ОТПУЩЕННЫЕ...
Я уже был.
Года три как.
С половиной.
А Мама и Папа рванули в свой первый совместный отпуск.
Отпущенные Бабушкой и Дедушкой...
Летом.
На фирменном (хочется думать) поезде.
За пределы РСФСР...
Там, за этими пределами, ждало молодых специалистов и дебютантов-курортников полувожделенное полукапиталистическое (не очень) далёко.
С его холодноватым Балтийским морем.
Или — не ждало...
Какие-то деньги у семейной ячейки, по определению, имелись.
Впрочем, в предельно скромном количестве.
Вот, почти сразу, было принято единогласное решение, что ужинать в Паланге придётся исключительно мороженым.
Не тем, которое в кафе.
Дорогим.
Другим.
Тоже вкусным.
Тем, которое продавалось в уличных киосках.
Тем (мороженым) отпущенные и продержались.
Все три отпущенные им прибалтийские недели.
ТЁПЛОЕ МОРОЖЕНОЕ
— В продаже имеется тёплое мороженое! -
По слогам прочитала Мама.
Мне.
Старшему дошкольнику.
На пятом, самом последнем, этаже центрального универмага «Детский мир».
Куда мы впервые добрались.
Забрались...
Эту фразу Мама прочитала на транспоранте при входе в тамошнее кафе.
Да, транспорант, помнится, был.
А вот тёплое мороженое в продаже отсутствовало.
Имелось только холодное.
В стаканчиках.
Съедобных.
Вафельных.
И продавалось такое мороженое не здесь.
Этажами ниже.
Начиная с первого.
Периодически выносимое откуда-то из магазинных недр к покупателям униформенными лоточницами .
В компактных ячеистых, прозрачных сверху, ящичках.
Мгновенно раскупаемое.
Особенное для тогдашней Москвы.
Самое-самое!
Хотя по вкусу, кажется, точно такое же, как в двух других расположенных неподалёку центральных универмагах.
ГУМЕе и ЦУМе...
АВТОМАТНЫЙ СОК
В пору среднего дошкольничества именно так я называл сок томатный.
Потому как в парочке самых центральных столичных гастрономов лился он в отнюдь не одноразовые магазинные стаканы из специальных автоматов.
Внешним видом те очень напоминали автоматы с газированной водой – почему-то мной нежно любимые уличные сатураторы.
Однако в большинстве московских продуктовых и буфетных точек того времени порционный стаканный томатный сок отпускался покупателям вручную.
За прилавком царила униформенная продавщица, чуть сбоку от которой громоздко возвышалась единая трёхголовая (можно сказать) гидра, каждая, изначально стеклянно-прозрачная, голова коей была окрашена цветом находившегося внутри неё фруктового или овощного сока.
Обычно — вишнёвого, яблочного и томатного.
Причём каждая (относительно многолитражная) голова имела форму конуса.
В общем, эта (относительно складноуправляемая) система при определённом внешнем желании тоже вполне могла сойти за автомат…
Между прочим, хорошим тоном считалось, чтобы томатный сок был слегка подсолен.
Посему почти всегда продающей стороной на наружную часть прилавка выставлялась вскрытая пачка бесплатной (для покупателей) поваренной соли.
А несколько неюных алюминиевых, как бы отмокающих после интенсивного тамошнего споласкивания ложечек, зазывно торчали из гранёного стаканчика с водой.
Радушно выставленного продающей стороной по соседству.
Чтобы этими общечеловеческими ложечками регулярно и с удовольствием пользовались страждущие да охочие.
Они, собственно, и пользовались…
КОСМИЧЕСКИЕ СОБАКИ
Это я про Белку и Стрелку.
Кстати, первой успел побывать и я.
Именно так меня звали отдельные товарищи по старшей группе детского сада.
ЗАСЛУЖЕННЫЙ КЕФИРЩИК РЕСПУБЛИКИ
Дедушка был Большой Начальник.
Но почти у каждого большого начальника тоже бывает начальник.
Вот и у Дедушки он был.
А если точнее, то была.
Поскольку начальника звали Валентина Фоминична.
Это – в глаза.
А за глаза – просто Фоминична.
Что Фоминична – женщина крутая (в том, ещё давнишнем, значении слова) – я знал из Бабушкиных с Дедушкой домашних разговоров, при которых порой мог нечаянно оказаться (совсем не у всех тогдашних больших начальников и квартиры были большие…)
Правильнее сказать, даже не из разговоров, а из их обрывков, ведь едва заметив моё присутствие неподалёку от себя, Бабушка и Дедушка всякий раз в мгновение ока сворачивали с этой магистральной (как я понимаю сейчас) темы и переходили на какую-нибудь другую, менее животрепещущую…
Что Фоминична женщина крутая, я как бы знал, но впрямую меня это никак не касалось.
Никаким боком.
Напротив, со мной она всегда вела себя подчёркнуто вежливо, уважительно, дружелюбно.
Мне очень нравилось с ней общаться.
По-моему, ей со мной тоже.
Я встречался с Валентиной Фоминичной довольно часто.
И в гости она к нам неоднократно приходила, и вместе на подмосковную лыжную базу (которая в дни праздников становилась своеобразным Домом Отдыха Руководящих Работников) мы регулярно выезжали, и на даче потом много лет соседствовали…
Любила Фоминична держать в поле зрения жизнь своих ближайших подчинённых.
Любила (и умела) быть в курсе их семейных дел.
Причем старалась в этих делах — по мере возможности – принимать активное творческое участие.
Как правило – с очевидной пользой для противной (приятной!) стороны…
Бабушка очень хотела, чтобы я вечером за пару часов до сна выпивал чашку кефира.
И многажды пыталась преуспеть в организации нужной для здоровья ребёнка ежевечерней процедуры.
Всё безуспешно.
Ребёнок не желал пить кефир.
Ни кисловатый, естественного магазинного вкуса.
Ни подслащённый с помощью сахарного песка в домашних условиях.
Никакой.
Категорически.
Даже наличие симпатичных, притягательных, похожих на медали, зелёных крышечек из фольги на кефирных бутылках мало что меняло…
Информация о Бабушкиных организационных неудачах посредством Дедушки достигла Валентины Фоминичны, которая, как признанный организатор, сразу же нашла способ решения кефирного вопроса.
Нужно было объявить социалистическое (а какое ещё?) соревнование.
Длиною в квартал.
С целью привлечения ребёнка к систематическому питью кефира.
Причем это должно было быть не просто соревнование, а соревнование по питью кефира!
Кандидатура первого участника состязания у жюри (или как его там?), возглавляемого Валентиной Фоминичной, сомнений предсказуемо не вызвала.
Что до соперника юного спортсмена – практически на безальтернативной основе – им стал Дедушка.
Во-первых, согласно генеральной идее Валентины Фоминичны, для поддержания длительной турнирной интриги мне требовалась серьёзная конкуренция со стороны опытного, закалённого жизнью бойца.
Во-вторых (весьма приятная неожиданность!), именно закалённый жизнью боец проживал на той же самой жилплощади, что и юный спортсмен, а это позволяло соревноваться ежевечерне, без вынужденных перерывов и простоев.
В-третьих, — как посчитала прозорливая Валентина Фоминична – кефир штука полезная не только для ребёнка, но и для взрослого пятидесятилетнего мужчины, коим тогда являлся Дедушка.
В качестве приза подразумевалось нечто.
Что за нечто, похоже, не слишком знали и сами организаторы турнира, надеющиеся, впрочем, в течение трёх месяцев это нечто придумать.
Ближе к награждению.
А там уж торжественно вручить победителю.
На старт! Внимание! Марш!
Валентина Фоминична, прибывшая к нам в гости, дабы перерезать ленточку на кухне, ленточку благополучно перерезала, тем самым дав отмашку — и мы с Дедушкой начали каждый вечер пить кефир.
Кто быстрей – наперегонки.
Главным судьёй определили Бабушку (кого ж ещё?), которая специально купленным в магазине «Спорттовары» секундомером фиксировала наши результаты, ежевечерне определяя победителя этапа, а заодно личные рекорды каждого участника.
После чего результаты вносились в таблицу соревнований, прикнопленную изнутри к двери Маленькой Комнаты.
Иногда побеждал я.
Иногда – Дедушка.
Но чаще всего случались ничьи.
В кефирных баталиях прошла заключительная часть осени и первый месяц зимы.
Наконец, положенный Валентиной Фоминичной на состязание квартал истёк, и нужно было подводить итоги.
Тут организаторы (голосом главного судьи) объявили, что в течение недели, оставшейся до подведения окончательных итогов борьбы, участники трёхмесячного поединка продолжат пить кефир.
Правда, не на время, а так, ради удовольствия…
Обе стороны-участницы не возражали.
Торжественное подведение итогов кефирной дуэли предусмотрительно назначили на 1 января, приурочив к встрече Нового Года.
Лучше всего для этого мероприятия, по мнению Валентины Фоминичны, годилась вышеупомянутая лыжная база.
Она же Дом Отдыха Руководящих Работников.
Планам Валентины Фоминичны суждено было сбыться.
На той знаменательной встрече Нового 1965 года, помимо Валентины Фоминичны со всей её семьёй (мужа Александра Ивановича, двух их дочерей, обоих зятьев), среди прочих разных присутствовала и вся наша:
Мама, Папа, Бабушка, Дедушка, Дядя и я.
Причём я впервые встречал Новый Год не в лежачем одиночном положении, а в застольносидячем, вместе со своими Старшими Родственниками (и с кучей других взрослых…).
Дедушка и Александр Иванович, облачённые в синие брюки на подтяжках, нейлоновые белые рубашки и картонно-бумажные гусарские кивера (при этом их лица практически целиком покрывали одинаковые карнавальные маски, состоящие из очков, носов и усов) с большим успехом исполнили то ли тирольский танец, то ли танец маленьких лебедей.
А Дядя на пару с дочкой другого большого начальника (по совместительству, нашего московского соседа сверху) продемонстрировали коллективному взору несколько шокированной публики настоятельно входящий в моду, но вроде бы ещё официально запрещённый твист.
Короче, общий праздник явно удался.
Включая праздник на моей отдельно взятой улице, который достиг своего апогея в момент торжественного награждения победителя и призёра длительной кефирной битвы.
Валентина Фоминична собственноручно осчастливила меня настоящей почётной грамотой, в которой значилось, что мне присуждается первое место в соревновании по питью кефира, а также присваивается почётное звание «Заслуженный кефирщик республики» (почему – сразу – не Советского Союза?), с вручением Малого Ордена Ленина. (Почему не Большого – я даже не спрашиваю…)
Малый Орден был сделан из нижней части значка, на котором ясно угадывался профиль вождя мирового пролетариата.
Верхняя же часть Малого Ордена практически ничем не отличалась от верхней части Дедушкиных военных медалей и точно так же цеплялась к груди.
Или к чему-нибудь ещё…
Однажды, через пять месяцев, я даже надел этот Малый Орден на грудь.
Тогда как раз отмечалось двадцатилетие победы Советского Союза в Великой Отечественной Войне — и мирная Бабушка, крайне противящаяся милитаристским играм единственного внука, уступив моим настойчивым уговорам, сшила мне солдатскую почти защитного цвета пилотку, а в придачу к ней гимнастёрку.
Из того же материала.
Дома играть в войну Бабушкиными усилиями мне – как правило — не разрешали.
Хотя иногда мне всё же дозволялось строчить из игрушечного автомата и в домашних условиях.
Главным условием было – не целиться в живых людей…
Другое дело — детский сад.
Там — игра в войну наряду с футболом на одной третьей части общего участка (две другие принадлежали другим группам), огороженной забором территории с беседкой, являлась основной мальчишеской забавой.
Порой мне приходилось становиться и фашистским офицером, что меня отнюдь не огорчало.
Я умел найти в этой роли свои плюсы, подспудно чувствуя, что сопереживать можно и врагу.
Который тоже – человек…
Но – к моей военной форме.
Бабушкиного кроя и шитья.
Бабушка вообще много шила.
Даже, в начале пятидесятых, когда Дедушку уволили и чуть не посадили, она своими портняжными умениями около года семью кормила.
А мне любила шить вещи синие и с оттенками голубого, полагая, что в них мои серые глаза становятся васильковыми.
Так вот, о моей военной форме.
Она создавалась, имея в виду быть надетой на двадцатую годовщину Дня Победы.
Так всё и вышло.
К пилотке я прицепил всамделишную красную звёздочку, купленную Дедушкой в «Военторге».
А Малый Орден Ленина отправился мне на грудь.
Но это приключилось со мной уже после встречи Нового Года, во время которой занявшему второе место в соревновании по питью кефира Дедушке тоже досталась грамота, и тоже было присвоено звание.
Только немного скромней, чем у меня – «Кефирщик Российской Федерации второй степени».
И вместо нагрудного знака Дедушка получил Большую Серебряную Шоколадную Медаль.
Действительно, громадную.
Запакованную в серебристую фольгу.
Другой такой Медали (или хотя бы отдалённо на неё похожей) я в жизни не видел.
А эта чуть позже перекочевала ко мне.
Я её долго хранил в моём ящике Папиного Письменного Стола.
Пока — в конце концов – не съел.
По завершении соревнования кефирщиков я ещё какое-то время каждый вечер продолжал пить кефир, постепенно переходя на менее регулярное его потребление.
Через год прекратилось и оно, чему Бабушка почему-то не противилась.
ДЕДУШКА ЗВАЛ МЕНЯ...
Иной раз Дедушка звал меня Сергейчук.
Я считал, что это всего лишь способ совместить моё имя с именем популярного героя Гайдара.
Порой Дедушка звал меня вроде как по фамилии: Лапидошкин.
Я считал — только затем, что изредка Бабушка звала меня Лапулечка.
А ещё этнический одессит Дедушка, случалось, звал меня словами «шейгец» или «байстрюк».
Причём первое я ощущал южнорусским синонимом второго.
Которое мне слышалось чуть иначе.
Б ы с т р ю к.
Думалось, оттого, что я такой быстрый.
Умом в том числе...
Уже сорок лет (с гаком) не звал меня Дедушка.
Никак.
Да и никуда.
Не зовёт.
Даже когда вдруг приснится...
ПО ЕДИНСТВЕННОЙ ПРИЧИНЕ...
Будучи старшим дошкольником, я не очень-то возражал против того, чтобы со временем сделаться учеником первого класса.
По единственой причине.
Тогдашние школьники носили форму.
Школьная форма для мальчика являла собой комплект одежды мышиного цвета, состоявший из гимнастёрки и брюк.
Причём гимнастёрка застёгивалась на блестящие металлические пуговицы!
А довершали этот набор юного советского мужчины чёрный широкий ремень с блестящей пряжкой, стилизованный под армейский, плюс форменная серая фуражка!
Между прочим, такой ремень в моём арсенале старшего дошкольника наличествовал.
Оставшийся от бывшего школьника Дяди, он был обнаружен мной во встроенном шкафу нашего квартирного туалета.
Наряду с Дедушкиной портупеей и его же кирзовыми сапогами.
Видимо, ещё времён Великой Отечественной Войны.
Здесь же нашлась чёрная шапка-ушанка с кожаным верхом.
К армейскому обмундированию отношения она не имела ни малейшего.
Зато оказалась подходящего размера.
То есть почти моего...
Другой квартирный встроенный шкаф, огромный, на всю прихожую, тоже мне основательно пригодился.
Радушно поделившись (с искателем) сразу несколькими Дедушкиными потрёпанными (военной жизнью) полевыми сумками-планшетками...
Однако все вышеперечисленные внутриквартирные радующие глаз (а порой и отдельные части тела) находки и приобретения относились к моему старшему дошкольничеству.
Неминуемо сменившемуся на первоклассное младшее школьничество.
Особой радости которое мне — увы — так и не принесло.
По единственной причине.
Мальчиковую школьнаую форму старого образца массово заменили на форму новую.
Того же мышиного цвета.
Но уже без гимнастёрки, ремня и фуражки.
Заменили, похоже, именно в тот год, когда я пошёл в школу...
ФУРАЖКА ПОЛКОВНИКА ПЕТКОВКИ
1
В среднем дошкольничестве у меня прорезался настоящий потребительский интерес к различным униформенным причиндалам.
Начиная со звёздочек на погонах или пилотках.
И кончая всевозможными портупеями и ремнями.
Включая Дядин школьный, обнаруженный мной во встроенном шкафу на территории нашей квартирной уборной.
Меня живо притягивали Дедушкины планшеты и полевые сумки, а также его кирзовые сапоги, сохранившиеся ещё со времён Великой Отечественной…
Однако явное предпочтение отдавал я всяческим головным уборам.
Причём предпочитал их даже по телевизору.
Неровно дыша к любому.
Помню мои безутешные рыдания во время семейного телевизионного просмотра культовой отечественной кинокомедии «Цирк», связанные с тем, что народный артист Массальский сорвал с головы будущего русского советского поэта Джеймса Паттерсона будёновку, дальнейшая судьба которой так и осталась неизвестной…
Да, явное предпочтение отдавал я всяческим головным уборам.
Причём не одним лишь униформенным.
Довольно долго.
Класса до шестого.
И – что любопытно: это предпочтение (можно сказать, страсть!) каким-то непостижимым образом длительно уживалось во мне со стойким свободолюбивым желанием ходить без шапки.
Как можно чаще.
В том числе — по весне и по осени.
Даже по зиме!
Хотя, помнится, незнамо чья прекрасная чёрная зимняя шапка-ушанка с кожаным верхом была мной тоже однажды обнаружена.
В том же встроенном шкафу…
2
Когда Папа уже учился в Полиграфическом институте, там дружными усилиями прогрессивного студенчества и профессорско-преподавательского состава удалось-таки пробить долгожданную военную кафедру.
К неописуемому восторгу всех студентов мужского рода-пола-племени.
А кафедру эту возглавил полковник с весёлой, чуть игрушечной, фамилией Петковка.
Которого Папа в своих рассказах упоминал многократно, и фамилия которого мне очень нравилась…
Мифическая фигура полковника притягивала меня.
И – в конце концов – притянула.
На уровне фактическом.
Когда я упросил Папу взять меня в гости к полковнику Петковке.
О чём (и не только) ниже.
В строгой стихотворной форме:
***
Полвека
(Истлевая)
Лежит у нас
В кладовке
Фуражка
(Полевая)
Полковника
Петковки.
Он подарил,
Когда мы
Ходили в гости
С Папой
К полковнику
(Без Мамы),
А сам —
Хвалился
Шляпой…
ДЕТСКИЕ СТРЕЛЬБЫ
В среднем и старшем дошкольничестве Бабушка запрещала мне стрелять из любого игрушечного оружья.
По людям.
Даже просто целиться в них…
Да и вообще мой тогдашний мальчишеский интерес к вооружению Старшими Родственниками не слишком поощрялся.
Хотя, конечно, некоторый арсенал у меня имелся.
Включая автомат.
Синий, пластмассовый…
Позже, в школьные годы, ситуация изменилась мало.
Ни рогатки, ни самопала у меня не было.
Никогда.
А вот лук был.
Настоящий.
В смысле, игрушечный, однако же фабричный.
Мы его с Мамой из поездки по Эстонии привезли.
Когда я во второй класс перешёл.
На даче из этого лука я иногда постреливал.
В древесную цель.
Но чаще стрелял в подмосковный дачный воздух.
Громко и пахуче.
Специальными одноразовыми пороховыми пробками.
Из пугача.
Собственноручно купленного вместе с первой партией пробок..
Втайне от Бабушки.
В обмен на пару десятков бутылок из-под лимонада.
У довольно регулярно следовавшего мимо нашего участка лошадного старьёвщика-тележечника…
Впрочем, больше всего я любил стрелять пустыми, вконец исписавшимися стержнями от шариковых ручек.
Дома.
В Маленькой Комнате.
Через пластмассовую трубочку.
К ней жвачкой, уже абсолютно безвкусной, приклеивался десятисантиметровый фрагмент резинки для трусов…
Что до мишений – то концентрические круги мной рисовались на вырванных из тетрадок в клетку листах.
Еще вполне рабочими стержнями от шариковых ручек…
ДОШКОЛЬНЫЙ ВОПРОС
Всё старшее дошкольничество меня живейшим образом интересовал (можно даже сказать, смертельно мучил) этот вопрос.
Чем плащ-палатка отличается от плащ-накидки?
Так на него никто мне толком тогда не ответил.
А теперь и не надо...
ШУБА С МУФТОЙ
Примерно полвека тому австрийская фигуристка Беатрис Шуба на показательных выступлениях начинала катание с муфтой в руках.
Как же это было смешно.
Мне.
Младшему школьнику.
Ш у б а с м у ф т о й…
ШАРИКОВОЙ РУЧКОЙ С КРАСНОЙ ПАСТОЙ...
Кроме (и вместо) регулярно выставляемых мне нашей классной самых разнообразных отметок, в моих ученических тетрадках времён начальной школы довольно часто возникало загадочное «см».
Папа расшифровывал это сокращение как «сморкалась»…
СОСЕДКА СПРАВА
Моя кратковременная (кажется, меньше четверти) соседка по парте Нина Парина (внучка знаменитого советского медицинского академика) твёрдо запомнилась тем, что в каждой тетради для классных работ по арифметике всякий раз писала сначала слово з а ч а ч а.
И только потом первую «ч» красиво переправляла перьевой ручкой на «д».
Причём неизменно предлагала мне, сидящему от неё слева, полюбоваться всем ходом процесса...
А ещё однажды, когда наша Ирина Борисовна красной учительской шариковой ручкой в Нининой тетради — уже для домашних работ по русскому языку — риторически начертала: «Почему ты не сделала работу над ошибками?», Нина ответила.
Письменно.
В той же самой тетрадке.
«Потому что не хотела!» написала ученица третьего «а» класса Нина Парина своей синей перьевой.
На моих (серых) глазах.
Которым, собственно, целиком и была адресована эта нарочито демонстративная акция…
КРУГОВАЯ ПАНОРАМА БОРОДИНСКОГО СРАЖЕНИЯ
Повезли наш второй класс «А» 39 английской спецшколы на тематическую внутримосковскую экскурсию.
Светило нам всем тридцатипятидушевым скопом осмотреть круговую панораму Бородинского сражения.
Мы её и осмотрели.
В смысле, посмотрели на неё.
На панораму эту.
С большим интересом.
Особенно мальчики.
После чего некоторым из нас весьма остро захотелось приобрести красивую, богато иллюстрированную довольно дорогую книгу.
Про это самое русско-французское знаменитое подмосковное сражение.
Которая в здешних круговых кулуарах целенаправленно продавалась.
За советские деньги, естественно…
Которых на её моментальную покупку предсказуемо не хватало.
Мне, по крайней мере…
Однако – та самая тётенька, что торговала книгами (там было много, кроме вышеописанной), заодно торговала билетами Всесоюзной книжной лотереи.
А лотерея была такая, где каждый четвёртый билет выигрывал…
Вот я и решил рискнуть, купив у тётеньки пару лотерейных билетов, дабы – глядишь — разжиться недостающими деньгами на покупку книги про Бородинское сражение.
Если честно, денег моих не хватало даже на один билет, стоивший 25 копеек.
Однако я одолжил 30.
У Одноклассника.
Чтобы отдать ему завтра в школе.
Так мы с ним договорились.
Ему тоже не хватало денег на богато иллюстрированную книгу.
Но и рисковать собственной наличностью он готов не был.
В общем, оба купленных мной билета выиграли.
Причём один выиграл рубль.
А второй – право на бесплатный лотерейный билет.
Книга же стоила – полтора…
То есть, мне насущно требовалось всего-то пятьдесят копеек.
Полтинник.
Для достижения искомого.
Короче, мой бесплатный лотерейный билет – в результате — принёс мне целый рубль!
Теперь я мог и отдать долг Однокласснику, и купить богато иллюстрированную книгу, и оставить у себя в кармане 20 копеек.
Ровно столько, сколько в нём водилось минут пять назад…
Впрочем, Одноклассника такой поворот событий очевиднейшим образом не устроил – и он обратился с апелляцией.
К Нашей Первой Учительнице.
Наша Первая Учительница — без лишних затей — порешила, что богато иллюстрированную книгу мы с Одноклассником будем читать по очереди.
Вдобавок, я ему ничего не должен…
Книга очутилась у меня.
Вместе с новеньким серебряно блестящим юбилейным (только полгода назад выпущенным к столетию Великой Октябрьской Социалистической Революции) полтинником…
Чтобы через месяц, когда я познавательную историческую книгу прочитал от корки до корки, плюс внимательно пересмотрел все её красивые военизированные картинки, перекочевать к Однокласснику.
Насовсем.
Ибо отдавать мне богато иллюстрированную книгу на повторное временное владение в его планы очевиднейшим образом не входило.
Кутузов Бородинское сражение, вроде как, проиграл.
Если иметь в виду, что французы потом заняли Москву.
Я свою битву при круговой панораме Бородинского сражения, видимо, тоже.
Если иметь в виду то, что случилось через месяц и продолжалось в течение последующих лет.
Хотя?..
НЕТИПИЧНАЯ ОШИБКА
У моего одноклассника Димы Эмдина был младший брат Миша.
Да и сейчас есть.
Которому нынче лет под 55.
А тогда было 9.
Или 10.
Короче, учился он классе в третьем-четвёртом, и слово, соответствующее мужскому полному имени «Илья» регулярно писал с ошибкой.
Одной.
Нетипичной.
Мягкий внутри слова «Илья» у Миши Эмдина пару лет начинался твёрдым знаком…
С ПОМОЩЬЮ И БЕЗ…
С помощью линейки или угольника чертил я возмутительно плохо.
А без их помощи – лишь самую малость хуже…
Поэтому ни линейки, ни угольника в моём школьном портфеле обычно не наблюдалось…
МЕЖДУ ДВУМЯ ДОМАМИ ХУДОЖНИКОВ...
Эти два дома художников — два советских социалистических кооператива — находятся в пределах досягаемости.
Точнее сказать, в получасе ходьбы друг от друга.
Впрочем, если ещё точнее, один из них — даже и не дом вовсе.
Целый городок художников, расположенный на Верхней Масловке и на Петровско-Разумовской аллее.
Второй же стоит посередине Беговой улицы.
Вот — между этим вторым и городком художников — располагались Малая арена Центрального стадиона «Динамо» и крытый динамовский бассейн.
Не так давно...
В тамошний лягушатник ходил и я.
Учиться плавать.
Вернее, меня водили.
Старшие Родственники.
За год до того, как я пошёл в первый класс английской спецшколы.
Вернее, они меня туда повели...
Где моей первой учительницей оказалась Ирина Борисовна Трубицына.
Впоследствии Михайловская.
Урождённая Фридкина, была она дочерью признанного иллюстратора.
Проживая с родителями и мужем в доме художников на Беговой.
Вдобавок, 28-летняя в ту пору, была наша Ирина Борисовна бывшей спортсменкой.
Мастером спорта СССР.
Пловчихой.-динамовкой.
Воспитанницей уже упомянутого одноимённого крытого бассейна.
В тамошнем лягушатнике — через 28 лет — учился плавать и мой сын Арсюша.
Под руководством тренера.
Мастера спорта распавшегося к тому времени СССР Ирины Петровны Фрих-Хар.
Похоже, невестки признанного скульптора.
Жительницы городка художников.
Подружки по динамовской водной дорожке нашей Ирины Борисовны...
ДОШКОЛЬНО-ШКОЛЬНАЯ ИДИЛЛИЯ...
Внук Примадонны российской эстрады Аллы Пугачёвой — Никита Пресняков — ходил в детский сад.
Делал он это ровно в то самое время, когда Арсений Белорусец ходил туда же.
Правда, наш Арсюша ходил туда в школу.
Начальную.
Ибо первые два года учёбы их класс базировался там.
На территории детского сада.
Учась, отдыхая и всё прочее на протяжении полного рабочего дня.
Была такая общемосковская (или даже общероссийская) тенденция.
И вот прихожу я забрать Арсения.
Из школы.
Аккурат вблизи окончания рабочего дня.
Предпраздничного.
А практически всех детсадовцев и начальных школьников уже забрали.
Домой.
Лишь Арсений ещё не забран.
Да Никита.
Который из младшей группы.
И которого Арсений опекает.
Как старший...
Причём, нравится это обоим.
Очень!
Пришлось мне терпеливо дожидаться, пока и за Никитой пришли.
Чтобы дошкольно-школьную идиллию ненароком не разрушать…
РАЗГОВОРНЫЙ ЖАНР
Ро м а н о-г е р м а н с к а я группа (языков) у нас на данный момент не сложилась.
По причине очевидного отсутствия Германа.
Да, Германа всё нет...
Зато вроде складывается р о м а н о-м и х а и л ь с к а я...
Наконец, ближе к своим трём, мой младший внук Михаил заговорил.
Предложениями.
Более или менее связными.
Правда, порой не очень-то понятными окружающим.
Впрочем, на эти случаи рядом частенько случается Роман.
Старший брат Михаила.
Которого тот уже года полтора почему-то кличет имечком Иок.
И который в состоянии перевести с м и х а и л ь с к о г о всё — вплоть до мельчайших фонетически-смысловых нюансов....
Интересно, что так было (можно сказать) всегда.
Даже, когда Михаил ещё почти. не умел разговаривать....
Как-то (тогда же, года полтора тому) Роман оказался в летней поездке к морю со своими предками по материнской линии — ну, и настоятельно попросил соединить его с перманентно кочующим отчим домом.
Посредством подручного бабушкиного мобильного телефона...
Едва поздоровавшись с облепившими трубку родителями, Роман (мягко говоря) потребовал пригласить к аппарату Михаила.
К тому времени практически бессловесного.
Если верить очевидцам, длительная телефонное общение абсолютно удовлетворил обе братские стороны...
ШУРУДИЛЬНИК
И
СКРЭББЛ
Шурудильник.
Так, помнится, мы назвали новус.
Прибалтийскую игру.
Отдалёно похожую на бильярд.
И привезенную Дядей в подмосковную Салтыковку.
Летом.
Год стоял семидесятый.
А сборно-разборный новус — в кладовке...
Откуда периодически вынимался.
Во всём своём деревянном великолепии!..
После чего ставился на ровное, без кочек, место.
Вблизи нашего дачного крыльца.
Где утверждался капитально.
До самой темноты.
Экзотически привлекая многочисленный разновозрастный народ со всех окрестных тринадцати дач, огороженных общим забором...
Да, если дождя не было, мы целыми днями резались в шурудильник.
Шурудили.
Играли в новус...
А если дождь шёл, имелась у нас ещё одна любимая забава.
Скрэббл.
Катронно-бумажная игра.
В слова.
Сделанная собственными (не помню чьими) руками.
По каким-то чужим (видимо, подпольным) калькам...
Через несколько лет эту игру начали выпускать.
Массовым тиражом.
В Советском Союзе эпохи развитого социализма.
Дав забугорному скребблу несколько более отечественное название.
«Эрудит»...
ИГРА В СЛОВА
Была такая интеллектуальная игра.
Да и сейчас есть.
Когда из одного довольного длинного слова, обычно являющегося именем существительным, нужно соорудить как можно больше других.
Обычно покороче.
И – тоже имён существительных.
Любого рода.
Единственного числа.
Всем участникам выдают листок бумаги и пишущий предмет.
Засекается время – и пошло-поехало.
Победителем становится тот, у кого – в конечном итоге — оказывается больше так называемых слов-оригиналов.
То есть таких, которые никто из прочих участников не составил.
Вот и у нас – в доме, где жила Другая Бабушка, а также Другие Старшие Родственники — эта игра была в почёте.
Почти все застольные посиделки ей и заканчивались.
Играли взрослые.
А я – один ребёнок – при сём, естественно, присутствовал.
Терпеливо дожидаясь, когда и меня пригласят.
Поиграть.
Наконец, пригласили.
В мои неполные одиннадцать.
Из какого довольно длинного слова нужно было составлять свои собственные, размером покороче, я уже теперь и не вспомню.
Зато без ошибки помню, какое моё слово-оригинал отправило под стол Другого Дядю.
Хохотать до упаду.
Держась руками за живот.
Это было слово т о п а е м…
К имени существительному и его единственному числу никакого отношения не имеющее.
О чём я прекрасно знал…
КОРОТКО О РАЗНОМ...
Не только — и з м о р о з ь да и з м о р о с ь.
Не только — Ж и р д я й и Ж е р д я й.
До кучи — Г е н д о с и Г и н д о с имеются.
Г е н д о с, понятно, Генка.
Геннадий.
Скажем, был у нас в классе Гена Чародеев.
Которого так ни один человек не называл.
Никогда.
А ещё был Стасик Гиндин.
Г и н д о с.
Именно так его называл Саша Осинцев.
Один.
Которого хромая англичанка Елена Леонидовна во втором классе прозвала С т а р а я П е р е ч н и ц а...
СОВЕТСКИЕ КРАСОТКИ...
Хлопчатобумажные тренировочные костюмы появились, наверное, много раньше.
А у нас в СССР — аккурат посредине шестидесятых.
Годом, предшествовавшим английскому чемпионату мира по футболу.
Любопытно, что вспомнить об этом пришло мне в голову ровно через неделю после московского мирового футбольного первенства.
Проще говоря, мундиаля...
Так вот.
Хлопчатобумажные тренировочные костюмы появились и у нас.
Наши, отечественные, двух базовых цветов на выбор (чёрные или синие), почти всех размеров.
Включая детские.
Начиная, как мне помнится, с начала тридцатых...
К тому же, довольно дешёвые.
Меньше трёшки, напрочь отсутствующим в нынешнем обороте трёхрублёвом дензнаком.
Короче, они массово появились в продаже, хлопчатобумажные тренировочные советские костюмы.
Правда, массовость была какая-то выборочная и относительная.
Скажем, в Москве купить новинку представлялось делом почти безнадёжным.
А вот в посёлке Салтыковка Балашихинского района, куда меня вывозили на летнюю государственную Дедушкину дачу— делом , близким к обыденному.
В тамошнем пристанционном магазинчике с забытым теперь социумом названием «Культтовары» хлопчатобумажные тренировочные костюмы водились.
С хорошей регулярностью. водились они там...
Советские же к р о с с о в к и возникли в моей (полагаю, не только ) жизни спустя годы.
Ещё через половину, прожитых мной к тому времени.
Органично придя на смену своим (более лёгким и чуть менее внешне изящным) предшественницам — с п о р т и в к а м.
Кроссовки пришли и побежали.
Впервые их увидев (и услышав о них) мой одноклассник Юра Бондаренко завороженно произнёс:
— К р а с о т к и!
Он совершенно искренне посчитал, что нужно именно так...
БЕЗ ЧИРЛИДИНГА...
Оказывается, столь популярный нынче термин «чирлидинг» возник ещё в девятнадцатом веке.
О чём, естественно, не имели мы тогда с Папой ни малейшего представления.
Тогда.
Во второй половине века прошлого.
Лет за тридцать до окончания прошлого тысячелетия...
Но, помнится, Папа, смотря по нашему чёрно-белому телевизору «Темп». очередную советскую футбольную трансляцию, всякий раз прочувствованно восклицал.
Когда юные питомцы отечественных футбольных школ, облачённые в цвета хозяев поля мальчики, подающие мячи, эти мячи, безлико доставляли ожидающим их разгорячённым игрой дядям.
Да, именно восклицал:
— Не мальчики должны мячики на футболе подавать! А девочки! Девочки в коротеньких юбочках!..
ЗОЛОТАЯ ПУЛЯ
Смотрели мы как-то воскресным утром с Папой капиталистический вестерн.
Из жизни революционной Мексики 1910 года.
Под кассовым переводным названием «Золотая пуля».
В московском кинотеатре «Темп».
Первой половины семидесятых...
Мне бы самому в голову не пришло пойти.
На такое.
Но Папа меня повёл.
Стало быть, пришлось...
А через неделю после просмотра Папа меня спрашивает:
— Ты ведь, наверное, понял, почему фильм «Золотая пуля» называется?
— Да, конечно! Чего тут понимать?..
— Так почему же?
— Потому что пуля была золотая. Которая для убийства президента предназначалась...
— Это без возражений. Только вот почему пуля золотая?
— Потому что не свинцовая.
— И это без возражений. Но почему именно золотая?
— Потому что её из золота отлили.
— Верно. А могли бы отлить из серебра?
— Могли бы...
— Тоже правильно. А из свинца?
— Нет. Не могли бы...
— Да. Не могли бы. А почему?
— Потому что пуля золотая...
— Ладно... А, скажем, из бронзы могли бы?
— Могли бы...
— А почему же не отлили?
— Золотая пуля!..
В общем, мучил меня, семиклассника, Папа своими вопросами про золотую пулю ещё неделю.
По вечерам...
Пока, всё-таки, не выдержал.
И не объяснил мне, почему пуля была золотая.
Хоть могла, например, быть и серебряной, и бронзовой.
И даже медной...
Притом что свинцовой не могла бы.
Ни при каком раскладе...
Потому что пуля для убийства президента должна была принципиальным образом внешне отличаться от обычной.
Среднестатистической.
Лучше всего металлом, из которого сделана.
Причём более благородный металл здесь выглядел бы явно предпочтительнее.
Более внушительно и впечатляюще с точки зрения многочисленных очевидцев совершённого убийства.
Которые повсеместно разнесли бы весть о том, что президент был убит именно золотой пулей.
А эта информация неопровержимо доказывала бы работодателям наёмного убийцы (популярное нынче словечко «киллер» тогда ещё в советском разговорном языке не употреблялось), что убийца именно он.
Не кто-то другой.
Случайный и сторонний...
Кроме всего прочего, это (наличие золотой пули как неопровержимой улики совершённого преступления) более чем устраивало и самого наёмного убийцу.
Ведь золотая пуля, извлечённая из президентского трупа, впрямую свидетельствовала о том, что свою заказную работу добросовестный исполнитель довёл до логического конца.
Значит, и рассчитаться с ним работодателям теперь стоит по полной...
«ДУБЛЬ-ВЭ»
Была такая система.
Изначально английская.
Футбольная.
Когда нападение одной команды составляло сразу пятеро игроков.
А против пятерых нападающих играло три защитника и два полузащитника другой.
В совокупности такое построение напоминало конфигурацией латинскую букву «w».
«Дабл- ю».
«Дубль- вэ».
Если по-нашему.
Пусть даже два «ю», вроде бы, и не совсем два «в»...
В общем, заболел Папа футболом.
Послевоенным.
Отечественным.
Будучи ещё мальчиком.
А советские футбольные команды класса «А» тогда по системе «дубль- вэ» играли.
Вот Папа этими двумя словосочетаниями и проникся.
«Дубль-вэ».
«Дабл- ю»...
Причём на всю оставшуюся жизнь.
Да так, что в начале девяностых, когда свою фирму организовывал, так её и назвал.
Фирма «Дабл- ю».
Фирма прогорела почти моментально.
Папа сумел продержаться почти на четверть века дольше.
И печать фирмы «Дабл-ю» сохранил.
Аж до самого финиша.
В среднем ящике персонального письменного стола.
Я потом эту печать моему младшему внуку Мишане презентовал.
Для нефутбольных игр...
ПРИТОМ ЧТО...
— Мы все здесь — д и н а м о м ы ш л е н н и к и ! — при остальных членах семьи говорил Другой Дедушка.
Другой Бабушке.
Многократно и периодически.
Если, конечно, верить Папе...
Притом что Другой Дядя болел за «Спартак».
А Папа — за ЦСКА...
ЧТЕЦ-ДЕКЛАМАТОР
1
Другая Бабушка любила читать стихи.
Наизусть.
Мне.
Когда я у неё иногда оставался.
Будучи старшим дошкольником.
И младшим школьником...
Эти стихи Другая Бабушка запомнила ещё в своём раннем дореволюционном детстве.
А стихи были из книги, которая называлась «Чтец-декламатор».
Так она говорила...
2
Сын Арсюша ещё толком читать не умел.
Зато уже умел хорошо читать...
Мои детские стихи.
С эстрады.
Хотя практиковался в этом занятии весьма нерегулярно.
От случая к случаю.
Однако — как правило — имел большой успех.
Самый большой, помнится— в РГДБ — Российской Государственной Детской Библиотеке.
При полном тамошнем кино-концертном зале.
На коллективном выступлении журнала «Семь гномов».
Куда мы попали по приглашению милейшей Анны Михайловны Младковской.
Которая «Семи гномами» тогда руководила...
Арсюшина декламация прошла столь триумфально, что по окончании всего мероприятия к нам подскочил симпатичный компактный толстячок, с ходу отрекомендовавшийся профессиональным чтецом.
Юрием Савичем.
Причём Савич — было вовсе не его отчество, написанное без второй буквы «в».
А самая настоящая дядечкина фамилия.
Отчество, впрочем, тоже у Савича наличествовало.
Им озвученное.
Сергеевич.
Так вот, профессиональный чтец-декламатор с многолетним опытом работы, исполнитель разнообразных сольных литературно-театральных программ и композиций Юрий Сергеевич Савич сразу же заявил нам, что Асений не нуждается ни в каком специальном актёрском обучении.
Ибо органичен и самодостаточен изначально.
Чего слышать и видеть ему, Савичу, не посчастливилось никогда в жизни..
До сегодняшнего зимнего дня...
В общем, Юрий Сергеевич, не откладывая в долгий ящик, предложил Арсению (а заодно и нам с Кирой) своё покровительство.
Назовём это так.
Чем мы, крайне тогда неустроенные-невостребованные, абсолютно беззастенчиво и воспользовались...
Пару-тройку раз Юрий Сергеевич брал меня и Арсения на свои выступления в центральные детские библиотеки.
Выкраивал там время, чтобы мы также порознь могли выступить перед массовым школьным зрителем.
Вполне щедро делясь с нами полученными на местах собственными честно заработанными гонорарами...
Раз-другой ходили мы всей семьёй к Савичам в гости.
Ездили на метро куда-то в район Ленинского проспекта.
Ели говяжий язык.
Без всякого ограничения...
Помнится, жена Савича Галя, Галина Яковлевна, искренне восторгалась Кириной «Музыкальной сказкой», через годы ставшей литературно-художественной частью изданной учебной тетради «Музыкальный конструктор».
Кроме того, Галя по личной инициативе и во множестве экземплярах отксерокопировала у себя на работе мои детские стихи.
А после успешно проведённой операции первый, машинописный, умудрилась всучить в руки самому товарищу Михалкову.
Сергею Владимировичу...
Тот даже накарябал на нём свою трудноразбираемую посредством зрения рецензию-резолюцию.
Видимо, после ознакомления с тем, что было на листочках...
А ещё Юрий Сергеевич предоставил нам с Арсением возможность бесплатно сходить в театр.
Уже российской армии.
Не советской.
Ибо шёл девяносто четвёртый год.
На музыкальный спектакль «Чиполлино».
Контрамарки в кассе нам оставил артист Александр Чутко, игравший в спектакле роль Синьора Помидора.
А текст песен к спектаклю написала его жена Людмила.
По-моему, и саму инсценировку тоже...
Я потом с ними познакомился.
Сначала — с Людмилой.
Не через Юрия Сергеевича.
Сам.
Через поэта и драматурга Елену Исаеву.
Много лет подряд (с небольшими вынужденными техническими перерывами) я печатался у Люды в детском игровом журнале «Пятнашки».
Который она целиком тащила на себе.
До его окончательного закрытия...
Способствовал Людиному ступенчатому затяжному приёму в Союз писателей Москвы...
Ну, а когда я придумал, инициировал и организовал Фестиваль детской литературы имени Корнея Чуковского, Люда и Саша, к тому времени уже заслуженный артист России, сделались активными участниками нашего Чукфеста.
Что до чтеца-декламатора Юрия Сергеевича Савича, то он из моей жизни вскоре пропал.
Выпал.
С ходу.
Так же как в ней однажды и возник.
Спасибо ему за оказанную помощь!
Она тогда пришлась нам очень кстати...
БРАТ ГОШКА
И КОШКА...
— Тиш!
— Да.
— Гладь!..
ПРИМЕРНО ТАК...
«Какой смысл каждое утро застилать свою постель, если ближе к ночи всё рано придётся сделать с точностью наоборот!» — примерно так проговорил некто А.
«Какой смысл вообще жить, если всё равно каждому здесь полагается умереть!»— почти мгновенным эхом отозвался некто Б.
Примерно так...
Это были очень молодые люди.
Кажется, ещё даже не старшеклассники...
РОВНО В СЕМЬ
Мы тогда жили на даче, и было мне девять.
Перед сном я договорился с Бабушкой, что она разбудит меня ровно в семь.
Бабушка разбудила.
— Который час?— первым делом спросил я.
— Семь! — ответила Бабушка.
— Ровно? — переспросил я.
— Две минуты восьмого.
Как же горько я плакал после этого Бабушкиного ответа!..
Д О М А Ш Н Е Е Ж И В О Т Н О Е...
— Е с т к о н т а к т!..
— А если точнее?
— Грызёт провод от пылесоса...
СЛОГАН ДЛЯ ФЕСТИВАЛЯ ЧУКОВСКОГО
Ш о у м а с т Б и б и г о н!..
ЧУТЬ ПЕРЕФРАЗИРУЯ ЧУКОВСКОГО...
1
Зайчики
В трамвайчики.
Жаба на метре...
2
А лихие папарацци
Подхватили аппаратцы...
ПОСЛЕ ШЕСТОГО.
ИЛИ
АЛГЕБРА БЕЗ ГАРМОНИИ...
1
Конец моего шестого класса был ознаменован тем,что оказался несколько растянут.
Предполагалось, что на пару недель.
По причине дополнительных алгебраических занятий, куда меня угораздило попасть.
Вынужденно.
Причиной тому явилось моё постепенно образовавшееся н е у с п е в а н и е по предмету.
Попал я на эти занятия вовсе даже не один.
В гоп-компании хронических двоечников из обоих параллельных классов 39 английской спецшколы.
Естественно, такое попадание вряд ли могло обрадовать.
Тем более, что приключилось со мной впервые.
А тут ещё Бабушка с Дедушкой запланировали традиционный началоиюньский переезд на дачу...
В общем, отходил я с неделю на дополнительные алгебраические занятия, после чего планово переехал на дачу.
С Бабушкой и с Дедушкой.
Ничего дома про историю с алгеброй не рассказав.
Ибо не нашёл в себе моральных сил поведать Старшим Родственникам о моём грандиознейшем (для нашей семьи) фиаско.
По крайней мере, именно таким образом возникшая ситуация рисовалась мне.
На душе было муторно, притом что жизнь продолжалась...
2
Мама и Папа обычно навещали меня на даче по воскресеньям.
Приезжая поздним утром.
С давних моих (дошкольных) пор.
А тут приехали в будний день.
К тому же вечером.
Отнюдь не ранним...
Я их увидел издалека.
Идущими гуськом вытоптанной в траве тропкой по направлению к нашей государственной десятой даче .
От общей калитки.
Я их увидел — и сердце моё упало, предчувствуя скорую прикатившую из Москвы расплату...
Понятно, что ошибки здесь быть не могло.
Её и не было.
Со мной просто поговорили.
Доброжелательно.
Вполне по-человечески.
Минут сорок.
Под аккомпанемент моего тинэйджерского плача...
Да и отправляться назад в Москву вместе с Родителями не требовалось.
Там всё уже как-то худо-бедно разрулилось...
3
Всё оставшееся лето я с ужасом думал о том, как я буду почти ежедневно смотреть в глаза нашей математичке Бетти Михайловне Синельниковой.
А первого сентября, когда я пришёл в школу, выяснилось, что теперь математику у нас будет вести новый учитель — Владимир Владимирович Писарев.
Я его потом хоронил.
На Ваганькове.
Всего-то лет через пять...
ПРОВЕРОЧНОЕ СЛОВО
Мама с детства писала практически без ошибок.
Моментально приучив к своей всегдашней грамотности преподавательницу русского языка и литературы 163 женской школы — язвительную армянку Астру Герасимовну.
Поэтому недоумению последней не было границ, когда она в первый (и единственный) раз обнаружила в Мамином сочинении ошибку.
Слово «кайма» было написано через букву «о».
— Как такое вообще может быть, Елена? – строгим голосом спросила расстроенная учительница.
— Так есть же проверочное слово?
— Где?
— В русской народной песне.
— Что за песня?
— Про платочек.
— Споёшь?
И Мама спела:
— На платочке сини кОймы.
Возьмёшь в руки – меня вспомни…
ЦЫГАНКА
Я уже был.
Москвич.
Лет четырёх от роду.
То ли дома.
Где с Бабушкой сидел...
То ли в детском саду.
Куда уже ходил...
А Мама тогда очень много ездила.
По работе.
Часто бывая в далёких командировках.
И вот однажды к ней, командировочной, вдруг на улице бросилась Цыганка.
Очень хорошо, даже излишне дорого, одетая.
Совсем на среднестатистическую уличную непохожая.
И вроде как совсем не этим в жизни занимающаяся.
С её, Цыганкиных, слов.
Которые потом уже она Маме говорила.
Когда на улице к ней бросилась.
Типа, бросилась лишь потому, что мимо пройти не могла.
Ибо то в глаза бросилось, мимо чего не пройдёшь...
Естественно , всё правильно Цыганка Маме сказала.
И про Мамино прошлое, и про её настоящее, и про будущее.
Единственно, в чём ошиблась, это — в Мамином имени.
Сказав:
— А зовут вас одинаково: и тебя, и тебя родившую.
Тут Мама отрицательно замотала головой.
На что Цыганка ответила ей так:
— Оля, Лёля... Какая разница... Одно и то же имя...
Маму звали Елена.
А Бабушку — Ольга...
Ну, а если ещё вспомнить, что первая из правительниц Руси, принявшая христианство, княгиня Ольга, получила имя святой равноапостольной царицы Елены, то вообще...
Это я уже.
От себя.
От своего имени...
Тем более, что день рождения Бабушки по старому стилю приходится на 24 июля.
На именинный день памяти святой Ольги...
БУБЛИКИ
Удивительное дело.
Современные отечественные дети не знают этого очень популярного ещё в моём детстве слова.
Вообще...
Проверено мной многократно.
В самых разновозрастных и разнообеспеченных ребячьих аудиториях.
С одним и тем же успехом.
В смысле, его полным отсутствием...
ОБГОНЯЯ НА ПОВОРОТЕ
Было у нас первенство района.
Среди юношей старшего возраста.
Так называемого...
Девятиклассников-десятиклассников то есть.
Лёгкая атлетика.
Четырёхборье.
И заключительным видом программы шёл бег.
Для меня, с моей специфической дыхалкой — довольно длинный...
Хотя в принципе средний.
Если пользоваться общепринятой мировой классификацией...
Бежали мы на Стадионе Юных Пионеров.
С детства мне родном.
По четырёхсотметровому его кругу.
Тамошней дорожке.
Резинобитумной.
Даже, скорее, почти асфальтовой...
Человек двадцать.
Может, больше.
Одним забегом.
Люди из разных школ.
Включая парочку наших.
Одноклассников.
А ещё человек пять «бещников».
Ребят из параллельного...
Стартовали всей кучей.
Рванув шумным бесформенным табуном.
Торопливо-нерасчётливым...
Это — основная группа.
Я же пристроился в самом её конце.
Вроде как рискуя потерять с ней сцепку.
Однако всё же не потерял.
Терпеливо просидев в отстающих довольно долго.
Чтобы сберечь силы.
Иначе бы точно не сберёг...
А так — метров за триста до финиша — начал я равномерно прибавлять.
По одному съедая тех, кто упирался впереди.
Из последнего...
Стремясь оказать мне хоть какое-то сопротивление.
Врезалось в память — как на повороте — слева — по ближнему радиусу — аккурат вдоль дилетантски открытой им бровки— обгонял я «бешника» Мишу Нехорошева.
Сам он, чуть отклонившись назад, лихорадочно молотил руками воздух.
Колени поочерёдно подпрыгивали, обозначая нечто близкое к бегу на месте.
Грудь же его при этом, вместе с активнейшим образом наружно выпиравшими рёбрами, дышала всей своей рельефно клокочущей мускулатурой и гипертрофированно ходила ходуном.
Что в совокупности производило сильное эстетическое впечатление...
Я Мишу потом похвалил.
Когда встретил.
В гастрономе у ваганьковского моста.
Года через три:
— Ну, ты и атлет! Культурист?
— У меня астма, — грустно ответил Миша...
БАРБИ
ДЛЯ
БАСИ
Басе, санкт-петербургской Лёлиной племяннице, буквально пару месяцев назад исполнилось пять лет.
И она длительно гостила у Лёли.
Ещё когда та жила в трёх минутах неспешной ходьбы от станции метро «Южная»...
Я тоже приехал к Лёле.
Частично — тоже в гости.
Правда, короткосрочные.
Несколькочасовые...
Включающие в себя и назревшую необходимость плотно заняться очередным туром финансовой отчётности по Фестивалю детской литературы имени Чуковского.
Довольно быстро мне стало понятно, что наличие в однокомнатной квартире старшей дошкольницы нашему отчётному делу помочь не может.
Может лишь помешать.
Засим было решено, что мы с Басей вдвоём отправимся на окрестную летнюю прогулку.
А Лёля в гордом домашнем одиночестве вплотную займётся пресловутой отчётностью.
Мы с Басей ещё даже толком не успели выйти из подъезда, как выяснилось, что больше всего на свете Бася мечтает о кукле Барби.
И совсем недавно её однажды видела.
В соседнем торговом центре.
На другой стороне улицы...
Теперь Басе ещё раз хотелось увидеть импортную красавицу-куклу.
Маршрут был построен моментально— и мы, весело болтая о том, что жарким июльским летом лучше всего гулять в торговом центре с кондиционерами, отправились на другую сторону улицы.
Бася безошибочно знала, куда меня вела.
Спустя считанные минуты мы уже очутились там, где надо.
Было.
Ей.
Басе.
Перед отделом, где продавались куклы Барби.
Которых там имелось аж несколько видов.
Модификаций.
Размеров.
Короче, нам с Басей представлялась наглядная возможность впиться глазами в любую из Барби.
Либо — во всех сразу...
Но Басе этого было мало.
Ей требовалась лицезреть самую крупную Барби.
Причём лицезреть глаза в глаза.
Тет-а-тет.
Визави.
Проще говоря, держа в собственных руках...
Что последует потом, однозначно подразумевалосъ.
Из торгового комплекса мы выходили уже не вдвоём с Басей.
А втроём.
С Барби...
Впрочем, формально — по-прежнему вдвоём с Басей.
Ведь кукла, хоть и была большая, ходить всё-таки не умела...
Мы же ходить умели.
Но дошли только до ближайших качелей.
Легонько.
Вместе с качелями.
И с Барби — на Басиных коленях...
Она же, поначалу увлечённо качаясь, вдруг хитренько поманила меня пальцем.
Заговорщицки выдав:
— Вообще-то мама не разрешает мне даже смотреть на Барби... Давай мы маме не скажем, что мы эту куклу купили!
Пока я безуспешно пытался переварить неожиданно свалившееся на мою голову неприятное известие, в Басиной компактной сумочке через плечо мелодично зазвонил телефон.
Кто говорил?
Совсем не слон.
Басе звонил Басин папа.
Бывший в разводе с Басиной мамой и живший в Москве.
На первый папин вопрос Бася ответила так:
— Мы тут гуляем на качелях!
На второй, уточняющий, кокетливо заинтриговала, произнеся:
— Нет, не с Лёлей. С одним дядей. Ты его не знаешь. Я — тоже. Он мне куклу Барби подарил!..
Представляю, какие чувства испытывал в тот момент Басин папа.
Наскоро попрощавшийся с телефонной Басей и бросившийся немедленно звонить Лёле.
Опередив меня...
Вскоре качаться на качелях Басе расхотелось — и мы отправились в сторону дома.
Лёлиного.
Который довольно хорошо просматривался с качелей...
Как складывалась дальнейшая судьба купленной мной Басе куклы Барби, я так и не узнал.
Хотя однажды поинтересовался у Баси.
Во время нашей следующей встречи.
Состоявшейся лет через восемь .
На территории съёмной Лёлиной квартиры.
Очередной.
В четверти часа спешной ходьбы от станции метро «Новогиреевская».
Впрочем, как выяснилось, выросшая тринадцатилетняя девушка Бася не помнила ни меня, ни своей куклы Барби.
Вообще...
ФОТОПОРТРЕТ
Вообще-то мой сын Арсений, если на меня и похож, то всего лишь голосом.
А внешне — едва ли.
Думается, и внутренне.
Несмотря даже на общий день нашего рождения...
Внешне Арсений больше похож на свою маму.
А ещё больше — на мою.
Его бабушку...
Впрочем, есть одна фотография, правильнее сказать, фотопортрет, работы Володи Юданова.
Аккурат через неделю после того, как не приняли меня в литинститут.
Этот фотопортрет, найденный мной среди старой кучи индивидуальных и семейных снимков, лет уже около двадцати стоит в моих головах.
Соответствующим образом обрамлённый...
Стоит он, обрамлённый, в моих головах, ибо мне весьма симпатичен.
Что довольно редко случается с фотографиями, на которых изображён я...
И ещё одна удивительная особенность есть у этого фотопортрета.
Почти каждый, кто оказывается у меня впервые, обращает на него внимание.
Особенно, если впервые оказавшийся в нашей родовой квартире, вдруг лично знает и Арсения.
Коли так, первичный визитёр не только обязательно обращает внимание на мой фотопортрет, но и — как правило — выдаёт фразу о том, насколько же Арсений фотогеничен!
Притом что ни малейшего нашего внешнего сходства с давно выросшим сыном я не вижу, регулярно глядя и на этот фотопортрет...
ВДРУГ ВЫЯСНИЛОСЬ...
Начал я (лет около десяти тому) писать (относительно) регулярную малую прозу.
И тут вдруг выяснилось, что если в стихах я горазд на любые (даже самые фантастические) придумки, то в прозе — не в состоянии увернуться от всякой фактической (читай: абсолютно реалистической) составляющей.
Ни на йоту.
Либо на любую-всякую мировую единицу системы мер и весов...
