­ли­вой, изо дня в день ста­ра­лась не толь­ко ле­чить сво­их па­ци­ен­тов, но и вно­сить в ду­ши их хо­зя­ев свет­лое щед­рое со­сто­я­ние вза­и­мо­по­мо­щи и добра.

Лю­бовь со­ба­ки к че­ло­ве­ку про­шла че­рез ты­ся­че­ле­тия, за­слу­жив веч­ное по­кло­не­ние, и она всег­да со­про­вож­да­лась вза­им­ны­ми чувст­ва­ми.

«Со­ба­ка вы­ве­ла че­ло­ве­ка в лю­ди», — так опре­де­лил зна­че­ние одо­маш­ни­ва­ния со­ба­ки в про­цес­се раз­ви­тия че­ло­ве­ка рус­ский учё­ный-зоо­лог Мо­дест Бог­да­нов. Не­слу­чай­но в на­ро­де го­во­рят: «Если у не­го со­ба­ка, он че­ло­век добрый, хо­ро­ший че­ло­век».

Но всег­да ли на­ли­чие вер­но­го дру­га опре­де­ля­ет и на­шу вер­ность, на­шу бес­ко­неч­ную пре­дан­ность ему, на­шу та­кую нуж­ную и не­об­хо­ди­мую ему за­бо­ту?

Сколь­ко ре­бят меч­та­ют иметь чет­ве­ро­но­го­го дру­га! Как час­то при­хо­дит­ся ви­деть де­тей, кор­мя­щих с рук без­дом­ных го­лод­ных со­бак! Так про­яв­ля­ет­ся за­ро­див­ше­е­ся в дет­ской ду­ше чувст­во добра и со­стра­да­ния. И ро­ди­те­ли уже не в си­лах усто­ять пе­ред ре­бячь­и­ми прось­ба­ми, по­ку­па­ют щен­ка, да­рят его в празд­ник или на день рож­де­ния. Но всег­да ли мы го­то­вы к мо­раль­ной от­вет­ст­вен­нос­ти за чет­ве­ро­но­го­го? Увы, не всег­да! По­рой по­гры­зен­ные до­маш­ние та­поч­ки вы­зы­ва­ют у нас не прос­то огор­че­ние, а раз­дра­же­ние… А гу­ля­ние три-че­ты­ре ра­за в день нам и во­все не под си­лу.

Но вот ещё ху­же — со­ба­ка тя­же­ло за­бо­ле­ва­ет… И её тут же не­сут в вет­ле­чеб­ни­цу на усып­ле­ние. Или у ко­го-ли­бо из чле­нов семьи не­по­нят­но от че­го про­яви­лась ал­лер­гия. Опять про­бле­ма! За­чем ле­чить­ся и вы­яс­нять при­чи­ну вне­зап­но­го не­ду­га, не про­ще ли от­дать уже при­вык­ше­го к вам щен­ка ко­му угод­но, а то и прос­то вы­бро­сить за дверь.

От­сут­ст­вие эле­мен­тар­ной куль­ту­ры у та­ких лю­дей вос­пол­нить, ко­неч­но же, труд­но, но объ­яс­нять в каж­дом кон­крет­ном слу­чае всю не­ле­пость их по­ве­де­ния нам, ве­те­ри­нар­ным вра­чам, про­дол­жа­ю­щим де­ло док­то­ра Кли­мо­вой, не­об­хо­ди­мо. Как го­во­ри­ла На­талья Фёдо­ров­на, ве­те­ри­нар­ная и ве­те­ри­нар­но-про­све­ти­тель­ская де­я­тель­ность яв­ля­ет­ся од­ной из важ­ней­ших со­став­ля­ю­щих на­шей по­всед­нев­ной ра­бо­ты — ле­че­ния че­ло­ве­чест­ва. Этой лю­би­мой де­я­тель­нос­ти я по­свя­тил всю свою жизнь…