Улан­бек Ба­я­ли­ев — из­вест­ный рос­сий­ский те­ат­раль­ный ре­жис­сёр. Его спек­так­ли по­яви­лись в те­ат­рах на­шей стра­ны не­дав­но — в пер­вое де­ся­ти­ле­тие ХХI ве­ка… " Гро­за» — в Моск­ве, в Го­су­дар­ст­вен­ном ака­де­ми­чес­ком те­ат­ре име­ни Ев­ге­ния Вах­тан­го­ва… «Зим­няя сказ­ка» — в Санкт-Пе­тер­бур­ге, в ТЮ­Зе име­ни А. А. Брян­це­ва… «Же­лез­но­ва Вас­са Мать» — в Ека­те­рин­бур­ге, в Свер­д­лов­ском го­су­дар­ст­вен­ном ака­де­ми­чес­ком те­ат­ре дра­мы… И вос­тор­жен­ные от­кли­ки зри­те­лей… И воз­рож­де­ние на­деж­ды — на встре­чу с чу­дом в те­ат­раль­ном за­ле…

В 2019 го­ду до нас (зем­ля­ков вы­да­ю­ще­го­ся по­эта и пи­са­те­ля Се­реб­ря­но­го ве­ка Сер­гея Ан­то­но­ви­ча Клыч­ко­ва) до­ле­те­ла чу­дес­ная весть — Улан­бек Ба­я­ли­ев на­пи­сал сце­на­рий по ро­ма­ну Сер­гея Клыч­ко­ва «Са­хар­ный не­мец», и в МХТ име­ни А. П. Че­хо­ва уже идут ре­пе­ти­ции!

Там, в за­ку­лисье зна­ме­ни­то­го те­ат­ра со­сто­я­лась на­ша бе­се­да с ре­жис­сёром, ко­то­ро­го — я уве­ре­на — ког­да-то на­зо­вут ве­ли­ким.

Ири­на Алек­се­е­ва: Улан­бек, ин­те­рес­ное вы­ска­зы­ва­ние есть у Гер­це­на о том, что те­атр — это выс­шая ин­стан­ция для ре­ше­ния всех жиз­нен­ных во­про­сов в об­щест­ве. Так вы­со­ко он по­ста­вил те­атр… А ког­да вы сре­ди зи­мы ри­ну­лись в Моск­ву по­сту­пать в те­ат­раль­ный вуз, то ваш юно­шес­кий по­рыв был ли свя­зан с по­доб­ным воз­вы­шен­ным от­но­ше­ни­ем к те­ат­раль­но­му ис­кус­ст­ву? Или это бы­ла ин­ту­и­тив­ная тя­га?

Улан­бек Бо­я­ли­ев: Да, это бы­ло ин­ту­и­тив­но аб­со­лют­но. В юнос­ти я не был свя­зан с те­ат­ром, и за всю свою жизнь до при­ез­да в Моск­ву все­го один раз под­рост­ком был на спек­так­ле. И это бы­ла очень не­ле­пая ис­то­рия. В зда­нии те­ат­ра в ка­кой-то мо­мент вы­клю­чи­ли элек­три­чест­во, свет по­гас и на сце­не, и ар­ти­с­ты пы­та­лись до­игры­вать при све­чах. А мы, под­рост­ки, ве­се­ли­лись в зри­тель­ном за­ле. Это бы­ло моё пер­вое зна­ком­ст­во с те­ат­ром. Я ни­че­го не знал про те­атр, и по­ехал в Моск­ву по­сту­пать на ре­жис­су­ру, но на ки­но­ре­жис­су­ру. Мне по­че­му-то вдруг взбрен­ди­ло, что я мо­гу быть ки­но­ре­жис­сёром. Ну это для мо­ло­до­го че­ло­ве­ка нор­маль­но, мне ка­жет­ся, — взбрен­дить, воз­меч­тать, что-то се­бе вте­мя­шить в го­ло­ву, что ты что-то та­кое мо­жешь. И я при­ехал в Моск­ву и по­сту­пил той же зи­мой в Щеп­кин­ское те­ат­раль­ное учи­ли­ще, и моё зна­ком­ст­во с те­ат­ром на­ча­лось в Моск­ве. Спер­ва это был Ма­лый те­атр, по­том круг стал рас­ши­рять­ся… «те­ат­раль­ная ба­цил­ла» по­па­ла в ме­ня на­всег­да и за­стря­ла… И ког­да я Щеп­ку за­кон­чил, то уже не хо­тел ид­ти в ки­но­ре­жис­су­ру, а уже хо­тел в те­ат­раль­ную. И я по­ни­мал, что ар­тист я ни­ка­кой. Это я по­нял, ког­да учил­ся. У ме­ня воз­ник­ло скеп­ти­чес­кое от­но­ше­ние к се­бе как к ар­тис­ту, хо­тя при­шлось иг­рать поч­ти все глав­ные ро­ли в че­ты­рёх дип­лом­ных спек­так­лях. Но я по­ни­мал, что я не ар­тист и за­ни­мать­ся этим не очень хо­чу, а хо­чу я за­ни­мать­ся ре­жис­су­рой. Сей­час мне ка­жет­ся, что всё-та­ки это бы­ли спон­тан­ные ре­ше­ния, ли­шён­ные ка­ко­го бы то ни бы­ло ра­ци­о­наль­но­го пред­став­ле­ния. Это всё как ощу­ще­ние — как ты чувст­ву­ешь свою жизнь, и она те­бе что-то пред­ла­га­ет, ты что-то бе­рёшь, что-то не бе­рёшь. Так по­лу­чи­лось, что я по­сту­пил к Сер­гею Ва­силь­е­ви­чу Же­но­ва­чу, ны­не ху­до­жест­вен­но­му ру­ко­во­ди­те­лю МХТ. Это мой учи­тель, мой ху­до­жест­вен­ный ру­ко­во­ди­тель.

По­том я за­кон­чил ГИ­ТИС и по­ста­вил на кур­се спек­такль, по­том по­ста­вил два спек­так­ля и ушёл из те­ат­ра уже в ки­но. Ки­но, се­ри­а­лы… Но не­сколь­ко лет на­зад вер­нул­ся в те­атр. По­это­му я не знаю, как от­но­сит­ся к сло­вам Гер­це­на о те­ат­ре как выс­шей ин­стан­ции. Ко­неч­но, мы об этом меч­та­ем, но вли­я­ние те­ат­ра на об­щест­во не­боль­шое.

Мы по­ни­ма­ем, что сей­час вре­мя ин­тер­не­та. Вот кто вли­я­ет на умы, осо­бен­но на дет­ские умы. Не хо­те­лось бы го­во­рить, что «те­ат­ра для из­бран­ных»… Это слиш­ком груст­но… Но всё-та­ки те­атр — для дру­гих лю­дей… Для тех, ко­то­рым ещё кро­ме все­го окру­жа­ю­ще­го, кро­ме всей этой жиз­ни, нуж­на еще ка­кая-то дру­гая ре­аль­ность. Те­атр он ведь раз­ный, в каж­дом те­ат­ре и каж­дом спек­так­ле ищет­ся со­от­вет­ст­вие за­про­сам че­ло­ве­чес­ким. По­сто­ян­ное раз­га­ды­ва­ние тай­ны, что ищет че­ло­век, при­хо­дя­щий в те­атр. За­чем он сю­да при­хо­дит? Мы в те­ат­ре что-то пы­та­ем­ся ему пред­ло­жить, но то­же ис­хо­дя из сво­их пред­став­ле­ний о жиз­ни. Те­атр сей­час не пре­тен­ду­ет на то, что­бы быть мес­си­ей или по­след­ней ин­стан­ци­ей… Мы рас­ска­зы­ва­ем лю­дям ис­то­рии, ко­то­рые нас за­де­ва­ют, ко­то­рые сей­час для нас ка­жут­ся важ­ны­ми, и мы пы­та­ем­ся ими по­де­лить­ся…

И. А.: Но в ин­ту­и­ции всё-та­ки есть не­зри­мая ру­ка бо­га. Кто-то же вас при­вёл в те­атр… Я не­ма­ло про­чи­та­ла и о ва­шем ак­тёр­ском по­при­ще в ки­но, а уж о ва­ших ре­жис­сёр­ских ра­бо­тах в те­ат­ре та­кие вос­тор­жен­ные от­кли­ки! И очень хо­чет­ся го­во­рить с ва­ми о те­ат­ре, о глав­ной за­гад­ке это­го ис­кус­ст­ва. Те­атр воз­ник ты­ся­чи лет на­зад, и он жи­вёт, и он бу­дет жить. Я вспо­ми­наю 90-е го­ды про­ш­ло­го ве­ка… На­ши «ли­хие де­вя­но­с­тые»… Тог­да в