По­явив­ший­ся на свет в Яро­с­лав­ле в семье сче­то­во­да этот пи­са­тель в жиз­ни ни­че­го не вы­га­ды­вал. Жизнь кро­и­ла ра­бот­ни­ка кост­ром­ской текс­тиль­ной фаб­ри­ки по-сво­е­му, но он шел сво­и­ми стёж­ка­ми-до­рож­ка­ми. К сво­ей вы­со­кой меч­те.

Вик­тор Ро­зов!

По­зна­ние ха­рак­те­ров сво­их бу­ду­щих ге­ро­ев на­ча­лось че­рез ли­це­дейст­во. Кост­ром­ской ТЮЗ дал бу­ду­ще­му дра­ма­тур­гу пу­тев­ку в жизнь, а вой­на чуть бы­ло не от­ня­ла у не­го не­ис­то­вое же­ла­ние стать ак­тёром.

Не­удав­ши­е­ся ак­тёры идут, как в пра­ви­ло, в дра­ма­тур­ги или ре­жис­сёры. Вик­тор Ро­зов стал пи­сать пье­сы о том, как, по се­год­няш­ним по­ня­ти­ям, не на­до жить. Его ге­рои не­прак­тич­ны. Один из глав­ных ге­ро­ев зна­ме­ни­той пье­сы «Ле­тят жу­рав­ли» — Бо­рис, имея бронь, ухо­дит добро­воль­цем на фронт и по­ги­ба­ет. А Ве­ро­ни­ка все рав­но ве­рит в то, что Бо­рис не умер. Та­кая прос­тая хрис­ти­ан­ская мысль в стра­не по­бе­див­ше­го ате­из­ма.

В свое вре­мя этот фильм Ми­ха­и­ла Ка­ла­то­зо­ва в сти­ле но­во­го ре­а­лиз­ма по­ко­рил Кан­ны. А ак­те­ры Тать­я­на Са­мой­ло­ва и Алек­сей Ба­та­лов ста­ли сим­во­ла­ми «от­те­пе­ли».

А все он — дра­ма­тург и де­ми­ург.

Ро­зов да­же в ста­рос­ти был очень ар­тис­ти­чен и всег­да чес­тен, ког­да в свои 80 лет ска­зал, что пи­сать в эти го­ды без­нравст­вен­но. А ны­неш­ние ла­у­ре­аты, как ког­да-то в «12 стуль­ях»: «кон­то­ра пи­шет»…

А вот «жу­рав­лей» сре­ди всей этой ми­шу­ры нет, как не ищи, не вы­га­ды­вай.

Жизнь все рав­но вы­кро­ит по-сво­е­му!

Ког­да-то очень дав­но мы по­бе­се­до­ва­ли с Вик­то­ром Сер­ге­е­ви­чем. Это ин­тервью бы­ло за­пи­са­но в ка­нун его 85-ле­тия. Он уже был бо­лен, пе­ре­дви­гал­ся с тру­дом, но все, свя­зан­ное так или ина­че с ли­те­ра­ту­рой очень жи­во его ин­те­ре­со­ва­ло.

В свои не­ма­лые го­ды его рас­суж­де­ния о жиз­ни, судь­бе стра­ны, жур­на­лис­ти­ке от­ли­ча­лись ред­ким трез­во­мыс­ли­ем и глу­би­ной. Та­ким он и за­пом­нит­ся всем, кто его знал и лю­бил…

Вик­тор Ро­зов: «Не про­да­вай­те на­шу куль­ту­ру»!

— …Я не мо­гу ска­зать, что жур­на­ли­с­ты про­даж­ны. Я чи­таю га­зе­ты и жур­на­лы. И ни­ког­да не по­до­зре­ваю, что кто-то про­дал­ся. Я счи­таю, что он вы­ска­зы­ва­ет своё мне­ние. И боль­ше ни­че­го. Я мо­гу рез­ко не со­гла­шать­ся с его мне­ни­ем, суж­де­ни­ем, ана­ли­зом. Мо­гу со­гла­шать­ся. Но…я да­же не по­ни­маю, как это — бе­рут день­ги…

— Ви­ди­мо, в кон­вер­тах…

— …Вот вы зна­е­те. Я это­го ни­че­го не знаю. И знать осо­бен­но-то и не хо­чу. А если это так, то оно ле­жит толь­ко на со­вес­ти дан­ной лич­нос­ти. По­то­му что мне ни­ког­да в жиз­ни не пред­ла­га­ли и не осме­ли­лись бы пред­ло­жить на­пи­сать то, что я не ду­маю. Вы­ска­зать­ся так, как на­до ко­му-то. Я го­во­рю так, как ду­маю по это­му во­про­су. Мо­жет быть, очень од­нос­то­рон­не. Мо­жет быть, очень не­пра­виль­но. Но, тем не ме­нее, я пе­ред со­бою чист. Вот это са­мое глав­ное. Ни­ког­да я не пи­сал пье­сы «по за­ка­зу». Как мож­но пи­сать «по за­ка­зу»?

Я по­ку­паю очень мно­го га­зет и жур­на­лов, не вы­пи­сы­ваю ни од­ной, и всег­да с боль­шим лю­бо­пыт­ст­вом их чи­таю. Каж­дый день по­ку­паю раз­ные. Се­год­ня пять этих га­зет. Зав­тра пять га­зет дру­гих и т. д. И смот­рю, где что пи­шет­ся.

Ко всей прес­се вот ка­кая об­щая мысль. Про­ис­хо­дит раз­ло­же­ние об­щест­ва, за­ду­ман­ное, оче­вид­но, где-то очень боль­ши­ми ума­ми. Спе­ци­аль­но идёт раз­ло­же­ние об­щест­ва. Не прос­то рас­пад в свя­зи со сле­ду­ю­щи­ми бы­то­вы­ми или там по­ли­ти­чес­ки­ми си­ту­а­ци­я­ми. Идёт вой­на без вы­стре­лов. И очень успеш­но. И это ме­ня боль­ше все­го тре­во­жит.

Если так пой­дет и даль­ше, то на­ша куль­ту­ра, жур­на­лис­ти­ка, ли­те­ра­ту­ра че­рез не­ко­то­рое вре­мя бу­дет чу­жой. Не на­шей.

Мне нра­вит­ся на­ша и жур­на­лис­ти­ка, и ли­те­ра­ту­ра, раз­лич­ные на­прав­ле­ния, не все пи­са­те­ли, ра­зу­ме­ет­ся, од­ни луч­ше, дру­гие ху­же…

Вы по­ни­ма­е­те, раз­би­ли стра­ну на кус­ки. Удар был не атом­ный, удар был ка­кой-то сло­вес­ный. Но стра­на — раз! — и раз­ва­ли­лась на час­ти. По­гиб­ла. Стра­на по­гиб­ла. Но ока­за­лось это­го ма­ло. Нуж­но, что­бы ещё по­гиб­ла куль­ту­ра и та ду­хов­ность, ко­то­рую мы лю­бим. Ко­то­рая на­ша. Она мо­жет быть осо­бой — в от­ли­чие от ду­хов­нос­ти так на­зы­ва­е­мых ци­ви­ли­зо­ван­ных стран.

На­ша ду­хов­ность и куль­ту­ра чрез­вы­чай­но пре­льсти­тель­ны. Чрез­вы­чай­но пи­та­ют те­бя, и ты, так ска­зать, сто­ишь твёр­до. Вот я, дер­жа ко­с­тыль, го­во­рю: «Ты сто­ишь твёр­до на но­гах, ког­да ты по­лон ду­хов­нос­ти».

Сей­час идут на­пад­ки на на­шу куль­ту­ру, под­ме­на ее чуж­дой и, в об­щем, мер­кан­тиль­ной и ни­чтож­ной куль­ту­рой. Я мно­го ез­дил по све­ту. И мно­го в этом от­но­ше­нии знаю.

На­ши об­щие уси­лия жур­на­лис­тов и пи­са­те­лей за­клю­ча­ют­ся в том, что­бы не по­те­рять са­мую ос­нов­ную, что ли, сте­зю, по ко­то­рой долж­на ид­ти на­ша куль­ту­ра.

И рань­ше то­же бы­ли пи­са­те­ли — при­спо­соб­лен­цы. На­до бы­ло пи­сать про ка­кую-ни­будь же­лез­ную до­ро­гу, про удар­ни­ков, удар­ниц, про то, про это. Да­вай, я на­пи­шу. Есть за­каз. Он опла­чи­вал­ся. Был хо­ро­ший ти­раж. Я всег­да от­но­сил­ся спо­кой­но к этой ли­те­ра­ту­ре. Она бы­ла для ме­ня вне ли­те­ра­ту­ры.

Если го­во­рить о на­сто­я­щих пи­са­те­лях, ко­то­рых у нас до­ста­точ­но мно­го, то они пи­са­ли то, что рож­да­лось в ду­ше. Это очень слож­ный про­цесс.

И вот, если бы жур­